Сказки на ночь
   

    

 

ШОТЛАНДСКИЕ СКАЗКИ

О Шотландии
Тень
Золотое деревце и серебряное деревце
Принц и дочь великана
Битва птиц
Фермер Джеймс Грэй и великанша Клэншид
Я-сам!
Рыцарь-Эльф
Ночные помощницы доброй хозяюшки
Морег и водяной конь
Фея и котёл
Кошачий король
Ведьма из Файфа
Чёрный бык Норроуэйский
Ферн-дэнский брауни
Петух и лиса
Ассипатл и владыка Морской Змей
Лиса и пустельга
Сэр Майкл Скотт
Как Майкл Скотт в Рим ходил
Отважный охотник Финлей
Два скрипача из Стратспи
Кошель золота за пару штанов
Там Лин
Вилли и поросёнок
Чёрный Родерик
Рыжий Эттин
Серебряная дудочка Маккримонса
Легенда о Макбете
Смерть Дирмеда
Томас-рифмач
Родерик - отец моржей
Русалка из Колонсея
Шамус и птицы
Последний из пиктов
Путешествие Финна в Лохланн
Смерть Фраоха
Великое бедствие фениев
Скала кузнеца на острове Скай
Смерть Дуффа, короля Шотландии
Гарри и женщины
Король Малькольм и святые Гексама
Мастер Микаэль Скотт и ведьма
Уйсден Мор и жёлтая безрогая коза
Чудесное лекарство

 

О Шотландии

Шотландия - административно-политическая часть Великобритании. Занимает
северную часть о. Великобритания и прилегающие острова. Главный город
Эдинбург. Основан в 10-11 вв. В древности территория Шотландии населена
пиктами и гэлами, в конце 5 - начале 6 вв. здесь поселились скотты ( отсюда
название, буквально - страна скоттов). В 11 веке сложилось шотландское
королевство. Попытки с конца 13 в. Англии покорить Шотландию, натолкнулись
на сопротивление шотландского народа. В 1314 году шотландцы разгромили
английскую армию. В ходе Реформации (середина 16 века) создана
пресвитерианская церковь. С утверждением шотландской династии Стюартов на
английском престоле Шотландия объединена с Англией личной унией. В 1651 году
насильственно присоединена к Англии.
Ни одна другая малая нация, за исключением греческой, столько миру не
дала, говорил о шотландцах Черчилль. Народ изобретателей и поэтов,
подаривший миру паровоз, логарифмы, пенициллин и Айвенго с Винни-Пухом, и в
русской истории оставил славные имена Патрика Гордона и Якова Брюса -
сподвижников Петра, Михаила Барклая-де-Толли, Александра Лесли... Кстати,
потомок генерала Лесли, воюя против шотландцев в Крымской войне, собственной
игрой на волынке выманивал их из укреплений и брал в плен, чем вызвал к
жизни легенду о волынщике-призраке.
Первые европейские университеты возникли еще в 12 веке. В 14 веке был
открыт университет в Глазго. Основу университетского образования составляли
семь свободных искусств - грамматика, риторика, диалектика, арифметика,
геометрия, астрономия и музыка, большую роль играла также теология. В
университетах Шотландии возникла и получила распространение в 60-80-х годах
18 века шотландская школа - новая философия, философия здравого смысла
(интуитивная способность ума, врожденные принципы).Основатель Т.Рид.
Роберт Бёрнс (1759-1796гг.) - шотландский поэт. Создал самобытную
поэзию, в которой прославил труд, народ и свободу, бескорыстную и
самоотверженную любовь и дружбу. Собрал и подготовил к изданию произведения
шотландского поэтического и музыкального фольклора.
Шотландская волынка - это самая известная волынка в мире. Она получила
свое развитие в 16-19 вв. в горном, гейлик-говорящем регионе и на западных
островах Шотландии.
Древние шотландцы, кстати, как и представители других культур,
использующих волынку, с незапамятных времен были заворожены ее долгим и
непрерывным звуком.
Волынка - громкий инструмент. Функционально это объясняет ее
многовековая история: ее использовали в средние века как ритуальный и
сигнальный инструмент кланы горцев, позже она нашла свое применение в
Британском военном оркестре, объявляя сборы и вдохновляя солдат в сражениях.
Звук шотландской волынки разносится на расстояние до 2-х миль.
Говорят, игрой на волынке можно даже кобру заворожить. Так или нет, кто
знает, но вот постоишь рядом с играющим волынщиком, и скепсис убавляется:
уши закладывает, дух мобилизуется - сильный инструмент, не для слабонервных.
Не зря за игру на нем в XVIII веке, после шотландского восстания, английские
власти сажали в тюрьму и высылали в АмерикуСегодня волынки, подобно древним
музыкальным инструментам многих культур, включены в cостав современных
оркестров и ансамблей и используются в новых музыкальных формах и стилях.
Шотландская волынка переживает сейчас новый пик популярности, и число людей,
увлекающихся игрой на этом замечательном инструменте быстро растет во всем
мире.

 

Тень

Джеми Кармайкл был смышленый, бойкий мальчишка. Поэтому едва он
прослышал о школе мистера Оррака, где обучают волшебному ремеслу, как сразу
загорелся желанием попасть в эту школу.
- Нет, нет и нет!-отрезал отец.
- Нет, нет и нет! - сказала мать.- Разве ты не слышал? Говорят, что
мистер Оррак - не кто иной, как сам дьявол.
- Мало ли что болтают,- возразил Джеми.- Я ведь не из пугливых.
В общем, отца с матерью он уговорил. Деньги на обучение дал своему
любимчику дед, который в нем души не чаял, и вот в один прекрасный день
отправился Джеми в путь с крепкой ореховой палкой и кошельком в кармане.
Переваливает он гору, Минует болотистую пустошь, ночует в охапке вереска и
на следующее утро прибывает в школу мистера Оррака. Стучит своей ореховой
палкой в дверь:
тук-тук-тук! - дверь отворяется, и на пороге возникает Мистер Оррак
собственной персоной.
- Что тебе угодно, малыш?
- Научиться всему, чему вы сможете меня научить,- отвечает Джеми.
- Это тебе недешево обойдется.
- Я принес деньги: вот, взгляните!
- Ну, заходи! - говорит мистер Оррак.- Садись и выслушай мои условия -
они не всякому по душе.
Пригласил он Джеми в большой зал, усадил на стул против себя и начал
читать правила, которым должны подчиняться все ученики его школы.
Правила состояли из тринадцати пунктов. В них оговаривалось, когда
ученикам вставать, и когда ложиться в постель, и когда приступать к
занятиям; и как вести себя в классе, и как проводить свободное время. Все
это звучало неплохо, пока мистер Оррак не приступил к чтению тринадцатого
пункта. А он гласил (не больше и не меньше!), что по окончании учебы ученики
прощаются с учителем, а последний, покинувший школу в этот день, будет
принадлежать душой и телом, всецело и навеки, мистеру Орраку.
- Вот так пунктик! - воскликнул Джеми.- На нем и споткнуться можно.
- Как знаешь! Если тебя устраивают мои правила, поставь свою подпись на
этом пергаменте. Если нет - прощай, счастливого пути!
- Дайте мне одну минуточку подумать,- попросил Джеми.
- Даю тебе пять минут, но не больше. Джеми задумался. Он оглядел
просторный зал. Был полдень, и солнце ярко светило в окна и широко открытую
дверь, четко обрисовывало на полу тени стола и стульев, мистера Оррака и
Джеми.
- Скажите, пожалуйста, из этого ли зала и через эту ли дверь будут
выходить ученики в день выпуска? - спросил Джеми.
- Да,- ответил мистер Оррак.
- А в какое время суток состоится выпуск?
- В такое же самое время.
- Разверните свиток, мистер Оррак, я поставлю свою подпись,- заявил
Джеми.- Надеюсь, ноги меня не подведут и я не замешкаюсь больше других.
- Все так говорят,- пробурчал мистер Оррак. Он отвинтил крышечку
чернильницы, висевшей у него на поясе на золотой цепочке, вынул из-за уха
гусиное перо и ткнул пальцем в пергамент:
- Вот здесь!
Джеми расписался и посмотрел, что у него получилось.
- Чернила какие-то бурые. Похожи на кровь.
- Ты недалек от истины, малыш,- заметил мистер Оррак.- Расплатишься
сейчас или в день выпуска?
- Лучше бы сейчас,- сказал Джеми.- Боюсь, что в тот день я буду
спешить.- И он вручил кошелек мистеру Орраку.- Возьмите сколько нужно за
ученье.
- Сколько есть, столько и нужно,- возразил мистер Оррак и спрятал
кошелек в карман.- Теперь пойдем, я познакомлю тебя с твоими однокашниками.
Он провел Джеми в классную комнату, где стояли столы и десятка три
мальчиков сидели перед раскрытыми книгами. Все они вскочили на ноги при
появлении учителя.
- Это - новый ученик. Зовут его Джеми Кармайкл,- представил его мистер
Оррак.
- Добро пожаловать! - хором прокричали ребята, и снова настала тишина.
- Можете сесть,- произнес учитель и, словно вымуштрованные солдаты,
школьники разом опустились на свои места.
Усадив Джеми за свободный стол, мистер Оррак занял место на возвышении
и начал урок.
- Сегодня, друзья, я буду проверять, как вы усвоили искусство
превращений.
Ты, Джок Мэддок, станешь ястребом; ты, Тэмми Крокер, тигром; ты, Вилл
Макдуфф, собакой; остальные - овцами, козами, котами, крысами, чем вам
только вздумается.
Тотчас комната огласилась странными криками, и ученики исчезли: вместо
них появились рычащие львы, мяукающие коты, хрюкающие поросята, летучие мыши
и всевозможные птицы, реющие и порхающие по всему классу.
- Ура! - закричал Джеми от восторга.
Но тут мистер Оррак хлопнул в ладоши; тотчас все звери и птицы исчезли.
Вместо них появились школьники, чинно сидящие за столами. Лишь одно
странное существо - с головой мальчика, но с ногами и телом горностая -
неуклюже копошилось на полу.
- Сэнди Макнаб! Ты сегодня останешься после уроков и внимательно
перечтешь все, что недоучил,-сурово произнес мистер Оррак полугорностаю и
подпихнул его своим остроносым ботинком, отчего непонятное существо тотчас
превратилось в белобрысого, растерянного паренька.- Остальные до обеда
свободны.
Мальчишки гурьбой высыпали из класса, и за ними Джеми, он был
совершенно ошеломлен и не переставал удивляться, потому что ребята снова
стали показывать всякие чудеса. Каждый хотел покрасоваться перед новичком
своим умением:
один летал по воздуху на кленовом прутике, который послушно превращался
в крылатого коня, другой показывал трюк с исчезновением - то он здесь, то
его нет, то он снова здесь; третий набрал камушков и превратил их в пчелиный
рой, четвертый карабкался по невидимой лестнице и окликал Джеми сверху...
- Вот здорово! - воскликнул Джеми.- Вот ловко! Я буду не я, если всему
этому не выучусь!
И действительно, он стал прилежным учеником и в короткое время овладел
всеми волшебными приемами, каким только пожелал обучить его мистер Оррак.
- Ты станешь отличным волшебником, малыш, когда выберешься отсюда,-
говаривал учитель и ехидно добавлял: - Если только выберешься. Думаю, что
мои приятели там, внизу, были бы не прочь познакомиться с тобой.
- А я не собираюсь к ним в гости,-отвечал Джеми.
- Неужели? Ну, не ты, так кто-нибудь другой.
И вот что было худо: проходили дни, недели, месяцы, и веселость
учеников мистера Оррака таяла с каждым часом. Каждый из них подписал договор
со зловещим тринадцатым пунктом, и как знать, кому из них придется в конце
концов принадлежать - душой и телом, всецело и навеки - своему страшному
наставнику? Беззаботное время кончилось. Ученики стали сторониться друг
друга, ссориться из-за пустяков и обмениваться неприязненными взглядами.
Что, если я окажусь последним?
- думал каждый.- О, если бы это был кто-нибудь другой!
Только Джеми, казалось, ничуть не беспокоился. Однажды он собрал ребят
и обратился к ним с такими словами:
- Друзья, мне не нравятся ваши хмурые лица. Обещаю вам, что, когда
придет время, вы все выйдете отсюда прежде меня. Даю вам слово.
- Опомнись, что ты говоришь!
- Именно это и говорю. Я боюсь мистера Оррака не больше, чем любого из
матушкиных гусей.
- Но ад и преисподняя! - воскликнул один.
- Всецело и навечно! - добавил другой.
- К чертям ад и преисподнюю! К чертям всецело и навечно ! Будьте
спокойны, я их всех перехитрю.
В конце концов, хотя и не сразу, товарищи поверили Джеми и стали
смотреть на него, как на героя. Тревога и косые взгляды снова сменились
весельем и улыбками.
Но время летело, и настал день, когда мистер Оррак созвал своих
учеников в большой зал для церемонии выпуска. Поперек зала мелом была
проведена черта, и все ученики стали в ряд, наступив одной ногой на черту.
Было такое же ясное утро, как в тот день, когда Джеми впервые пришел в
школу, и солнце ярко светило в распахнутую дверь.
- Итак, друзья,- сказал мистер Оррак,- чему мог, я вас научил и каждого
из вас сделал искусным волшебником. У меня есть подписанные вами договоры, и
все знают условие. Взгляните на этот колокольчик. Когда я дам сигнал, вы
побежите к двери. Если бы я был коварным и злым, я мог бы заставить вас всех
служить мне до скончания веков, но я честный малый и поэтому заявляю свои
права лишь на последнего - согласно уговору.
С этими словами мистер Оррак позвонил в колокольчик, и мальчишки
бросились к двери.
Всей кучей вылетели они наружу и пустились бежать, не разбирая дороги,
через вереск и кусты, через луг и лог-без оглядки, пока школа мистера Оррака
не осталась далеко-далеко позади.
А что же Джеми? Услышав колокольчик, он помедлил немного, прищурился на
солнце и не спеша направился к выходу. Мистер Оррак со злобной усмешкой
протянул было руку, чтобы задержать его.
- Руки прочь! - сказал Джеми.
- Что, что?-удивился мистер Оррак.-Как ты смеешь так разговаривать? У
меня есть договор, скрепленный кровью. Последний, покинувший этот зал,
принадлежит мне, всецело и навеки.
- Но я не последний!
- Как не последний?! А кто же выходит вслед за тобой?
- Взгляните на пол,-сказал Джеми и спокойно шагнул к двери.- Неужели вы
не видите, кто идет следом?
-Не вижу! - воскликнул мистер Оррак.
- Как не видите? А моя тень? Вот кто идет вслед за мной. Забирайте ее,
мистер Оррак, она ваша. Счастливо оставаться и спасибо за науку.
С этими словами Джеми вышел за порог и пошел прочь по зеленой долине,
залитой ярким светом. Легкий ветерок шевелил тени вереска и шиповника на
тропинке впереди и позади Джеми, слева и справа от него. Но погодите-ка, где
же тень самого Джеми? Ее нет ни слева, ни справа, ни впереди, ни позади. Она
осталась там, где Джеми ее оставил,- на полу в школе мистера Оррака.
Мистер Оррак наклонился, поднял тень, скатал ее в трубочку и засунул за
шкаф.
- Ах, Джеми Кармайкл! - вздохнул он.- Я не расстался бы с тобой за все
души ада. Каким отличным, искусным волшебником сделаешься ты, когда станешь
взрослым!
И действительно, Джеми вырос и сделался отличным, искуснейшим
волшебником, знаменитым по всей стране своими необыкновенными знаниями,
умением исцелять недуги и давать мудрые советы. Ни разу в жизни не
использовал он своего могущества во зло, но всегда на пользу людям. Имя его
не забылось. И до сих пор вспоминают в народе Кармайкла Мудрого, или
Человека Без Тени.

 

Золотое деревце и серебряное деревце

В стародавние времена жила-была маленькая принцесса по имени Золотое
Деревце, и была она такая красавица девочка, какой свет не видывал.
Мать ее умерла. Отец нежно любил дочку и всячески старался ей угодить,
так что она жила очень счастливо. Но вот король вздумал снова жениться, и
тогда настали для принцессы тяжелые дни.
Вторая жена короля, - а ее, как ни странно, звали Серебряное Деревце, -
тоже была красавица, но уж очень завистливая. Вечно она боялась увидеть
женщину, что затмит ее своей красотой. Падчерицу она сразу невзлюбила за ее
прекрасное лицо, и когда глядела на нее, все себя спрашивала: Неужто люди
думают, что Золотое Деревце краше меня? Да она в глубине души и сама так
думала, а потому часто обижала падчерицу.
Как-то раз, когда принцесса Золотое Деревце уже совсем выросла и стала
девушкой на выданье, она вместе с мачехой пошла погулять в одно глубокое
ущелье. На дне этого ущелья под деревьями был небольшой родник, и вода в нем
была такая прозрачная, что хорошо отражала лицо каждого, кто над ним
наклонялся. Гордая королева любила ходить к этому роднику и смотреть на свое
отражение.
В тот день она опять наклонилась над родником и увидела, как в нем
почти у самой поверхности воды снует маленькая форель.
- Форель, форель, ответь мне на один вопрос, - сказала ей королева. -
Правда, что краше меня нет женщины на свете?
- Есть! - быстро ответила форель и подпрыгнула над водой, чтобы поймать
мушку.
- Кто же это? - спросила королева в досаде. Ведь она ожидала совсем
другого ответа.
- Конечно, падчерица твоя, принцесса Золотое Деревце, - ответила
форель.
Лицо у завистливой королевы потемнело от гнева, и она бросила такой
злобный взгляд на падчерицу - та собирала цветы невдалеке, - что рыбка
испугалась и нырнула поглубже.
А вдруг люди тоже скажут, что эта девчонка краше меня! - думала
королева. И она так разозлилась, что совсем потеряла власть над собой.
Вернулась домой, убежала в свою спальню и бросилась на кровать, жалуясь, что
тяжело заболела.
Напрасно принцесса Золотое Деревце спрашивала мачеху, что с нею и чем
можно ей помочь. Королева не позволяла падчерице даже дотронуться до нее и
отталкивала ее от себя, словно что-то мерзкое. Наконец принцесса, очень
опечаленная, вышла из королевской спальни и оставила мачеху одну.
Вскоре вернулся с охоты король и сразу же спросил про жену. Ему
сказали, что она внезапно занемогла и лежит в своей опочивальне. К ней уже
вызывали придворного лекаря, но ни он, ни другие люди не могут понять, что с
ней такое.
Король очень встревожился, потому что любил жену. Он подошел к ее
постели и спросил, как она себя чувствует, и что надо сделать, чтобы
облегчить ее страдания.
- Ты можешь сделать лишь одно, - ответила королева резким голосом, - и
только это может меня спасти, но я хорошо знаю, что ты не согласишься.
- Неправда! - сказал король. - Я не заслужил этих слов. Ты знаешь, что
я готов дать тебе все - даже половину своего королевства.
- Так дай мне съесть сердце твоей дочери! - вскричала королева. - А
если не дашь, я умру, умру очень скоро!
Она проговорила это так горячо и так странно посмотрела на мужа, что
бедный король сразу подумал: Да она помешалась!
Не зная, что делать, он, растерянный, вышел из спальни и пошел по
коридору. И вдруг вспомнил: как раз в этот самый день сын одного
могущественного короля приехал из заморской страны свататься к его дочери.
Вот и хорошо! - подумал король. - Этот брак мне по душе, и я нынче же
прикажу сыграть свадьбу. Дочь моя покинет нашу страну здравой и невредимой.
А я отправлю человека в горы с приказом убить козла. Сердце этого козла я
велю сварить и пошлю жене. Может, она тогда исцелится от своего безумия .
И вот он призвал к себе заморского принца и сказал ему, что королева
внезапно занемогла. От болезни разум у нее помутился, и она возненавидела
принцессу. Так что если Золотое Деревце согласна, то лучше всего сыграть
свадьбу сегодня же. Тогда странная болезнь королевы, может быть, и пройдет.
Принц очень обрадовался, что невеста досталась ему так легко, а Золотое
Деревце тоже была рада расстаться с мачехой, что ее так ненавидела. И вот
свадьбу сыграли в тот же день, и молодые отправились за море, на родину
принца.
Тогда король послал человека в горы с приказом убить козла, а когда тот
вернулся, велел сварить сердце этого козла и отослал его на серебряном блюде
в спальню королевы. Злая женщина поверила, что это - сердце ее падчерицы.
Съела его и сразу же встала с постели совсем здоровая.
Между тем замужество принцессы оказалось очень удачным. Муж ее, принц,
был богатый, могущественный властитель и души в ней не чаял. Так что жили
они в любви и согласии.
Почти целый год прошел мирно и тихо. Принцесса счастливо жила в своем
новом доме. А королева тоже была довольна - ведь она думала, что падчерицы
ее нет на свете.
Но вот королева как-то раз снова пошла гулять в ущелье к роднику, чтобы
посмотреть на свое отражение в воде.
И случилось так, что в роднике опять сновала та же маленькая форель,
что плавала тут в прошлом году. Тщеславной королеве опять захотелось задать
ей вопрос, - она думала, что теперь-то уж услышит желанные слова. И вот она
наклонилась над водой и спросила:
- Форель, форель, правда, что краше меня нет женщины на свете?
- Нет, есть! - напрямик ответила форель.
- А кто же краше меня? - спросила королева и даже побледнела - до того
ей было досадно, что у нее есть какая-то соперница.
- Конечно, падчерица твоего величества, принцесса Золотое Деревце! -
ответила форель.
Тут королева сразу успокоилась.
- Ну, если даже и так, - сказала она, - то люди теперь уже не могут на
нее любоваться. Ведь скоро год, как она умерла. Я съела ее сердце за ужином.
- Ты в этом уверена, королева? - спросила форель, и глазки ее
заблестели. - А по-моему, она год назад вышла замуж за доблестного молодого
принца, что явился просить ее руки, и в тот же день уехала с ним за море в
его страну.
Как услышала королева эти слова, затряслась от злости. Теперь она
поняла, что муж ее обманул. Она встала с колен и пошла прямо домой, во
дворец, всячески стараясь скрыть свою ярость. И вот она попросила короля
приготовить королевскую ладью.
- Я хочу съездить навестить свою милую падчерицу, - сказала она. - Ведь
мы так давно не виделись!
Король удивился этой просьбе, но в то же время обрадовался, что
королева перестала ненавидеть его дочь. И он приказал подготовить
королевскую ладью к плаванию.
Вскоре ладья уже летела по волнам, и нос ее был повернут к той стране,
где жила принцесса Золотое Деревце. За рулем сидела сама королева. Она
знала, куда надо направлять ладью, и так спешила поскорее прибыть на место,
что никому не давала сесть за руль.
Случилось так, что в тот день принцесса Золотое Деревце осталась дома
одна - муж ее уехал на охоту. Она сидела у окна и смотрела на море, как
вдруг увидела, что к пристани на всех парусах летит ладья. Принцесса сразу
же узнала ее и догадалась, кто в ней сидит.
Тут она чуть не помешалась от страха, - ведь она знала, что не с добром
едет к ней королева. Принцесса отдала бы все на свете, чтобы муж ее был
дома, но он еще не вернулся с охоты. В отчаянии она побежала в людскую к
слугам.
- Ох, что мне делать, что делать? - стонала она. - Я вижу, как по морю
плывет к нам ладья моего отца, и знаю, что в ней сидит моя мачеха. А уж она
постарается меня убить - ведь она ненавидит меня пуще всего на свете!
Слуги очень любили свою молодую госпожу, потому что она всегда была к
ним добра. Они увидели, как бедняжка испугалась, услышали ее жалобы и все
столпились вокруг нее, словно затем, чтобы оградить ее от беды.
- Не пугайся принцесса, - говорили они. - Если понадобится, мы будем
защищать тебя до последней капли крови. Но чтобы мачеха твоя не околдовала
тебя злыми чарами, мы запрем тебя в большой кладовой, той, что с решетками
на окнах. Там она до тебя не доберется.
Надо сказать, что кладовая находилась в боковом крыле замка, и дверь у
нее была такая прочная, что взломать ее было невозможно. Принцесса знала,
что, когда за нею запрут эту толстую дубовую дверь, злая мачеха не сможет ей
ничем повредить.
И вот она спряталась в кладовой с решетками на окнах, и слуги заперли
ее там.
А королева Серебряное Деревце сошла на берег и направилась к воротам
замка. Навстречу ей вышел слуга, и она приказала ему проводить ее к
принцессе. Но он только низко поклонился и ответил, что не может выполнить
ее приказ, потому что принцесса заперта в кладовой и выпустить ее оттуда
нельзя, так как никто не знает, где ключ от двери.
Это была правда: никто в замке и в самом деле не знал, где ключ от
кладовой, потому что старик дворецкий привязал его к ошейнику любимой
овчарки принца и послал собаку в горы за хозяином.
- Так проводи меня до двери этой кладовой, - приказала королева. - Я
хоть одним словечком перемолвлюсь со своей милой дочерью!
И слуга повиновался - он думал, что в этом ничего опасного нет.
- Если ключ и вправду потерян, - сказала злая королева, когда они
подошли к толстой дубовой двери, - и ты не можешь выйти ко мне, дорогая моя
Золотое Деревце, так хоть просунь свой мизинчик в замочную скважину, мне так
хочется его поцеловать!
И принцесса, не чуя беды, просунула свой мизинчик в замочную скважину.
Но беда пришла! Вместо того чтобы поцеловать крошечный пальчик принцессы,
мачеха уколола его отравленной иглой. А яд в этой игле был такой сильный,
что бедная принцесса не успела даже вскрикнуть - замертво рухнула на пол.
Королева услышала, как она упала, и улыбнулась, очень довольная. Ну,
теперь я смогу сказать, что краше меня нет женщины на свете! - прошептала
она.
Она вернулась к слуге, что ожидал ее в конце коридора, и сказала ему:
- Я уже поговорила со своей дочерью, а теперь хочу вернуться домой.
Слуга почтительно проводил ее до ладьи, и королева пустилась в обратный
путь.
Люди в замке и не подозревали, какая беда случилась с их хозяйкой, пока
принц не вернулся домой с охоты. В руке у него был ключ от кладовой - его
принесла овчарка.
Принцу рассказали, что в гости приезжала королева Серебряное Деревце, а
принцесса от нее спряталась. Но он на это только рассмеялся и сказал слугам,
что они поступили правильно. Потом он быстро поднялся по лестнице, чтобы
открыть кладовую и выпустить жену на волю.
Но до чего же он испугался, когда отпер дверь и увидел, что жена его
лежит на полу и не дышит! Чуть не обезумел от гнева и горя.
Тот яд, каким королева отравила падчерицу, сохранял мертвые тела
нетленными. Шло время, а принцесса по-прежнему лежала, как живая. Принц не
стал ее хоронить, а положил на покрытое шелком ложе и оставил в кладовой,
чтобы иногда приходить и смотреть на нее.
Однако он так страдал от одиночества, что скоро женился во второй раз.
Вторая его жена оказалась такой же доброй и ласковой, как и первая, и она
тоже стала жить с ним в ладу и согласии. Но кое-что все-таки не давало ей
покоя.
Она знала, что в замке, в самом конце одного коридора, есть комната,
куда ей войти нельзя, ибо ключ от нее принц всегда носит при себе. Не раз
она спрашивала мужа про эту комнату, но он уклонялся от ответа, и она
перестала спрашивать, чтобы он не подумал, что она ему не доверяет.
Но однажды принц позабыл запереть дверь в кладовую, и его вторая жена
вошла в нее, - ведь муж не запрещал ей туда входить. И вот она увидела
принцессу Золотое Деревце на ложе, покрытом шелковым покрывалом. Казалось,
будто она спокойно спит.
Умерла она или только уснула? - подумала вторая жена принца. Она
подошла к ложу и стала разглядывать принцессу Золотое Деревце. Но вдруг
заметила в ее мизинчике иголку и сразу обо всем догадалась, - ведь она была
искусной врачевательницей.
Тут свершилось злое дело, - подумала она. - Бьюсь об заклад, что эта
игла отравлена, а если нет, так, значит, я ничего не понимаю в людских
недугах . И она осторожно вытащила иглу.
Золотое Деревце открыла глаза, пришла в себя и вскоре рассказала второй
принцессе обо всем, что с нею случилось.
Надо сказать, что если королева Серебряное Деревце была завистницей, то
вторая жена принца была ничуть не завистлива и не ревнива. Она выслушала
принцессу Золотое Деревце и радостно захлопала в ладоши.
- Ох, как обрадуется принц! - воскликнула она. - Хоть он и женился на
мне, но я знаю, что тебя он любит больше.
В тот вечер принц возвратился домой с охоты очень усталый и печальный.
Вторая принцесса сказала правду: хоть он и привязался к ней, но всегда
тосковал по своей первой жене - не мог ее разлюбить.
- Какой ты печальный! - сказала вторая принцесса, когда вышла ему
навстречу. - Чем могу я вызвать улыбку на твоем лице?
- Ничем, - устало ответил принц и отложил в сторону свой лук.
Он так тосковал, что был не в силах притворяться веселым.
- Нет, смогу! - возразила вторая принцесса, лукаво улыбаясь. - Смогу,
если верну тебе Золотое Деревце. А я ее верну! Ступай - ты найдешь ее живую
и здоровую в кладовой с решетками на окнах.
Принц, не говоря ни слова, побежал наверх. И вот он увидел свою
возлюбленную жену Золотое Деревце. Она сидела на ложе, покрытом шелком, и
улыбалась ему.
Он так обрадовался, что обнял ее и принялся целовать, а про вторую
принцессу совсем забыл. Но она пришла за ним следом и теперь стояла на
пороге и радовалась счастью супругов. Ведь оно было делом ее рук. Она как
будто совсем не думала о себе.
- Я знаю, что ты всегда тосковал о Золотом Деревце, - сказала она. - И
так оно и должно быть. Ведь ее ты полюбил первую, и раз уж она ожила, я уеду
домой к своим родным.
- Нет, не уедешь, - возразил принц. - Ты останешься с нами. Ведь это ты
вернула ее мне. Золотое Деревце станет твоей самой задушевной подругой.
Так оно и вышло. Принцесса Золотое Деревце и вторая принцесса
подружились и полюбили друг друга, как родные сестры. Казалось, будто они от
рождения не разлучались.
Прошел еще год. Но вот как-то раз вечером королева Серебряное Деревце
опять пришла в ущелье, чтобы посмотреть на свое отражение в воде родника. И
опять в воде плавала маленькая форель.
- Форель, форель, - шепнула ей королева, - правда, я самая красивая
женщина на свете?
- Вовсе нет! - ответила форель.
- А кто же, по-твоему, самая красивая? - спросила королева, и голос ее
задрожал от досады и ярости.
- Я тебе уже два года назад назвала ее имя, - ответила форель. -
Конечно, это принцесса Золотое Деревце.
- Но ведь она умерла! - со смехом воскликнула королева. - Уж теперь-то
ее наверное нет в живых! Ровно год назад я уколола ее в мизинец отравленной
иглой и своими ушами слышала, как она, мертвая, рухнула на пол.
- Ну, а я не уверена, что она умерла, - возразила форель и, ни слова
больше не вымолвив, нырнула в глубь родника.
А королева потеряла покой с того дня, как услышала загадочные слова
форели. Наконец она опять попросила мужа подготовить королевскую ладью к
плаванью. Она-де хочет навестить свою падчерицу.
Король охотно приказал подготовить ладью, и все потом было так, как
было год назад.
Королева сама села за руль, и когда ладья стала приближаться к берегу,
ее увидела и узнала принцесса Золотое Деревце.
Принц и на этот раз был на охоте, и принцесса в ужасе побежала к своей
любимой подруге.
- Ох, что мне делать? - застонала она. - Я вижу, плывет ладья моего
отца, и знаю, что в ней сидит моя жестокая мачеха. Она опять попытается меня
убить, как пыталась раньше. Ох, давай убежим в горы!
- Нет, не надо, - возразила вторая принцесса и обняла трепещущую
подругу. - Я не боюсь твоей мачехи. Пойдем со мной, встретим ее на берегу.
И вот они обе пошли на берег, а королева Серебряное Деревце, как
увидела свою падчерицу, притворилась, что очень обрадовалась ей. Она
выскочила из ладьи и протянула падчерице серебряный кубок с вином.
- Это редкое вино - оно привезено из восточных стран, - сказала
королева, - Я привезла с собой фляжку - хочу выпить с тобой кубок дружбы.
Принцесса Золотое Деревце была женщина кроткая и учтивая. Она уже
протянула было руку к кубку, но вторая принцесса помешала ей, встав между
ней и королевой.
- Нет, госпожа, - сказала она, строго глядя королеве прямо в лицо, - в
нашей стране такой обычай: тот, кто предлагает другому выпить кубок дружбы,
должен первый отпить из него.
- Что ж, это я охотно сделаю, - отозвалась королева и поднесла к губам
кубок.
Но вторая принцесса пристально следила за королевой и заметила, что она
ни капельки не отпила. Тогда вторая принцесса сделала шаг вперед и, как бы
нечаянно, подтолкнула дно кубка плечом. Часть вина брызнула на лицо
королевы, часть попала ей в рот.
Так она сама запуталась в своих сетях. Ведь она отравила вино таким
сильным ядом, что едва проглотила несколько капель, как упала мертвая к
ногам принцесс.
Никто о ней не жалел - она заслужила свою участь. Ее спешно похоронили
в уединенном месте, и вскоре все о ней позабыли.
А принцесса Золотое Деревце счастливо и мирно жила вместе с мужем и
подругой до конца дней своих.
OCR Палек, 1998

 

Принц и дочь великана

Давным-давно, когда на земле еще не перевелись великаны, в Тетертауне
правил король, и был у него сын Айен. Как-то раз королевич пошел на охоту.
Вдруг видит - на дереве змея. Подкралась к ворону и вот-вот укусит его. Айен
схватил свою пращу, запустил в змею камнем, и она мертвая свалилась на
землю. А ворон в тот же миг превратился в красивого юношу с черными
блестящими волосами и темными глазами. Он с благодарностью посмотрел на
своего спасителя и сказал:
- Тысячу раз благодарю тебя, королевич, за то, что ты меня расколдовал,
и я из ворона стал опять человеком. Вот возьми этот узелок и ступай своей
дорогой, - тут юноша протянул Айену какой-то предмет с острыми углами,
завернутый в тряпку. - Но помни: узелок развяжи только там, где тебе больше
всего хотелось бы жить.
И юноша скрылся из виду за гребнем горы.
Королевич пошел домой, но ему не терпелось узнать, какой подарок он
получил. Узелок был очень тяжелый, и когда Айен подошел к густому темному
лесу, что рос за несколько миль от его отчего дома, он решил присесть и
отдохнуть.
Ну теперь уж, наверное, ничего страшного не случится, если я только
загляну в узелок и посмотрю, что там такое , - подумал королевич.
Не утерпел и развязал узелок. И вдруг перед Айеном возник огромнейший
замок, какого он в жизни не видывал. Башенки замка вздымались выше самых
высоких деревьев, а вокруг него раскинулись пышные цветники и зеленые сады.
Айен прямо залюбовался этим замком. Но вдруг сообразил, какую глупость
сделал, что не поборол любопытства.
Надо мне было подождать до той красивой зеленой лощины, что напротив
нашего дома, - сокрушался он. - Ведь больше всего мне хотелось бы жить там.
Эх, если б колено было опять завернуть замок в тряпку и отнести туда!
И вдруг послышались чьи-то шаги, да такие тяжелые, что даже деревья в
лесу закачались. Ветви их трепетали, земля тряслась, и вот уже вдали
показался громадный великан с огненно-рыжими волосами и бородой.
- Напрасно ты построил себе дом здесь, королевич, - заревел он. - Ведь
эта земля моя!
- А мне вовсе и не хочется, чтобы дом мой стоял здесь, - молвил Айен -
Да только не могу я опять завернуть его в тряпку и унести.
Тут великан ухмыльнулся в свою рыжую бороду и сказал:
- Какую награду дашь ты мне, королевич, если я сам заверну твой замок в
тряпку?
- А какой награды ты просишь? - спросил Айен.
- Отдай мне своего первенца, когда ему исполнится семь лет, - ответил
великан.
У Айена пока не было ни жены, ни детей, и он охотно согласился:
- Только-то? Пожалуйста! Первенца моего ты получишь.
Великан тотчас схватил замок вместе с пышными цветниками и зелеными
садами и завернул все это в тряпку, а королевич взял узелок и отправился
домой.
Как только Айен дошел до красивой зеленой лощины, что была перед его
отчим домом и где ему так хотелось жить, он тотчас развязал узелок. И вот в
лощине возник замок, а вокруг него раскинулись пышные цветники и зеленые
сады. Айен очень обрадовался. Распахнул огромную дверь замка и вошел в
большой зал. В зале стояла красивая девушка с ясными глазами. Она улыбнулась
Айену и сказала:
- Подойди ко мне, королевич! Все здесь к твоим услугам, если ты
согласен жениться на мне сегодня же вечером.
Королевич был рад жениться на такой красавице. Их тут же обвенчали, и
они мирно и счастливо зажили в своем новом замке, а когда старый король
скончался, Айен стал правителем Тетертауна. Вскоре у королевской четы
родился сын, но Айен и думать позабыл о своем опрометчивом обещании
великану.
Прошло семь лет и один день. И вдруг деревья в зеленых садах
закачались, земля затряслась, и великан с огненно-рыжими волосами и бородой
подошел к замку требовать своей награды.
Королева выглянула в окошко, увидела великана и спросила короля:
- Милый мой муж, что ему здесь нужно, этому страшному рыжему великану?
- Горе мне! - ответил Айен. - Он пришел за нашим первенцем.
И, сокрушенный, он поведал жене про свою встречу с великаном семь лет
назад.
- Позволь мне уладить дело, - сказала королева. - Я придумала, как
помочь горю.
Между тем великан ревел все громче, требуя обещанного, и Айен крикнул
ему в ответ:
- Сейчас пришлю тебе своего сына. Мать одевает его в дорогу.
А королева приказала привести сынишку повара. Он был ровесник
маленького принца, и она решила отдать великану этого мальчика вместо своего
сына. Ведь она думала, что великана обмануть не трудно.
Она одела сынишку повара в платье принца и отвела к великану. Великан
ушел вместе с мальчиком, но еще не успел далеко отойти, как подумал: А вдруг
этот мальчишка вовсе не маленький принц? И вот он отломил от орехового куста
толстый прут, подал его сыну повара и спросил:
- Что сделает твой отец с этим прутом, если возьмет его в руки?
- Должно быть, отгонит собак и кошек, что подбираются к мясу на
королевской кухне, - ответил мальчик.
Так великан узнал, что этот мальчик не королевский сын, и в страшном
гневе повернул обратно к замку. Король с королевой увидели великана и
догадались, что им не удалось его обмануть. Но королева все-таки не сдалась.
Она позвала сынишку дворецкого, тоже семилетнего мальчика. Пока великан
нетерпеливо ждал на дворе, королева одела сынишку дворецкого в платье принца
и отослала его великану вместо своего сына.
Великан увел мальчика, но еще не успел отойти далеко, как снова решил
узнать, правда ли ему отдали маленького принца, а не кого-то другого. Он
опять отломил прут от орехового куста, подал его мальчику и спросил:
- Что сделает твой отец с этим прутом, если возьмет его в руки?
- Должно быть, отгонит кошек и собак, если те близко подойдут к
королевским бутылкам и стаканам, - ответил сын дворецкого.
Так великан узнал, что и этот мальчик не королевский сын, и повернул
назад к замку в еще более страшном гневе.
- Давайте мне своего сына! - заревел он, да так громко, что затряслись
самые высокие башенки. - А если и на сей раз не отдадите, - камня на камне
не останется от вашего замка!
Делать нечего. Как ни горько было королеве, она знала, что в третий раз
ей великана не перехитрить.
В это время маленький принц играл со своим щенком во дворе. Королева,
заливаясь слезами, позвала его и отвела к великану. А тот, как завидел
мальчика, сразу узнал, что он королевский сын, - очень уж он был красивый и
держался гордо.
Вместе они прошли длинный путь от королевского замка до великанова
дома. Дом этот стоял на берегу озера с темной водой. Здесь принца радушно
встретили, и здесь он остался жить.
Проходили годы, принц вырос, стал сильным, красивым юношей.
Как-то раз утром он пошел в горы на охоту, а когда возвращался,
услышал, подходя к дому, тихое пение. Он поднял голову и увидел в самом
верхнем окошке красивую девушку с золотисто-рыжими волосами.
- Прекрасная девушка, кто ты? - спросил он, и в душе его сразу
вспыхнула любовь к ней.
- Я младшая дочь великана, - ответила она, - и часто на тебя
любовалась, когда ты проходил по дому моего отца.
Принц, не долго думая, признался ей в любви, и дочь великана ответила,
что для нее нет большей радости, чем стать его женой.
- Но слушай внимательно, что я тебе скажу. От этого зависит наше
будущее счастье, - молвила она. - Завтра отец предложит тебе жениться на
одной из моих двух старших сестер. А ты откажись и скажи, что хочешь
жениться на его младшей дочери. Отец разгневается, но я дело улажу, и все
будет хорошо.
И правда, на другой же день великан позвал принца и предложил ему
выбрать себе в жены одну из его двух старших дочерей. Но принц не забыл
наказа красавицы и сказал великану:
- Я хочу жениться на твоей младшей дочери.
Великан страшно разгневался - ведь младшая дочь была его самым дорогим
сокровищем, и он прочил ее за могущественного короля, что правил соседним
королевством. И он сразу придумал, как отомстить принцу за столь дерзкую
просьбу.
- Многого ты просишь, принц, - сказал он и хитро ухмыльнулся в свою
рыжую бороду. - Такое сокровище, как моя младшая дочь, даром не получишь.
Если хочешь на ней жениться, сперва сделай три дела, какие я тебе поручу. А
не сумеешь, потеряешь не только мою дочь, но и жизнь свою. Ну, что скажешь?
Согласен ты рискнуть жизнью ради своей прихоти?
- Охотно, - ответил принц. - Ведь без этой прихоти, как ты говоришь,
жизнь моя будет все равно что потухший очаг.
На другой день великан ушел на охоту, а перед уходом задал принцу
первую задачу - велел ему вычистить громадный хлев во дворе. В этом хлеву
стояло сто коров, и его не чистили семь лет.
- Я вернусь вечером, - сказал великан. - К тому времени хлев у тебя
должен быть таким чистым, что покати по нему золотое яблоко - из конца в
конец прокатится, ни за что не зацепится. А не вычистишь, уж я попью твоей
кровушки!
Принц выслушал эти слова, и сердце у него упало. Однако наутро он встал
рано, пошел в хлев и принялся за работу, хоть и видел, что ее не закончить.
Но как только великан вышел из дому и скрылся за горами, младшая его дочь
прибежала к принцу и стала его утешать.
- Не горюй! - говорит. - Я же тебе сказала, что все будет хорошо. И не
тревожься! Приляг вон там за дверью, под тенистым деревом и спи себе.
Принц послушался. Лег под тенистым деревом и, хоть и был неспокоен,
крепко заснул. Проснулся он уже в сумерках. Посмотрел - девушки и след
простыл. Но хлев был вычищен, да так хорошо, что покати по нему золотое
яблоко - и оно из конца в конец прокатится, ни за что не зацепится.
Немного погодя великан вернулся, увидел, что принц выполнил первое его
поручение, и в досаде нахмурил свои рыжие лохматые брови.
- Как тебе это удалось, не знаю, - говорит, - Но раз дело сделано,
придется мне задать тебе вторую задачу.
И он приказал принцу:
- Завтра покрой этот хлев кровлей из птичьих перьев. Все они должны
быть разных цветов - так, чтобы даже двух одинаковых не было. На это уйдет
тысяча тысяч разных птиц. А не сумеешь, я, как вернусь, вволю попью твоей
кровушки.
Наутро солнце взошло рано, а принц еще раньше взял лук и стрелы и
отправился на торфяные болота, чтобы настрелять птиц и набрать перьев для
кровли. Но он не надеялся на удачу. Да ему и не повезло - к полудню он
подстрелил только двух черных дроздов, но перья у них были одинакового
цвета. И вдруг к нему подошла младшая дочь великана и говорит:
- Не горюй! Я же тебе говорила, что все будет хорошо. И не тревожься.
Приляг вон там, на душистый вереск и спи себе.
Принц послушался, хоть и подумал, что как проснется он, так ему и конец
придет. Он лег на вереск и заснул крепким сном. Когда он проснулся, сумерки
уже спускались на болото, а великановой дочери и след простыл. Тогда принц
вернулся домой и прямо диву дался, увидев, что хлев уже покрыт кровлей из
птичьих перьев. Тысяча тысяч разных перьев сверкали там, отливая всеми
цветами радуги. Тысяча тысяч разных птиц ушло на эту кровлю.
Великан увидел, что и второе его поручение выполнено, и разгневался
пуще прежнего.
- Как ты сделал это, не знаю, - сказал он. - Но раз уж дело сделано,
придется задать тебе третью задачу. Завтра принеси мне к обеду пять сорочьих
яиц, что лежат в гнезде на верхушке ели у озера. Принесешь, я в тот же вечер
задам пышный свадебный пир.
Наутро принц пошел к озеру, когда предрассветный туман еще лежал на
воде. Ель была такая могучая, что верхние ее ветви упирались в облака.
Высоко-высоко на этих ветвях виднелся маленький комочек - сорочье гнездо. От
земли до нижних ветвей ели было футов пятьсот.
Как ни старался принц забраться на дерево по стволу - не смог. Только
выбился из сил да ободрал себе руки о шершавую кору. В полдень он все еще
стоял на земле под деревом и в отчаянии глядел на свои окровавленные ладони,
как вдруг к нему подбежала младшая дочь великана. Но на этот раз она не
велела принцу ложиться спать.
Она один за другим обломала свои пальчики и понатыкала их в щели на
стволе дерева, так, чтобы принцу было за что ухватиться руками и на что
ступить ногой. И вот принц начал карабкаться на ель - быстро, как только
мог. Наконец добрался до самой верхушки и стал на тонкий гибкий сук. А сук
прогнулся под его тяжестью - вот-вот переломится. Но принц уже протянул руку
к сорочьему гнезду.
- Ох, скорей, скорей! - крикнула ему снизу дочь великана. - Отец домой
идет! Его дыхание мне спину жжет.
Принц быстро схватил гнездо и поспешил спуститься на землю с пятью
сорочьими яйцами, целыми и невредимыми. По дороге он вынимал из щелей
пальчики девушки, но так торопился, что позабыл на верхушке дерева мизинчик
с ее левой руки.
- Ну, теперь скорей снеси яйца моему отцу, - сказала дочь великана. - И
нынче же вечером я стану твоей женой, если только ты сумеешь узнать меня.
Отец прикажет мне и сестрам одеться одинаково и закрыть лицо плотными
покрывалами. И вот когда свадебный пир кончится, отец скажет тебе: Ступай к
своей жене, королевский сын! А ты выбери из нас троих ту, что без мизинчика
на левой руке.
Принц обрадовался, что все три дела уже сделаны, и поспешил отнести
великану пять сорочьих яиц. Увидел их великан и пришел в страшную ярость, но
постарался ее скрыть и велел готовиться к пышному свадебному пиру. А принцу
сказал:
- Нынче вечером получишь, чего желал. Если только... - и он хитро
ухмыльнулся в свою рыжую бороду, - если только ты узнаешь свою невесту.
И вот когда в зале отпировали и блюда с мясом были опорожнены, а
сосуды, полные зля, осушены, великан повел принца в небольшую комнату, где
их ждали все три великановы дочери. Они были одеты совершенно одинаково в
длинные платья из белоснежной шерстяной ткани, а лица их были закрыты
плотными покрывалами, так что рассмотреть их было невозможно.
- Ну, королевский сын, теперь подойди к своей жене, - сказал великан.
Принц подошел к трем девушкам и, не колеблясь, стал рядом с той, у
которой не было мизинца на левой руке. Тут великан увидел, что все его козни
не привели ни к чему - принц добился-таки его младшей дочери. И великан так
разгневался, как еще никогда не гневался. Но пока что делать было нечего.
Пришлось ему позволить молодым удалиться в брачный покой.
Как только принц и дочь великана остались одни, она сказала:
- Смотри не засни, а не то погибнешь! Надо нам бежать, пока отец тебя
не убил.
И вот она взяла яблоко и разрезала его на девять ломтиков. Два ломтика
она положила в изголовье кровати, два - в ногах. Потом вывела принца из дома
и положила два ломтика яблока у первой двери и два у второй. Последний
ломтик она оставила за воротами, что вели во двор. Затем молодые пошли в
конюшню, сняли путы с молодой сивой кобылицы, сели на нее верхом и помчались
прочь на крыльях ветра.
А великан думал, что молодые все еще в брачном покое. Немного погодя он
крикнул им:
- Вы спите?
И два ломтика яблока, что лежали в изголовье кровати, ответили:
- Нет еще!
Великану не терпелось, чтобы молодые поскорее заснули, - тогда он пошел
бы в их спальню и убил бы принца. И вот он опять крикнул:
- Вы спите?
И два ломтика в ногах кровати ответили:
- Нет еще!
В третий раз великану ответили те два ломтика, что лежали у первой
двери, а в четвертый раз - те, что лежали у второй. Тут великан заподозрил
неладное и нахмурился.
- Должно быть, вы сбежать хотите, - сказал он.
Наконец он в пятый раз спросил:
- Вы спите? - и ломтик яблока, что остался за воротами, ответил:
- Нет еще! - но голосок у него был такой тихий, что великан сразу обо
всем догадался. Он вскочил на ноги и заревел:
- Вы сбежали!
Тут он ринулся вон из дома, в страшном гневе на дочь за то, что она его
обманула, и погнался за беглецами. А те все летели вперед на сивой кобылице.
Наутро, чуть забрезжило, дочь великана сказала мужу:
- Слышишь, как земля дрожит? Это отец нас нагоняет - его дыхание мне
спину жжет.
- Ох! Что же нам делать? - вскричал принц. - Как нам от него спастись?
- Сунь руку в ухо сивой кобылице, - сказала дочь великана, - и что
найдешь там, то брось назад, да так, чтобы это упало поперек дороги отцу.
Принц сунул пальцы в ухо сивой кобылице и вынул оттуда сучок с
колючками. Он бросил сучок назад через плечо, и на дороге выросли и
разрослись на двадцать миль заросли терновника, такие густые, что даже
маленький зверек ласка и тот не мог бы пробраться сквозь эту непроходимую
чащу.
Как увидел великан преграду на своем пути, выругался страшным
ругательством.
- Все равно нагоню! - зарычал он и быстро повернул домой, чтобы взять
свой острый топор и нож, каким сучья обрезают.
Вскоре он вернулся и быстро прорубил себе дорогу в чаще. И вот в
полдень, когда солнце высоко стояло на небе, дочь великана снова крикнула
мужу:
- Отец нагоняет! Его дыхание мне спину жжет!
И она опять велела принцу сунуть пальцы в ухо сивой кобылице и потом
бросить на дорогу то, что он оттуда вынет. На сей раз принц вынул обломок
серого камня и бросил его назад через плечо. И как только камешек упал на
дорогу, позади беглецов выросли отвесные скалы и загромоздили равнину на
двадцать миль в длину и двадцать в ширину.
Великан увидел перед собой эти неприступные горы и заревел:
- Меня не остановишь! Все равно нагоню!
Он бегом бросился назад, и земля тряслась под его ногами. А как
прибежал домой, схватил свой толстенный лом и громадную кирку. Уже темнело,
когда он, наконец, пробил себе дорогу в скалах. Но вот взошла луна, и дочь
великана крикнула мужу в третий раз:
- Отец нагоняет! Его дыхание мне спину жжет!
Принц не стал дожидаться ее приказаний - сам в третий раз сунул пальцы
в ухо сивой кобылице и вытащил маленький пузырек с водой. И едва он бросил
его назад через плечо, бездонное озеро в двадцать миль длиной и двадцать
шириной разлилось позади беглецов. А великан гнался за ними до того быстро,
что не смог остановиться, когда озеро вдруг разлилось у его ног. Полетел
вниз головой прямо в темную воду и утонул. И ни дочь его, ни принц и никто
другой на свете никогда уже больше его не видели.
Верная сивая кобылица перешла на ровную рысь. Луна поднялась высоко и
осветила все вокруг. И тут принц вдруг узнал свои родные места.
- Гляди! Мы подъезжаем к моему отчему дому! - сказал он молодой жене. -
Вот те самые поля, где я играл ребенком.
И он возрадовался великой радостью, что наконец-то вернулся на родину.
Немного погодя они подъехали к старому каменному колодцу и спешились,
чтобы немного отдохнуть. Когда же принц встал и собрался ехать домой, дочь
великана сказала:
- Лучше поезжай к отцу один и подготовь его к моему приходу. А я
подожду тебя здесь.
Принц согласился, и когда он вскочил в седло, жена стала ему
наказывать:
- Милый мой, не позволяй никому - ни человеку, ни зверю - дотронуться
до тебя губами, пока ты далеко от меня. А если позволишь, найдет на тебя
помрачение, и ты навсегда меня позабудешь.
- Да разве могу я позабыть! - возразил принц. Но все-таки обещал
выполнить наказ жены.
Он ускакал и вскоре подъехал к своему богатому отчему дому, что стоял в
красивой зеленой лощине. И хотя принцу было только семь лет, когда за ним
пришел великан, он сразу вспомнил и эти высокие башенки, и пышные цветники,
и зеленые сады, что окружали замок. Он оставил во дворе свою сивую кобылицу
и вошел в огромный зал. Родители его сидели за главным столом, и когда
увидели перед собой красивого стройного юношу, узнали в нем своего сына. Они
бросились его обнимать, но принц помнил наказ жены и отстранился, когда
родители попытались поцеловать его в щеку.
Ему очень хотелось поскорее вернуться за женой, и он сразу же принялся
рассказывать родителям про все, что с ним приключилось. Но вдруг зашуршал
камыш, которым был устлан пол, и стройная борзая собака с радостным лаем
выскочила из-под стола. Это была собака принца, и с ней он играл, когда она
была маленьким щенком.
Собака бросилась к принцу и ткнулась мордой прямо ему в губы, а он не
успел ей помешать. И вот горе! Принц сразу же забыл дочь великана. Отец стал
было просить сына продолжать рассказ.
- Ты начал говорить нам про одну прекрасную девушку, сын мой, - молвил
король.
Но принц даже не понял отца, - только посмотрел на него и сказал:
- Про какую девушку? Никакой девушки я не встречал, отец мой.
Между тем дочь великана ждала его там, где он с нею расстался, - у
старого каменного колодца. Время шло, а принц все не возвращался, и она
поняла, что случилось то, чего она так боялась: он ее позабыл.
Поблизости не было никакого человеческого жилья, и дочь великана влезла
на дерево, что росло у колодца. Она опасалась, как бы на нее не напали
волки, и решила там подождать, пока кто-нибудь не подойдет.
Не успела она усесться на суку с развилиной, как послышались чьи-то
шаги, и к колодцу подошла старая женщина с ведром в руке. Это была жена
сапожника, что жил неподалеку, и он послал ее по воду. Старуха наклонилась
над колодцем, чтобы опустить в него ведро, и вдруг отшатнулась, словно в
испуге, она увидела, что в воде отражается прекрасное женское лицо. Это было
лицо великановой дочери, но жена сапожника была придурковата и подумала, что
это ее собственное лицо отразилось в воде. - Ох, да какая же красавица! -
вскричала она и погладила свои морщинистые щеки. - Да разве пристало таким
красоткам, как я, носить воду для какого-то неуклюжего старого
мужлана-сапожника!
Она бросила свое ведро и ушла домой. А бедный сапожник прямо диву
дался, когда его жена вернулась домой без ведра, да еще прихорашиваться
стала. Он пожал плечами и сам пошел по воду, а когда подошел к колодцу, дочь
великана окликнула его с дерева и спросила, нельзя ли ей где-нибудь
переночевать. Сапожник, как только увидел ее прекрасное лицо, сразу
догадался, что это ее отражение старуха приняла за свое.
Он пригласил красавицу переночевать в его доме и отвел ее туда. Тут
жена сапожника уразумела, что ошиблась, и сама над собой посмеялась. Старики
уговорили гостью пожить у них, пока она сама не решит, куда ей идти. А дочь
великана все это время обдумывала, как ей вернуть мужа.
Как-то раз старый сапожник пришел домой в большом волнении.
- В королевском замке скоро будут играть свадьбу, - сказал он. - И мне
заказали обувь для жениха и всех домочадцев.
Дочь великана спросила его, кто женится, и сапожник ответил:
- Сам молодой принц женится на дочери какого-то богатого лорда.
С того дня по всей округе только и разговоров было, что о пышной
свадьбе в королевском замке. И когда настал день свадьбы, дочь великана,
наконец, придумала, что ей делать.
Перед самым венчанием король задал пир на весь мир. Пригласили всех,
кто жил в окрестностях замка. На пир пошел и сапожник с женой. Пошла с ними
и дочь великана. Их усадили за один из тех длинных столов, что были накрыты
в большом зале, и они стали пить и есть досыта и веселиться всласть.
Многие гости заметили дочь великана. Они говорили между собой про ее
красоту и спрашивали, кто она такая. Принц сидел с невестой и всей родней за
главным столом, и он тоже заметил красавицу с золотисто-рыжими волосами. Тут
что-то промелькнуло у него в голове, но сразу же позабылось. И вот когда
веселье было в самом разгаре, король предложил гостям выпить за здоровье и
счастье его сына. Все гости поднялись и пожелали счастья прекрасному юному
принцу.
Дочь великана тоже подняла кубок, чтобы выпить за счастье своего мужа,
но еще не успела поднести его к губам, как вдруг в кубке вспыхнуло и
взвилось яркое пламя. Все в огромном зале примолкли, когда увидели это чудо.
Но вот из пламени вылетели два голубя. У первого голубя крылья светились
золотым светом и грудка была как расплавленное золото. У другого голубя
перья сияли, словно кованое серебро. Обе птицы вместе сделали круг в воздухе
и опустились на главный стол прямо против принца. Он глядел на них и
дивился. И тут голуби заговорили с ним человеческим голосом.
- О королевский сын, - сказал золотой голубь, - ты помнишь, кто
вычистил хлев во дворе великана и кто рассеял твою тревогу?
- О сын короля, - сказал серебряный голубь, - или ты забыл, как тот
хлев покрывали кровлей из перьев тысяч птиц?
А потом они заговорили вместе:
- О королевич, или ты не помнишь, как для тебя добыли сорочьи яйца, что
лежали в гнезде на верхушке ели у озера? Когда ты доставал их, твоя верная
возлюбленная потеряла свой мизинчик, и нет у нее этого мизинчика до сих пор.
Тут принц вскочил и схватился за голову. Он вспомнил, какие задачи
задавал ему великан и кто выполнял эти задачи. Вспомнил он и прекрасную
девушку, что стала его женой.
И вот он оглядел все длинные столы в зале и встретился глазами с
дочерью великана. С криком радости он подбежал к ней и взял ее за руку. Так,
наконец, к ним вернулось счастье.
Свадебные гости пировали много дней, и если еще не кончили, значит, и
сейчас пируют.
OCR Палек, 1998

 

Битва птиц

Расскажу вам историю про воробья. Один фермер искал себе работника.
Проведал про то воробьишка, прилетел к нему наниматься.
- Да что от тебя толку?-удивился фермер.
-А ты меня испытай.
Хорошо. Для начала задал ему фермер такую работу: зерно молотить в
амбаре. Взял воробьишко цепь и давай молотить-колотить. Выколотил одно
зернышко, а мышка подбежала и съела его.
- Пожалуйста, больше так не делай, - предупредил воробей.
Стал он снова молотить-колотить и выколотил два зернышка. И снова их
съела мышка.
-Ах ты, негодница - возмутился воробей.
Подскочила мышь, хотела лягнуть его, но воробей взмахнул цепом и зашиб
ей ножку.
- Будем завтра сражаться, - сказала мышь, - Выводи свое птичье войско,
поглядим, кто сильнее.
- И ты выводи свое войско, - отвечал воробей.
Назавтра все птицы и твари собрались на решающую битву. Явился и
королевич из Тетертауна посмотреть на это зрелище. Правда, когда он пришел,
все поединки уже окончились, кроме последнего - между вороном и змеей. Ворон
ухватил змею клювом за загривок. Но и змея успела обвиться вокруг вороновой
шеи тугим, безжалостным кольцом. Казалось, победа будет на ее стороне. Когда
королевич увидел это, он решил помочь ворону. Одним ударом он отсек змее
голову. Отдышался ворон и говорит:
- Ты спас меня, королевич; за это я отблагодарю тебя. Садись ко мне на
спину.
Только сел королевич, как ворон взмахнул крыльями и перенес его через
девять вершин, через девять долин, через девять озер.
- Видишь дом на опушке? - спросил его ворон. -Там тебя встретят, как
желанного гостя. Если спросит хозяйка, видел ли ты битву птиц, отвечай:
видел! Если спросит, кто победил, змей или ворон, отвечай: ворон! И не будет
тебе ни в чем недостатка - ни в яствах, ни в питье. Переночуешь - встретимся
с тобой снова.
На другой день ворон снова поднял королевича и перенес его через шесть
вершин, через шесть долин, через шесть озер. В другом доме, где тоже ждали
известья о битве птиц, встретил королевич радушный прием и ночлег.
На третий день перенес его ворон через три вершины, через три долины,
через три озера, пока не спустились они возле красивого дома на холме.
- Здесь живу я сам, - объяснил ему ворон. -А прежде ты ночевал у сестер
моих любимых.
Как вошли они в горницу, ударился ворон об пол и превратился в
черноглазого статного юношу.
- Злой колдун обратил меня в ворона, и лишь встреча с тобой разрушила
колдовство. Возьми в подарок от меня эту котомку, но смотри не открывай ее,
пока не придешь в такое место, где захочешь навсегда поселиться.
На следующее утро распрощался королевич с добрым юношей, взял котомку и
пустился в обратный путь.
Долго ли, коротко ли он шел - недалеко уже было до родных мест, - когда
дорога привела его в глухой, дремучий лес. Видно, устал он: тяжела
показалась ему ноша. Охота одолела взглянуть: что там внутри?
Открыл - и что бы вы думали? Тотчас вырос перед ним дворец, окруженный
прекрасным садом. Жить бы и жить в таком дворце, но не здесь, посреди
дремучего, страшного леса, а там, в родной стороне, вблизи отцовского дома!
Как быть?.. Тут из-за деревьев выходит к нему великан и говорит:
- Худое место избрал ты для своего дома, королевич.
- Правда, - отвечает королевич. - Правда и то, что ненароком это вышло.
- Что бы ты дал, если б я засунул твой дворец и сад обратно в котомку?
- А что ты попросишь?
-Отдай мне своего сына, своего первенца, как только сравняется ему семь
лет.
Будет ли еще у меня сын! - подумал королевич. - А может быть, дочка
родится . И говорит:
- Согласен.
В мгновение ока засунул великан дворец и сад обратно в котомку.
- Смотри же, - предупредил, - не забудь обещания. А забудешь, так сам
напомню.
Возвратился королевич в родные края, в тихой долине вблизи отчего дома
развязал котомку - и вырос перед ним дворец. Прекрасная девушка встретила и
приветила его во дворце.
-Добро пожаловать, королевич, -сказала она. - Здесь все к твоим
услугам. А если ты захочешь, я стану тебе женой.
В тот же день они поженились. Много времени миновало; и вот однажды, в
тот самый день, когда их сыну исполнилось семь лет, явился к ним великан и
напомнил про старый уговор. Королевич (который к тому времени сам уже стал
королем) растерялся, не знает, что ответить.
- Предоставь это дело мне, - шепнула королева мужу, а великану громко
сказала: - Будь по-твоему. Только придется тебе подождать, пока я соберу
сына в дорогу.
Пошла она, нарядила сына повара в богатую одежду и отдала великану.
Думает:
не догадаться ему о подмене.
А коварный великан дошагал до леса, остановился, сломал ореховый прут и
спрашивает:
- Будь у твоего папаши такой прут, что бы он сделал?
- Он бы взял прут и прогнал с кухня всех собак и кошек, лакомых до
королевского пирога,-отвечает мальчик.
-Так значит, твой отец-повар! -закричал великан и с досады швырнул его
прямо в крапиву.
Возвратился великан ко дворцу, требует исполнить все по уговору.
Нарядила королева тайком сына огородника и отдала великану. Дошагал тот до
реки, сломал ореховый прут и спрашивает:
- Будь у твоего папаши такой прут, что бы он сделал?
- Он взял бы этот прут и прогнал из огорода всех свиней и кур, лакомых
до королевских овощей, - отвечает мальчик.
- Так значит, твой отец - огородник! -закричал великан и с досады
швырнул его прямо в речку.
Возвратился великан, разъярился хуже прежнего, требует исполнить все по
уговору. Делать нечего: отдали ему королевского сына.
Дошагал великан до высокой горы, сломал ореховый прут, спрашивает:
- Будь у твоего папаши такой прут, что бы он сделал?
-У моего отца есть прутик покрасивее; золотой, с цветными камушками, -
отвечает мальчик.
- Что же он делает с этим красивым прутиком?
- Он сидит на своем королевском троне и держит его в правой руке, чтобы
все слушались!
Усмехнулся великан: понял, что на этот раз его не обманули. Привел он
королевича к себе домой, воспитал его, как родного сына. День проходит за
днем и год за годом; настал час, когда великан призвал королевича к себе и
объявил:
- Пора тебе жениться. Есть у меня две дочери: черноволосая да
белокурая. Выбирай, которая тебе больше нравится.
А надо вам сказать, что у великана была и третья дочь, младшая. Звали
ее Рыжекудрая Мэри. Пуще глаза стерег ее отец, скрывал от чужих глаз. Да
только королевич успел и повидать ее, и полюбить.
- Коли так, - отвечает он, - отдай за меня меньшую дочь, Мэри.
Как услышал это великан, взъярился:
- Многого ты захотел! Исполни прежде три моих желания. Не сумеешь -
прощайся с жизнью!
-Согласен, - отвечает королевич.
- Во-первых, вычисти хлев, где я держу сто коров и быков; уж семь лет,
как там не чищено. Да так вычисти, чтоб золотое яблоко по полу прокатить из
конца в конец и ни пятнышка на нем не сыскать.
Взялся молодец за дело. Полдня трудился, семь раз потом умылся, а дело
почти ни с места. Подошла к нему младшая великанова дочка, спрашивает:
- Как работа идет?
- Не работа, а сущее наказанье, - отвечает королевич.
- Не тужи зря. Присядь и отдохни! Послушался королевич. Присел рядом с
Мэри да незаметно задремал. Задремал на минутку, а проспал часок.
Просыпается-Мэри рядом нет, а хлев вычищен так, что прокати золотое яблоко
из конца в конец - ни пятнышка на нем не сыщешь. Увидал великан чистый хлев,
сморщился недовольно:
- Кто-то помог тебе.
- Уж не ты ли? - улыбнулся королевич.
- Рано радуешься. К завтрашнему утру покрой мне этот хлев крышей из
птичьих перьев, да так, чтобы не сыскать в ней двух одинаковых перышков.
Делать нечего, взял молодец лук со стрелами, пошел по лугам, по болотам
дичь стрелять. Полдня проходил, семь потов спустил, а все без толку. Откуда
ни возьмись - Рыжекудрая Мэри:
-Устал, охотничек?
- Да притомился малость.
-А ты присядь, отдохни.
Присел он рядом с Мэри и задремал. Задремал на минутку, а проспал до
утра. Поутру смотрит: все исполнено.
- Кто-то помог тебе, - проворчал великан.
- Уж не ты ли? - весело отозвался королевич.
- Погоди радоваться. Видишь вон ту сосну? На сосне - сорочье гнездо, а
в гнезде пять яиц. Сваришь мне на завтрак эти яйца всмятку; а разобьешь хоть
одно - пеняй на себя.
А сосна, скажу я вам, была такой вышины, что другой подобной и не
сыскать. До нижних веток -триста сажен голого ствола, не меньше. Попробуй
влезь!
Призадумался королевич, а верная Мэри -тут как тут.
- Эта задача, - говорит, - потрудней других. Есть только одно средство.
Смотри и не бойся.
Взяла Мэри кинжал, отрубила себе все пальцы на руках и ногах. Подкинула
их вверх. Приросли ее пальчики к сосне, сделались лесенкой.
-Теперь взбирайся, мой милый, не мешкай. Достанешь сорочьи яйца и
спускайся назад; да только смотри: дотронься рукой до каждой ступеньки, не
пропусти ни единой. А то не досчитаться мне пальца на руке или на ноге.
Вскарабкался королевич на вершину сосны, достал из сорочьего гнезда
пять яиц и спустился на землю. И все пальчики Мэри спрыгнули к ней обратно и
приросли каждое к своему месту, кроме мизинчика на левой руке, которого
забыл коснуться королевич, - пропустил он в спешке одну ступеньку.
Получил великан сорочьи яйца на завтрак.
-Твое счастье, хитрец,-сказал он.- Значит, будем свадьбу играть.
Свадьба была долгая и шумная. Гости-великаны ели и пили без передышки,
а потом пошли танцевать. Вот это были танцы! Просто чудо, как весь дом не
развалился. Наконец настало время молодым отправляться отдыхать. Но и тут
великан устроил испытание. Он одел своих дочерей в одинаковые пышные платья,
волосы и лица прикрыл длинными накидками - и велел королевичу угадать, где
его невеста. Мол, ошибешься - пеняй на себя!
А как угадаешь, если дочери великана одного роста и не видно ни лица,
ни волос? Переводит юноша взгляд с одной на другую и вдруг замечает, как
одна из девушек чуть заметно пошевелила рукой; глядь, а на левой руке у нее
мизинчика не хватает.
- Вот моя невеста, Рыжекудрая Мэри! -указывает королевич.
Крякнул великан с досады: снова его уловка не удалась.
Вот покинули королевич и Мэри пир, пришли в опочивальню, она ему
шепчет:
- Если ты сегодня уснешь - пропадешь: отец убьет тебя. Одно нам
спасенье - бежать, и не мешкая.
Вышли они потихоньку, оседлали лохматую сивую кобылку.
- Погоди, - говорит Мэри. - Придумала я одну шутку, перехитрим старика.
Вернулась в дом, разрезала яблоко на девять долек, положила две дольки
в изголовье постели, еще две дольки - в изножье, еще две - возле двери в
кухню, еще две - возле двери наружной и последнюю дольку - за порогом.
Ускакали они.
Проснулся великан и позвал:
- Спите вы или нет?
- Нет еще! - отозвались яблочные дольки в изголовье постели.
Выждал он немного времени и снова позвал:
- Спите вы или нет?
- Нет еще! - отозвались яблочные дольки в изножье постели. Выждал он и
снова позвал:
- Спите вы или нет?
- Нет еще! - отозвались яблочные дольки возле двери в кухню.
- Что это вам не спится? - спросил великан.
- Нет еще! - отозвались дольки возле наружной двери.
- Куда это вы уходите? - встревожился великан.
- Нет еще! - отозвалась яблочная долька на дворе,-Удирают! -завопил
великан и вскочил на ноги.
Подбежал он, ощупал их постель - а постель давным-давно пустая,
холодная.
- Это дочкины шутки, - проскрипел великан сквозь зубы и бросился в
погоню.
- Чую, настигает нас отец, - говорит Мэри. - Засунь-ка руку в ухо сивой
кобылки: что там найдешь, бросай на дорогу.
Вытащил королевич из уха кобылки точку терна, бросил на дорогу. Тотчас
зади них вырос терновый лес, да такой густой, что и хорьку не прошмыгнуть.
Бросился великан напролом очертя голову, застрял в колючках.
-Снова дочкины шутки, - пробурчал он.
- Был бы при мне мой топор, недолго бы я тут задержался.
Сбегал он домой, принес топор, да как начал им помахивать! Полчаса не
прошлой - прорубился он сквозь терновник.
- Оставлю-ка я здесь топор, а на обратном пути заберу.
-Украдем твой топор, украдем! - прокаркала ворона с ветки.
- Коли так, придется мне его домой отнести.
Сбегал он домой, отнес топор и снова пустился в погоню.
- Чую, настигает нас отец. Пошарь-ка опять в ухе кобылки; что там
найдешь, бросай на дорогу.
Пошарил королевич в ухе сивой кобылки, нашел там серый камушек, бросил
его на дорогу. Тотчас у них за спиной выросла каменная гора-да такая, что ни
перелезть, ни объехать.
- Снова дочкины шутки! - пробурчал великан. - Были бы сейчас при мне
мои кирка и молот, недолго бы я здесь задержался.
Сбегал он домой, принес кирку и молот, да как начал ими помахивать!
Четверти часа не прошло - прорубился он сквозь гору.
- Оставлю-ка я тут свой молот и кирку, а на обратном пути заберу.
-Украдем кирку, украдем! - прокаркала ворона со скалы.
- Ну и крадите! Некогда возвращаться. - И бросился в погоню.
Снова почуяла Рыжекудрая Мэри, что отец настигает.
- Пошарь-ка еще раз в ухе кобылки - беда за спиною!
Послушался королевич, пошарил в ухе сивой кобылки, достал оттуда пузырь
с водой и бросил на дорогу. Тотчас огромное озеро разлилось у них за спиной,
широкое и глубокое.
Хотел было великан с размаху его перескочить, да не допрыгнул: упал
посередине и утонул.
Весь день скакал королевич с женой на сивой кобылке. К вечеру подъехал
он к родительскому дому.
- Ступай сперва один, - сказала Мэри, - расскажи отцу с матерью обо
мне, а я тебя подожду здесь, у колодца. Только смотри не позволяй никому
целовать тебя - ни единому живому существу! - не то забудешь меня навсегда.
То-то радость была во дворце, когда вернулся королевич! Но он помнил
слова Мэри и не позволил ни отцу, ни матери поцеловать себя. Все было бы
хорошо, да, к несчастью, старая охотничья собака узнала хозяйского сына, с
радостным лаем бросилась ему на грудь и лизнула прямо в губы. В тот же миг
забыл королевич о дочери великана, словно и не встречал ее никогда.
Ждала, ждала его Мэри, пока темнота не настала. Тогда она забралась на
старый дуб, росший возле колодца, и устроилась на ночь в развилке сучьев.
Поутру пришла сапожникова жена за водой, заглянула в колодец, а оттуда
на нее смотрит такая красавица, что глаз не оторвать. Подумала сапожникова
жена, что это ее собственное отражение, вернулась домой, швырнула пустое
ведро на пол и говорит мужу:
- Ах ты, старичина-дурачина! Как ты смеешь такую красавицу писаную
посылать за водой да за дровами?
-Даты, должно быть, рехнулась, - отвечает сапожник. - Ладно; сходи-ка
ты, дочка, за водой к колодцу.
Пришла сапожникова дочка за водой, и с ней случилось то же самое.
Вернулась она с пустым ведром и кричит отцу:
- Неужели ты думаешь, чурбан неотесанный, что я, такая красавица, буду
твоей прислужницей?
Решил сапожник, что они обе в уме повредились, пошел сам за водой.
Заглянул он в колодец, увидал там девичье лицо, оглянулся и видит: сидит на
дубу красавица, да такая, что глаз не оторвать.
- Шаткая у тебя скамейка, красавица! - сказал сапожник. - Слезай на
землю. Будешь гостьей в моем доме, сколько тебе захочется.
Стала Мэри жить в доме у сапожника. Ничем он ее не обделял, ни о чем не
расспрашивал. Спустя несколько дней вызвали его во дворец. Королевский сын
собрался жениться, так на свадьбу жениху и невесте заказали новые башмаки.
- Как бы мне хотелось хоть краем глаза взглянуть на королевского
сына, - сказала Мэри.
- В чем же дело? Вот как сошью башмаки, пойдем вместе. Слуги меня
знают. Они разрешат нам посмотреть на пир и на свадьбу.
И вот пришли они во дворец. Когда придворные увидели прекрасную
незнакомку, они обрадовались, пригласили ее в пиршественную залу, усадили за
стол и поднесли бокал вина.
Взяла она в руку бокал, не спеша поднесла к губам... И вдруг красным
пламенем полыхнуло вино, и вылетели из него два голубя - золотой и
серебряный.
Они стали порхать по залу, и кто-то из гостей бросил на пол несколько
крошек. Тотчас серебряный голубь подскочил и все склевал.
- Если бы ты вспомнил, как я вычистила хлев, ты бы поделился со мной, -
промолвил золотой голубь.
Снова кто-то бросил несколько крошек, и снова серебряный голубь первым
подскочил и склевал их.
- Если бы ты вспомнил, как я сделала крышу из птичьих перьев, ты бы
поделился со мной, - промолвил золотой голубь.
И вновь упали на пол несколько крошек, и вновь все склевал серебряный
голубь.
- Если бы ты вспомнил, как я помогла тебе залезть в сорочье гнездо, ты
бы поделился со мной, - промолвил золотой голубь. - Я потеряла тогда свой
мизинчик на левой руке: посмотри, его до сих пор не хватает.
Взглянул тогда королевич на незнакомку, и словно в сердце его кольнуло:
вспомнил он все, что с ним было.
- Так случилось, - обратился он к гостям, -что, когда я был немного
помоложе, потерялся у меня ключ от шкатулки. Заказал я другой, но в тот
самый день, когда его принесли, нашелся мой старый ключ. Как мне теперь
быть, какой ключ сохранить - старый или новый?
- Мой совет тебе, - заметил один из гостей, - сохранить старый ключ,
потому что он лучше подходит к замку и тебе он привычней.
Тогда поднялся королевич и сказал:
- Благодарю за мудрый совет и правдивое слово. Вот перед вами моя
невеста, дочь великана, которая спасла мою жизнь, хоть и рисковала своей
собственной. Только ее одну назову я своей женой,Тут сел королевич рядом с
Рыжекудрой Мэри, и свадебный пир пошел еще шумней и веселей прежнего.
Там, сказать вам по правде, и меня угощали: фиги с маслом давали да
кашу в корзинке; и бумажные мне подарили ботинки - им бы сносу не было, кабы
не разорвались!

 

Фермер Джеймс Грэй и великанша Клэншид

В диких зарослях Беншира жил великан. Он был злой и жестокий великан и
очень плохо обращался со своей женой - великаншей Клэншид.
Только подумайте: он каждую ночь бил-колотил ее чем попало. То она
пещеру не так вымыла, то обед не так приготовила, а то просто у него руки
чесались, и он не мог уснуть, пока не поколотит ее.
И каждую ночь над лесами и холмами Беншира разносились вопли бедной
великанши. Хуже всех приходилось Джеймсу Грэю, ферма которого стояла
неподалеку от тех мест.
Одну ночь за другой ни он, ни вся его семья глаз не могли сомкнуть, и
потому днем вместо работы Джеймс Грэй клевал носом в поле, его жена - на
кухне, а их дети - над уроками. Все дела стояли, и ферме грозило разорение.
И вот однажды, когда Джеймс Грэй чинил изгородь на границе своей
земли - хотя глаза у него, честно говоря, совсем слипались,- он вдруг
услышал громкие раскаты грома. Чудо, да и только! И небо ясное, ни облачка,
и солнце светит, откуда ж гром гремит?
А это, оказывается, великанша Клэншид вышла поискать чего-нибудь на
обед своему мужу.
- Вот удача! - обрадовался Джеймс Грэй.-Давно я ждал этой встречи.
И он закричал что было мочи, подзывая Клэншид, голова которой виднелась
где-то высоко над деревьями ближнего леса.
Великанша тут же направилась к нему, раздвигая в стороны высоченные
деревья, словно то были жалкие кустики ежевики.
- Добрый день, человек! - прогремел ее голос.- Что тебе от меня надо?
- Хочу пожаловаться! - крикнул Джеймс.- Из-за тебя ни я, ни моя семья
не знаем ни сна, ни покоя!
Клэншид ответила, что очень сожалеет, и спросила, чем она потревожила
их.
- Ты такой шум поднимаешь каждую ночь,- сказал Джеймс,- что совершенно
не даешь нам спать. Неужели нельзя хоть ночку одну не вопить и не орать? В
ушах такой звон стоит, словно тысяча злых духов оглашает воздух своими
криками. Так продолжаться не может!
Но Клэншид объяснила ему, почему она кричит и вопит каждую ночь, и
Джеймсу даже жалко ее стало.
- Ужасный человек мой муж,- вздохнула великанша.- Я бы так хотела от
него избавиться.
- Вы правы, сударыня,- с радостью подхватил он. - Хорошо бы вам от него
избавиться. Нам бы всем тогда спокойней стало.
Слово за слово, и великанша с фермером расстались добрыми друзьями.
В эту же ночь, как только выплыла полная луна, Клэншид пришла на ферму.
Она постучала легонько в дверь, отчего весь дом так и затрясся. Джеймс Грэй
сразу догадался, что за ночной гость пожаловал к нему.
- Что тебе? - спросил он, отворяя дверь.- К сожалению, в дом я тебя не
могу пригласить: ты в нем не поместишься.
- И не надо,- сказала великанша.- Пойдем, помоги мне убить моего мужа!
Я слышала, ты хороший стрелок. А если ты убьешь его, он уже не сможет меня
колотить и вы тогда будете спать спокойно.
- Смешная ты женщина,- сказал Джеймс Грэй.- Как же я убью его? Это все
равно, что сказать муравью: убей слона!
- Ах, ты ничего не знаешь,- сказала великанша.- У моего мужа над
сердцем есть родинка. Если попасть в нее, он сразу умрет.
Джеймс Грэй согласился. На его месте и вы бы согласились: подумать
только, сколько ночей не спал он по вине этого самого великана!
И вот, прихватив лук и стрелы и сев верхом на плечи великанши Клэншид,
Джеймс Грэй отправился к пещере великана.
А великан уже встречал их, поджидая у входа в пещеру и потрясая в
воздухе кулачищами.
Грэй достал стрелу, вложил ее в лук, натянул тетиву покрепче,
прицелился - что ж, это было не так уж трудно сделать, потому что родинка
над сердцем великана была величиной, наверное, с шотландскую шапочку,- и
выстрелил.
Великан охнул и растворился в воздухе. Тут Клэншид на радостях
пустилась в пляс и так притопывала и кружилась, что Джеймс Грэй взмолился,
чтобы она перестала: не очень-то удобно сидеть на плечах танцующей
великанши.
Клэншид опустила Джеймса на землю и молвила:
- Ты оказал мне великую услугу, Джеймс Грэй! Отныне можешь располагать
мной и моим временем как тебе вздумается. Скажи скорей: что я могу для тебя
сделать?
Но Джеймсу меньше всего хотелось в ту минуту пользоваться услугами
великанши. Единственное, о чем мечтал он,- это хорошенько выспаться! И,
желая поскорее отделаться от услужливой великанши, он сказал, показывая на
стадо оленей, пробегавших в это время по лесу:
- Видишь, это мои кони вырвались из конюшни. собери их и загони назад в
стойла!
Доверчивая и не очень-то умная Клэншид бросилась выполнять его задание,
а Джеймс Грэй вернулся домой лег спать.
Но не успел он и голову положить на подушку, как - тук! тук! тук? - дом
его так и затрясся от знакомого стука.
Усталый, измученный Джеймс спустился вниз и открыл дверь. Там стояла
улыбающаяся во весь рот Клэншид - Я загнала твоих коней в стойла,- сказала
она.
Хотя это было не так-то легко: кони оказались ужасно непослушные. Ну, а
теперь что?..
Но мы не знаем, ни что ответил ей Джеймс Грэй ни когда, наконец, этому
бедняге удалось хоть одну ночь проспать спокойно?

 

Я-сам!

Жил на свете мальчик по имени Перси. И как все мальчики и девочки, он
ни за что не хотел вовремя ложиться спать.
Хижина, где он жил с матерью, была небольшая, из грубого камня, какого
много в тех местах, и стояла как раз на границе между Англией и Шотландией.
И хотя они были люди бедные, по вечерам, когда в очаге ярко горел торф и
приветливо мигала свеча, их дом казался на редкость уютным.
Перси очень любил греться у огня и слушать старинные сказки, какие ему
рассказывала мама, или же просто дремать, любуясь причудливыми тенями от
пылающего очага. Наконец мать говорила:
- Ну, Перси, пора спать!
Но Перси всегда казалось, что еще слишком рано, и он спорил с ней и
препирался, прежде чем уйти, а стоило ему лечь в свою деревянную кроватку и
положить голову на подушку, как он тут же засыпал крепким сном.
И вот как-то вечером Перси так долго спорил с мамой, что у нее лопнуло
терпение, и, взяв свечу, она ушла спать, оставив его одного возле пылающего
очага.
- Сиди, сиди один у огня! - уходя, сказала она Перси. - Вот придет
старая злая фея и утащит тебя за то, что мать не слушаешься!
Подумаешь! Не боюсь я злых старых фей! - подумал Перси и остался
греться у огня.
А в те далекие времена в каждой фермерской усадьбе, в каждой хижине
водился свой малютка брауни, который каждую ночь спускался по каминной трубе
и наводил в доме порядок, начищал все и отмывал. Мама Перси оставляла ему у
двери целый кувшинчик козьих сливок - благодарность за его работу - и утром
кувшинчик всегда оказывался пустым.
Эти малютки брауни были добродушными и приветливыми домовыми, только уж
очень легко они обижались чуть что. И горе той хозяйке, которая забывала
оставить им кувшинчик со сливками! На другое утро все в ее доме бывало
перевернуто вверх дном, мало того, обидевшись, брауни больше и носу к ней не
казали.
А вот брауни, который приходил помогать маме Перси, всегда-всегда
находил кувшинчик со сливками, и потому ни разу не ушел из их дома, не
прибрав все хорошенько, пока Перси и его мама крепко спали. Но у него была
очень злая и сердитая мать. Эта старая злая фея терпеть не могла людей. О
ней-то и вспомнила мама Перси, уходя спать.
Сначала Перси был очень доволен, что настоял на своем и остался греться
у огня. Но когда огонь начал постепенно угасать, ему сделалось как-то не по
себе и захотелось скорей в теплую постель. Он уж собрался было встать и
уйти, как вдруг услышал шорох и шуршанье в каминной трубе, и тут же в
комнату спрыгнул маленький брауни.
Перси от неожиданности вздрогнул, а брауни очень удивился, застав Перси
еще не в постели. Уставившись на длинноногого брауни с острыми ушками, Перси
спросил:
- Как тебя зовут?
- Сам! - ответил брауни, скорчив смешную рожицу.- А тебя?
Перси решил, что брауни пошутил, и захотел его перехитрить.
- Я-сам! - ответил он.
- Лови меня, Я-сам! - крикнул брауни и отскочил в сторону.
Перси и брауни принялись играть у огня. Брауни был очень проворный и
шустрый бесенок: он так ловко перепрыгивал с деревянного буфета на стол - ну
точно кошка, и скакал, и кувыркался по комнате. Перси глаз не мог от него
оторвать.
Но вот огонь в очаге почти совсем погас, и Перси взял кочергу, чтобы
помешать торф, да, на беду, один горящий уголек упал прямо на ногу малютке
брауни. Бедняжка брауни так громко завопил, что старая фея yслышала его и
крикнула в каминную трубу:
- Кто тебя обидел? Вот я сейчас спущусь вниз, тогда ему не
поздоровится!
Испугавшись, Перси шмыгнул за дверь в соседнюю комнату, где стояла его
деревянная кровать, и забрался головой под одеяло.
- Это Я-сам! - ответил брауни.
- Тогда чего же ты вопишь и мешаешь мне спать? -рассердилась старая
злая фея.- Сам себя и ругай!
И следом за этим из трубы высунулась длинна костлявая рука с острыми
когтями, схватила за шиворот малютку брауни и подняла его вверх.
Наутро мама Перси нашла кувшинчик со сливкам на том же месте у двери,
где она оставляла его накануне. И больше малютка брауни в ее доме не
появлялся. Но xoтя она и огорчилась, что потеряла своего маленького
помощника, зато была очень довольна, что с этого вечера ей больше не
приходилось дважды напоминать Перси, что пора идти спать.

 

Рыцарь-Эльф

Есть в одном глухом углу Шотландии безлюдная пустошь - поросший ве-
реском торфяник. Говорят, будто в стародавние времена там блуждал некий
рыцарь из мира эльфов и духов. Люди видели его редко, примерно раз в семь
лет, но во всей округе его боялись. Ведь бывали случаи, что отва- жится
человек пойти по этой пустоши и пропадет без вести. Сколько бы его ни
искали, как бы внимательно ни осматривали чуть не каждый дюйм земли, ни
следа его не находили. И вот люди, дрожа от ужаса, возвращались домой после
бесплодных поисков, покачивали головами и говорили, что пропавший, должно
быть, в плену у страшного рыцаря-эльфа.
Пустошь всегда была безлюдна, потому что никто не смел на нее сту-
пить, а тем более поселиться там. И вот на пустоши стали водиться дикие
звери. Они спокойно делали себе норы и логовища, зная, что смертные охотники
их не потревожат.
Неподалеку от этой пустоши жили два молодых человека - граф Сент-Клер и
граф Грегори. Они очень дружили - вместе катались верхом, вместе охо-
тились, а порой и сражались рядом.
Оба они очень любили охоту. И вот граф Грегори как-то раз предложил
другу поохотиться на пустоши, несмотря на то, что там, по слухам, бродил
рыцарь-эльф.
- Я в него почти не верю, - воскликнул он со смехом. - По-моему, все
россказни про него - просто бабьи сказки, какими малых ребят пугают, чтобы
они не бегали по вересковым зарослям. Ведь ребенку там и заблу- диться
недолго. Жаль, что такие богатые охотничьи угодья пропадают зря, и нечего
нам, бородатым мужчинам, прислушиваться ко всяким небылицам.
Но граф Сент-Клер даже не улыбнулся на эти слова.
- С нечистой силой шутки плохи, - возразил он. - И это вовсе не сказ-
ки, что иные путники шли по пустоши, а потом пропадали без вести. Но ты
правду сказал - жаль, что такие охотничьи угодья пропадают зря из-за ка-
кого-то рыцаря-эльфа.
Подумать только - ведь он считает эту землю своей и берет с нас,
смертных, пошлину, если мы посмеем ступить на нее. Впрочем, я слышал, что от
рыцаря можно уберечься, стоит только надеть на себя знак святой троицы -
трилистник. Поэтому давай привяжем себе к руке по трилистнику.
Тогда бояться нам будет нечего.
Сэр Грегори громко расхохотался.
- Ты что, за младенца меня считаешь? - сказал он. - За ребенка, что
сначала пугается каких-то дурацких басен, а потом верит, что листок кле-
вера может его защитить? Нет, нет, сам носи этот знак, если хочешь, а я
полагаюсь только на свой добрый лук и стрелы.
Но граф Сент-Клер поступил по-своему. Он не забыл, что говорила ему
мать, когда он малым ребенком сидел у нее на коленях. А говорила она, что
тому, кто носит на себе трилистник, нечего бояться злых чар, все равно
чьих - колдуна или ведьмы, эльфа или демона.
И вот он пошел на луг, сорвал листок клевера и привязал его шелковым
шарфом к руке. Потом сел на коня и вместе с графом Грегори поехал на
безлюдную глухую пустошь.
Прошло несколько часов. Все у друзей шло хорошо, и в пылу охоты они
даже позабыли о своих опасениях. И вдруг оба натянули поводья, придержа- ли
коней и стали тревожно всматриваться в даль.
Какой-то незнакомый всадник пересек им дорогу, и друзьям захотелось
узнать, кто он такой и откуда взялся.
- Кто бы он ни был, но, клянусь, едет он быстро, - сказал граф Грего-
ри. - Я-то думал, что ни один конь на свете не обскачет моего скакуна.
Но теперь вижу, что конь этого всадника раз в семь резвее моего. Давай
поедем за ним и узнаем, откуда он явился.
- Сохрани тебя бог гнаться за ним! - воскликнул граф Сент-Клер. - Ведь
это сам рыцарь-эльф! Разве не видишь ты, что он не по земле едет, а по
воздуху летит? Хоть сначала и кажется, будто скачет он на простом ко- не, но
на самом деле его несут чьи-то могучие крылья. И крылья эти хло- пают по
воздуху, словно птичьи. Да как же можно за ним угнаться? Черный день
настанет для тебя, если ты попытаешься его нагнать.
Но граф Сент-Клер забыл, что сам-то он носит на себе талисман, кото-
рый позволяет ему видеть вещи такими, какие они на самом деле. А у графа
Грегори такого талисмана нет, и потому глаза его не различают того, что
заметил его друг. Поэтому он и удивился и встревожился, когда граф Гре- гори
резко проговорил:
- Ты прямо помешался на рыцаре-эльфе! А мне так кажется, что этот
всадник просто какой-то благородный рыцарь: одет он в зеленую одежду, едет
на крупном вороном коне. Я люблю смелых наездников, и потому мне хочется
узнать его имя и звание. Так что я буду гнаться за ним хотя бы до края
света.
И, не добавив ни слова, граф Грегори пришпорил коня и поскакал в ту
сторону, куда мчался таинственный всадник. А граф Сент-Клер остался один на
пустоши. Пальцы его невольно потянулись к трилистнику, и с дрожащих уст
слетели слова молитвы.
Он понял, что друг его уже заколдован. И граф Сент-Клер решил следо-
вать за ним, если нужно, хоть на край света, и постараться расколдовать его.
Между тем граф Грегори все скакал и скакал вперед, следуя за рыцарем в
зеленой одежде. Скакал он и по торфяникам, поросшим вереском, и через ручьи,
и по мхам и наконец заехал в такую глушь, куда никогда в жизни не
заглядывал. Здесь дул холодный ветер, словно прилетевший с ледников, а на
увядшей траве лежал толстым слоем иней. И здесь его ждало такое зре- лище,
от какого любой смертный отшатнулся бы в ужасе.
Он увидел начертанный на земле огромный круг. Трава внутри этого кру-
га была ничуть не похожа на увядшую, мерзлую траву на пустоши. Она была
зеленая, пышная, сочная, и на ней плясали сотни легких, как тени, эльфов и
фей в широких, прозрачных, тускло-голубых одеждах, что развевались по ветру,
словно змеистые клочья тумана.
Духи то кричали и пели, то махали руками над головой, то, как безум-
ные, метались из стороны в сторону. Когда же они увидели графа Грегори - а
он остановил коня у черты круга, - они принялись манить его к себе
костлявыми пальцами.
- Иди сюда, иди сюда! - кричали они. - Иди, попляши с нами, а потом мы
выпьем за твое здоровье из круговой чаши нашего повелителя.
Как ни странно, но чары, сковавшие молодого графа, были до того сильны,
что он, хоть и страшно ему было, не мог не пойти на зов эльфов.
Он бросил поводья на шею коня и уже хотел было шагнуть внутрь круга. Но
тут один старый седой эльф отделился от своих собратьев и подошел к не- му.
Должно быть, он не посмел выйти из заколдованного круга - остановил- ся у
самого его края. Потом наклонился и, делая вид, что хочет что-то поднять с
земли, проговорил хриплым шепотом:
- Я не знаю, кто ты и откуда ты приехал, сэр рыцарь. Но если жизнь тебе
дорога, берегись входить в круг и веселиться с нами. А не то погиб- нешь.
Но граф Грегори только рассмеялся.
- Я дал себе слово догнать рыцаря в зеленом, - сказал он, - и я сдер-
жу это слово, даже если суждено мне провалиться в преисподнюю.
И он переступил через черту круга и очутился в самой гуще пляшущих
духов.
Тут все они закричали еще пронзительней, запели еще громче, закружи-
лись еще быстрее, чем раньше. А потом вдруг умолкли все сразу, и толпа
разделилась, освободив проход в середине. И вот духи знаками приказали графу
идти по этому проходу.
Он тотчас же пошел и вскоре приблизился к самой середине заколдован-
ного круга. Там за столом из красного мрамора сидел тот самый рыцарь в
одежде, зеленой, как трава, за которым граф Грегори гнался так долго.
Перед рыцарем на столе стояла дивная чаша из цельного изумруда,
украшен- ная кроваво-красными рубинами.
Чаша эта была наполнена вересковой брагой, и брага пенилась, чуть не
переливаясь через край. Рыцарь-эльф взял в руки чашу и с величавым пок-
лоном подал ее брату Грегори. А тот вдруг почувствовал сильную жажду.
Поднес чашу к губам и стал пить.
Он пил, а брага не убывала. Чаша по-прежнему была полна до краев. И тут
впервые сердце у графа Грегори дрогнуло, и он пожалел, что пустился в столь
опасный путь.
Но жалеть было уже поздно. Он почувствовал, что все тело его цепене-
ет, а по лицу расползается мертвенная бледность. Не успев даже крикнуть о
помощи, он выронил чашу из ослабевших рук и как подкошенный рухнул на землю,
к ногам повелителя эльфов.
Тут толпа духов испустила громкий крик торжества. Ведь нет для них
большей радости, чем заманить неосторожного смертного в свой круг и так его
заколдовать, чтобы он на долгие годы остался с ними.
Но вскоре их ликующие крики поутихли. Духи стали чтото бормотать и
шептать друг другу с испуганными лицами - их острый слух уловил шум,
вселивший страх в их сердца. То был шум человеческих шагов, таких реши-
тельных и уверенных, что духи сразу догадались: пришелец, кто бы он ни был,
свободен от злых чар. А если так, значит, он может им повредить и отнять у
них пленника.
Опасения их оправдались. Это храбрый граф Сент-Клер приближался к ним
без страха и колебаний, ибо он нес на себе священный знак.
Едва он увидел заколдованный круг, как решил сразу же переступить ма-
гическую черту. Но тут старенький седой эльф, что незадолго перед тем
говорил с графом Грегори, остановил его.
- Ох, горе, горе! - шептал он, и скорбью веяло от его сморщенного ли-
чика. - Неужто ты, как и спутник твой, приехал уплатить дань повелителю
эльфов годами своей жизни? Слушай, если есть у тебя жена и дитя, закли- наю
тебя всем, что для тебя священно, уезжай отсюда, пока не поздно.
- А кто ты такой и откуда взялся? - спросил граф, ласково глядя на
эльфа.
- Я оттуда, откуда ты сам явился, - печально ответил эльф. - Я, как и
ты, когда-то был смертным человеком. Но я пошел на эту колдовскую пус- тошь,
а повелитель эльфов явился мне в обличий прекрасного рыцаря. Он показался
мне таким храбрым, благородным и великодушным, что я последо- вал за ним и
выпил его вересковой браги. И вот теперь я обречен прозя- бать здесь семь
долгих лет. А твой друг, сэр граф, тоже отведал этого проклятого напитка и
теперь замертво лежит у ног нашего повелителя.
Правда, он проснется, но проснется таким, каким стал я, и так же, как
я, станет рабом эльфов.
- Неужели я не смогу помочь ему раньше, чем он превратится в эльфа? -
горячо воскликнул граф Сент-Клер. - Я не боюсь чар жестокого рыцаря, что
взял его в плен, ибо я ношу знак того, кто сильнее его. Скорей говори,
человечек, что я должен делать - время не ждет!
- Ты можешь кое-что сделать, сэр граф, - молвил эльф, - но это очень
опасно. А если потерпишь неудачу, тебя не спасет даже сила священного знака.
- Что же я должен сделать? - повторил граф.
- Ты должен недвижно стоять и ждать на морозе и холодном ветру, пока не
займется заря и в святой церкви не зазвонят к заутрене, - ответил старенький
эльф. - А тогда медленно обойди весь заколдованный круг де- вять раз. Потом
смело перешагни через черту и подойди к столу из красно- го мрамора, за
которым сидит повелитель эльфов. На этом столе ты увидишь изумрудную чашу.
Она украшена рубинами и наполнена вересковой брагой.
Возьми эту чашу и унеси. Но все это время не говори ни слова. Ведь та
заколдованная земля, на которой мы пляшем, только смертным кажется твер-
дой. На самом деле тут зыбкое болото, трясина, а под нею огромное под-
земное озеро. В том озере живет страшное чудовище. Если ты на этом боло- те
вымолвишь хоть слово, ты провалишься и погибнешь в подземных водах.
Тут седой эльф сделал шаг назад и вернулся в толпу других эльфов. А
граф Сент-Клер остался один за чертой заколдованного круга. И там он, дрожа
от холода, недвижно простоял всю долгую ночь.
Но вот серая полоска рассвета забрезжила над вершинами гор, и ему по-
казалось, будто эльфы начинают съеживаться и таять. Когда же над пус- тошью
разнесся тихий колокольный звон, граф Сент-Клер начал обходить за-
колдованный круг. Раз за разом он обходил круг, несмотря на то, что в толпе
эльфов поднялся громкий гневный говор, похожий на отдаленные рас- каты
грома. Сама земля под его ногами как будто тряслась и вздымалась, словно
пытаясь стряхнуть с себя незваного гостя.
Но сила священного знака помогла ему уцелеть.
И вот он девять раз обошел круг, потом смело переступил через черту и
устремился к середине круга. И каково же было его удивление, когда он
увидел, что все эльфы, которые здесь плясали, теперь замерзли и лежат на
земле, словно маленькие сосульки! Они так густо усеяли землю, что ему едва
удавалось не наступить на них.
Когда же он подошел к мраморному столу, волосы его стали дыбом. За
столом сидел повелитель эльфов. Он тоже оцепенел и замерз, как и его
подданные, а у его ног лежал окоченелый граф Грегори.
Да и все здесь было недвижно, кроме двух черных, как уголь, воронов.
Они сидели на концах стола, словно сторожа изумрудную чашу, били
крыльями и хрипло каркали.
Граф Сент-Клер взял в руки драгоценную чашу, и тут вороны поднялись в
воздух и стали кружить над его головой. Они яростно каркали, угрожая вы-
бить у него из рук чашу своими когтистыми лапами. Тогда замерзшие эльфы и
сам их могущественный повелитель зашевелились во сне и приподнялись, словно
решив схватить дерзкого пришельца. Но сила трилистника помешала им. Если бы
не этот священный знак, не спастись бы графу Сент-Клеру.
Но вот он пошел обратно с чашей в руке, и его оглушил зловещий шум.
Вороны каркали, полузамерзшие эльфы визжали, а из-под земли доносились
шумные вздохи страшного чудовища. Оно затаилось в своем подземном озере и
жаждало добычи.
Однако храбрый граф Сент-Клер ни на что не обращал внимания. Он реши-
тельно шел вперед, веря в силу священного трилистника, и сила та огради- ла
его от всех опасностей.
Как только умолк колокольный звон, граф Сент-Клер снова ступил на
твердую землю, за черту заколдованного круга и далеко отшвырнул от себя
колдовскую чашу эльфов.
И вдруг все замерзшие эльфы пропали вместе со своим повелителем и его
мраморным столом, и никого не осталось на пышной траве, кроме графа Гре-
гори. А он медленно пробудился от своего колдовского сна, потянулся и
поднялся на ноги, дрожа всем телом. Он растерянно оглядывался кругом и,
должно быть, не помнил, как сюда попал.
Тут подбежал граф Сент-Клер. Он обнял друга и не выпускал из своих
объятий, пока тот не пришел в себя и горячая кровь не потекла по его жи-
лам.
Потом друзья подошли к тому месту, куда граф СентКлер швырнул волшеб-
ную чашу. Но там они вместо нее нашли только маленький обломок базальта.
На нем была ямка, а в ней капелька росы.

 

Ночные помощницы доброй хозяюшки

В старину хорошие хозяйка, как только закончат, бывало, все дневные
хлопоты по дому, принимаются за рукоделье - до глубокой ночи прядут шерсть
или ткут сукно. Засиживалась допоздна и Айнери, жена одного зажи- точного
фермера. Дом их стоял на острове Тайри неподалеку от красивого зеленого
холма. Холм этот назывался Берг-хилл, и в нем, по слухам, жили феи.
Как-то раз ночью, когда и сам фермер, и другие домочадцы уже спали,
Айнери все еще сидела и пряла шерсть при свете свечи. И вот наконец она до
того притомилась, что обхватила голову руками и воскликнула:
- Ох, явился бы хоть кто-нибудь, - все равно, с моря ли, с суши ли,
издалека ли, из недалека ли, - да помог мне сукно изготовить!
Не успела она вымолвить эти слова, как услышала стук в дверь, и чей-то
тоненький певучий голосок окликнул ее:
- Айнери, добрая хозяюшка, открой мне дверь - я пришла тебе помочь!
Айнери растерялась, но все-таки открыла дверь. На пороге стояла ка-
кая-то незнакомая крошечная женщина, с ног до головы одетая во все зеле-
ное. Она вошла в комнату, направилась к прялке и сразу же начала прясть.
Но едва Айнери закрыла за нею дверь, как раздался еще более громкий
стук, и опять чей-то голосок пропел:
- Айнери, добрая хозяюшка, открой мне дверь - я пришла тебе помочь!
Айнери опять отодвинула засов, и в комнату вошла другая диковинная
маленькая женщина, тоже вся в зеленом. Она сразу же села на донце, в ко-
торое была воткнута пряслица с куделью.
Но это еще не все! Вслед за второй женщиной в зеленом явилась третья,
потом четвертая, пятая, шестая, седьмая... Словом, столько их набралось, что
бедная Айнери уж и счет им потеряла. Она стояла, не зная, что де- лать, и
только дивилась, с каким невиданным усердием все ее гостьи при- нялись за
работу. Одни трепали и чесали шерсть, другие быстро гоняли челнок в ткацком
станке, третьи без передышки сновали основу, четвертые готовились валять
сукно и для этого кипятили воду на очаге - в ней они собирались мочить
сотканное сукно, чтобы оно отмылось и село. А один ма- ленький гномик,
пришедший вместе с феями, подхватил Айнери и повел тан- цевать.
"Не иначе как все феи Берг-хилла ко мне явились!" - думала Айнери. А
смуглые крошечные женщины в зеленом все громче шумели и стучали, когда
толкались и спорили из-за свободного места. Удивительно, что они не раз-
будили своим гомоном фермера - ведь он лежал в соседней комнате. Но, как ни
странно, он спал до того крепко, что Айнери уже начала побаиваться - а вдруг
феи его заколдовали?
Мало того, помощницы ее то и дело кричали пронзительными голосками, что
им хочется есть, а она старалась накормить их досыта. Надо сказать, что
Айнери и так уже намаялась за день, а теперь, когда пришли ей помо- гать,
еле на ногах держалась. Ночь проходила, а ненасытный голод крошеч- ных
женщин все рос с такой же сказочной быстротой, с какой они работали.
Казалось, собери для них хлеб и мясо со всего света, им и этого не хва-
тит.
К полуночи Айнери совсем из сил выбилась и только об одном и думала -
как ей избавиться от своих помощниц-фей. Не раз и не два она уходила в
соседнюю комнату и старалась разбудить мужа. Но легче было бы поднять
жернов! Фермер спал как убитый; жена громко кричала ему в ухо, а он и не
шевелился.
Айнери ломала себе голову - что делать? И вот наконец задумала пойти
посоветоваться с одним мудрым старцем, что жил поблизости. Она напекла булок
и раздала их крошечным женщинам в зеленом, а одну маленькую булоч- ку
оставила допекаться. Потом втихомолку выскочила за дверь и побежала по
тропинке к хижине старца. Там она рассказала ему про свою беду и поп- росила
у него совета.
- Как мне избавиться от этих маленьких женщин? - спросила она старца.
- И как мне разбудить мужа? Он спит, словно заколдованный.
Мудрый старец сперва пожурил Айнери за то, что она, не подумав хоро-
шенько, попросила помощи "с моря ли, с суши ли, издалека ли, из недалека
ли", потом сказал:
- Никогда в жизни больше не желай, не проси, не вымаливай того, что
может обернуться против тебя же. Ты угадала - мужа твоего заколдовали.
Разбудишь ты его только тогда, когда выгонишь из дома своих помощ-
ниц-фей, а на него побрызгаешь водой, в какой феи готовятся сукно ва- лять.
От фей ты можешь отделаться так: вернись домой, открой дверь и во все горло
крикни три раза: "Берг-хилл горит!" Тут твои зеленые гостьи побросают работу
и побегут на пожар. Они выбегут вон, а ты запри дверь, потом разбросай,
раскидай, расшвыряй как попало прялку, пряслицу с ку- делью, станок -
словом, все то, к чему они прикасались. Все вещи вверх дном переверни. А
потом все у тебя само собой наладится.
Айнери поблагодарила старца за добрый совет и поспешила домой. А как
только подошла к незакрытой двери своего дома, крикнула во все горло:
- Берг-хилл горит! В Берг-хилле пожар! Берг-хилл весь в красном пла-
мени!
Не успела она это крикнуть, как феи всем скопом выскочили из дома,
толкаясь и топча друг дружку. На бегу все они причитали - оплакивали то, что
осталось в их холме, причем каждая называла то, что было ей всего дороже:
Ох, мой муж, и детки, И мой сыр, и масло, Сыновья, и дочки, И лари
мучные, Гребень и чесалки, Пряслицы и нитки, Коровы и путы, Кони и
постромки, Бороны, кладовки, Молот, наковальня...
Ох, земля разверзлась, И Берг-хилл пылает!
Если холм сгорит наш, Конец и веселью, И хлопотам милым!
Как только все феи убежали, Айнери быстро вошла в дом и заперла дверь.
Потом принялась, по совету старца, перевертывать и раскидывать как попало
все то, к чему прикасались феи: сорвала шнурок с колеса на прялке; пряслицу
с куделью перекрутила в обратную сторону, опрокинула вверх дном ткацкий
станок, сняла с огня воду для валянья сукна.
Не успела она с этим покончить, как феи вернулись. Они увидели, что
холм их вовсе не горит, и догадались, что Айнери их обманула, чтобы вы-
манить из своего дома. Они стучали в дверь кулачками, да так громко и
быстро, что чудилось, будто это град сыплется.
- Айнери, добрая хозяюшка, впусти нас! - кричали феи.
- Не впущу! - отвечала она.
Тогда они стали просить прялку:
- Добрая прялка, встань и открой нам дверь!
- Не могу, - отвечала прялка, - с моего колеса шнурок сняли.
Феи крикнули пряслице:
- Добрая пряслица, отвори нам дверь!
- Я бы не прочь отворить, - ответила пряслица, - да меня в другую
сторону перекрутили.
Тут феи вспомнили про ткацкий станок и стали его просить:
- Добрый станок, отвори нам дверь!
- С радостью отворил бы, - ответил станок, - да меня вверх дном опро-
кинули.
Оставалась еще вода, в какой феи собирались валять сукно.
И феи стали ее просить:
- Добрая водица, может, хоть ты откроешь нам дверь?
- Не могу, - ответила вода, - ведь меня с огня сняли.
Феи не знали, что еще придумать. Наконец они вспомнили про маленькую
булочку, что подрумянивалась в очаге.
- Булочка, булочка, пышная булочка, - закричали они, - открой нам
дверь, да поскорее!
Булочка подпрыгнула и поскакала к двери. Но Айнери кинулась за ней
вдогонку, ущипнула ее, и булочка шлепнулась на пол.
Ну, феи поняли, что не войти им в дом, и принялись визжать и кричать,
да так пронзительно, что хоть уши затыкай. Тут Айнери наконец вспомнила про
воду, в которой феи собирались валять сукно. Она зачерпнула ковшиком немного
воды, побежала в спальню и побрызгала этой водой на мужа. Он сразу же
проснулся, - да и давно пора было! - а как проснулся, услышал страшный шум
за стеной. Фермер вскочил с кровати, распахнул входную дверь и стал на
пороге, сердито нахмурив брови.
Шум сразу же утих, а феи, словно зеленые тени, стали таять и совсем
пропали. И больше уже никогда не тревожили Айнери.

 

Морег и водяной конь

Когда наступают теплые дни и папоротник темнеет под летним солнцем,
горцы-фермеры, по древнему обычаю, ведут стада в горы, на летние пастби- ща.
Там они отпирают двери своих летних хижин и живут в них, пока не придет пора
возвращаться домой.
Много лет назад жил-был один фермер по имени Доналд Мак-Грегор. Его
летник стоял в глухом месте, на склоне горы, у подножия которой лежало
большое озеро. Хижина у Доналда Мак-Грегора была маленькая, белая, и вокруг
нее простирались поросли вереска, а внизу, под горой, росла пыш- ная трава.
Там было богатое пастбище для его скота. Однако люди не зави- довали
Мак-Грегору. Больше того, они с осуждением покачивали головами и говорили
ему, что напрасно он построил себе хижину в таком месте. А по вечерам, когда
уже темнело, ни один человек не отваживался даже ступить на тропку, что к
ней вела. Ведь все знали, что в глубинах большого озера обитает страшное
чудище - Водяной Конь - и оно рыщет по окрестным горам.
Никто не знал, какое оно, это чудище. Те, кому случалось увидеть, как
страшилище поднимается из темных вод озера, умерли от страха и ничего не
смогли рассказать про него. Когда же чудище рыскало по горам, оно прини-
мало разные обличья и являлось то в виде старухи, то в виде черного во-
рона, то в виде лисицы с хитрыми глазами. А в своем настоящем виде оно
появлялось, только когда подкрадывалось к добыче, чтобы схватить ее и
безжалостно растерзать.
Ходили слухи, что Водяной Конь громаден и черен, что на чудовищной его
голове торчат два острых сатанинских рога, а когда он мчится по ве- реску,
его не догонит и ветер.
Много ходило рассказов про это страшилище, и каждый год оно губило
новые жертвы. Но, наперекор всему, Доналд Мак-Грегор не слушал соседей,
когда они говорили, что опасно-де жить так близко от озера. Ему совето- вали
перенести его летник на другой берег того ручья, что протекал непо- далеку.
Ведь известно было, что Водяной Конь не может перешагнуть через текучую
воду, а значит, ему недоступна вся местность за ручьем. Но на все уговоры
Доналд Мак-Грегор отвечал, что хочет пасти свой скот на са- мом лучшем
пастбище, а самое лучшее пастбище как раз на берегу озера.
- Что до Водяного Коня, - говорил он, - то я поверю в него не раньше,
чем встречусь с ним.
Когда же ему напоминали о злополучных жертвах чудища, он возражал:
- Если эти люди пропали без вести, значит, они слишком загостились у
соседей. Возвращались домой под хмельком, споткнулись где-нибудь в тем-
ноте, ну и свалились в пропасть.
Но в конце концов пришлось ему признать, что он был неправ, и вот как
это случилось.
У Доналда Мак-Грегора была дочь Морег, и отец нежно любил ее. Каждый
год она уходила вместе с ним на летние пастбища и все длинные светлые дни
просиживала у порога хижины за прялкой. Когда же наступали сумерки и лиловые
тени на вереске сгущались, девушка спускалась на берег озера и сзывала свое
стадо. Она босиком бежала с горы, уговаривая себя, что бо- яться нечего, -
ведь отец не раз говорил ей, что ничего страшного тут нет. Но все-таки дрожь
пробегала у нее по телу, когда она смотрела на темные воды озера, лизавшие
травянистые берега, и опасливо вглядывалась в тени прибрежных рябин. Но
домой она всегда возвращалась благополучно.
А днем все ее страхи пропадали. Она даже пела песни, когда сидела на
солнышке за прялкой.
Как-то раз ясным утром, когда Морег беззаботно вертела колесо своей
прялки, перед нею вдруг возникло что-то темное и заслонило от нее солн- це.
Девушка оборвала песню и вскрикнула.
- Я не хотел тебя пугать! - послышался ласковый голос.
Морег подняла глаза и увидела, что перед ней стоит молодой человек,
высокий, красивый, широкоплечий и, должно быть, очень сильный. Но он ка-
зался каким-то странным. Волосы и одежда у него были темные и такие мок-
рые, что с них вода капала.
- Как это ты ухитрился так вымокнуть? - спросила его Морег. - Ведь на
небе - ни облачка!
- Да вот шел я по берегу одного озерка, высоко в горах, - недолго ду-
мая, отвечал молодой человек, - поскользнулся и упал в воду. Ничего, на
солнышке я скоро обсохну.
Он сел на землю у ног Морег и принялся болтать с нею, да так весело,
что она даже перестала прясть. Однако, несмотря на его любезное обхожде-
ние, и ласковые речи, и нежные взгляды, было в нем что-то странное, и Морег
это чувствовала, но старалась об этом не думать.
Но вот солнце озарило голову молодого человека, и он запустил руки в
свои мокрые кудри.
- Положи голову ко мне на колени, - сказала Морег, - я приглажу тебе
волосы.
Молодой человек положил голову на колени Морег, и она принялась осто-
рожно расчесывать гребенкой его темные кудри. Но вдруг замерла в ужасе.
Она увидела, что между зубьев гребенки застряли тонкие зеленые водо-
росли и тина. Они были ей хорошо знакомы - точно такие же водоросли и тина
запутывались в сетях ее отца, когда он ловил рыбу в большом озере под горой.
И вот теперь они оказались в волосах незнакомца.
"Полно, да разве он человек? - подумала Морег. - Нет, это страшный
Водяной Конь. Вышел из подводного логова и прикинулся молодым красавцем,
чтобы зачаровать и погубить меня".
Тут Водяной Конь заметил ужас в глазах девушки. А Морег со страшным
криком столкнула с колен темнокудрую голову, вскочила, опрокинув прялку, и
бросилась бежать. Не помня себя, она бежала вниз по крутому склону, а за
нею, страшная при свете солнца, гналась огромная тень. И тень эта бы- ла
темнее самых глубоких вод большого озера.
Но Морег оказалась счастливей других жертв Водяного Коня. Ему не уда-
лось догнать девушку - она успела добежать до ручейка, что журчал близ
озера. И как только перепрыгнула через текучую воду, опасность миновала.
С тех пор ни один человек не переступал порога белой хижины, что сто-
яла на горном склоне, над колдовским озером. Не заходил в нее и сам хо-
зяин - Доналд Мак-Грегор. Он так напугался, когда дочь его чуть не по-
гибла, что с того дня уже не высмеивал рассказы про Водяного Коня.
А развалины белой хижины до сих пор стоят в чаще кудрявого папоротни-
ка.

 

Фея и котёл

Островок Сандрей, один из Внешних Гебридских островов, расположен к
югу от острова Барры, и его омывает безбрежный Атлантический океан. Вокруг
островка кипят волны с белыми гребешками, а на берегу всегда дует соленый
резкий ветер. Над островком, пронзительно крича, проносятся морские птицы:
чайки с жалобными голосами и устрицееды, что, выпятив грудь и
распластав крылья белым крестом, летают с криком: "Би-глик! Би-глик!
Би-глик!" (Осторожней! Осторожней! Осторожней!)
На этом островке когда-то жил один пастух. Жену его звали Мэриред. Она
дружила с одной "мирной женщиной", как в старину называли фей. (А еще племя
фей называли: "добрые соседи" и "маленький народец".)
Эта фея была крошечная женщина с остреньким личиком, блестящими
глазками и смуглой кожей орехового цвета. Жила она в зеленом, поросшем
травой холмике, что возвышался неподалеку от дома пастуха. Каждый день фея
семенила по тропинке к его дому, сразу же входила в комнату и, подойдя к
очагу, где горел торф, снимала с огня и уносила с собой большой черный
котел. Все это она проделывала молча, а перед самым ее уходом Мэриред ей
говорила:
В горн кузнец насыплет углей
И чугун раскалит докрасна.
Надо котел, полный костей,
Ко мне принести дотемна.
Вечером фея возвращалась и оставляла на пороге дома котел, полный
вкусных мозговых косточек.
И вот как-то раз пришлось Мэриред отправиться на остров Барру, в его
главный город - Каслбей. Утром перед отъездом она сказала мужу:
- Когда придет "мирная женщина", скажи ей, что я уехала в Каслбей. А
она пусть возьмет котел, как всегда берет.
Потом Мэриред уехала, а муж ее, оставшись один в доме, принялся
крутить жгут из стеблей вереска. Немного погодя он услышал чьи-то легкие
шаги, поднял голову и увидел, что к дому подходит "мирная женщина". И тут
ему почему-то стало жутко. Он вспомнил вдруг все рассказы о том, как феи
заколдовывают людей, вскочил с места и, как только "мирная женщина" подошла
к порогу, захлопнул дверь.
Надо сказать, что "маленький народец" очень вспыльчив и легко
обижается.
Блестящие глазки феи засверкали гневом - так ее рассердила грубость
пастуха. Она ступила ножкой на выступ под окном, а оттуда вскарабкалась на
крышу. Потом наклонилась над дымовым отверстием и что-то крикнула. Это был
зловещий, пронзительный крик.
Пастух в ужасе прижался к двери и вдруг увидел, как большой черный
котел подпрыгнул раз, потом еще раз и... вылетел в дымоход. Но там его
сейчас же ухватила чья-то сухонькая смуглая ручонка.
Не скоро осмелился пастух открыть дверь своего дома, а когда открыл,
феи уже не было.
В тот же вечер Мэриред вернулась с корзинкой, полной свежей сельди, и
первым долгом спросила мужа, почему котел не вернулся на свое место в очаге.
- Ведь "мирная женщина" всегда возвращала его засветло, - добавила
она. - Неужто позабыла? Не похоже это на нее.
Тут муж рассказал ей про все, что с ним приключилось, пока она была в
отъезде, а когда досказал, Мэриред крепко выругала его за глупость.
Потом она встала, взяла фонарь и побежала к зеленому холму, где жила
фея.
Светила луна, и при ее свете Мэриред отыскала свой котел. Он стоял у
подножия холмика и, как всегда, был полон вкусных мозговых костей. Мэриред
подняла котел и уже повернулась, чтобы идти домой, как вдруг чей-то
нечеловеческий голос крикнул:
Молчунья-жена, молчунья-жена,
Что к нам пришла из дремучих лесов,
И ты, что стоишь на вершине холма,
Пустите по следу злых, яростных псов!
И тут с вершины холмика донесся дикий визг. Кто-то темный, что там
стоял, спустил со своры двух лежащих у его ног заколдованных псов. С громким
протяжным лаем псы сбежали с холмика. Хвосты их были закручены над зелеными
спинами, языки вывалились и болтались между острыми клыками.
Мэриред услышала, что кто-то за нею гонится, оглянулась и пустилась
бежать, не помня себя от страха. Она знала, что псы фей могут догнать и
растерзать все живое, что встретят на своем пути. Но как ни быстро она
бежала, зеленые псы стали ее нагонять - она уже чувствовала, как их дыхание
обжигает ей пятки, и подумала: "Еще миг, и они схватят меня зубами за
щиколотки!" И тут Мэриред вспомнила про кости в котле и догадалась, как ей
спастись.
Она сунула руку в котел и на бегу стала бросать на землю кости,
перекидывая их через плечо.
Псы фей жадно хватали кости, и Мэриред обрадовалась, когда они немного
отстали. Наконец она увидела свой дом и вскоре подбежала к двери. Но вдруг
услышала, что псы опять ее догоняют, и в отчаянии крикнула мужу из последних
сил:
- Впусти меня!
А как только ворвалась в дом, рухнула на пол за порогом. Муж тотчас
захлопнул за нею дверь. И тут они услышали, как псы фей свирепо царапают
когтями дверь и яростно воют.
Всю ночь Мэриред с мужем просидели, дрожа от страха, - спать и не
ложились. Когда же утром, наконец, отважились выглянуть за дверь, увидели,
что она с наружной стороны вся исцарапана когтями зеленых псов и обожжена их
огненным дыханием.
С тех пор "мирная женщина" больше не приходила за котлом, а Мэриред и
ее муж всю свою жизнь боялись попасться на глаза своим "добрым соседям" -
феям.

 

Кошачий король

Давным-давно жили в глуши Шотландии двое братьев. Жили они в очень
уединенном месте, за много миль от ближайшей деревни, и прислуживала им
старуха кухарка. Кроме них троих, в доме не было ни души, если не считать
старухиного кота да охотничьих собак.
Как-то раз осенью старший брат, Элсхендер, решил остаться дома, и
младший, Фергас, пошел на охоту один. Он отправился далеко в горы, туда, где
охотился с братом накануне, и обещал вернуться домой до захода солнца.
Но день кончился, давно пора было сесть за ужин, а Фергас все не
возвращался. Элсхендер забеспокоился - никогда еще не приходилось ему ждать
брата так долго.
Наконец Фергас вернулся, задумчивый, промокший, усталый, и не захотел
рассказывать, почему он так запоздал. Но вот после ужина, когда братья
сидели с трубками у камина, в котором, весело потрескивая, горел торф, и
собаки лежали у их ног, а черный кот старой стряпухи, полузакрыв глаза,
расположился на коврик между ними, Фергас словно очнулся и рассказал брату о
том, что с ним приключилось.
- Ты, наверное, удивляешься, почему я так поздно вернулся? - сказал
он. - Ну, слушай! Я сегодня видел такие чудеса, что даже не знаю, как тебе и
рассказать про них. Я шел, как и собирался, по нашей вчерашней дороге. Но
когда настала пора возвращаться домой, горы заволокло таким густым туманом,
что я сбился с пути. Долго я блуждал, сам не знаю где, как вдруг увидел
огонек. Я скорее пошел на него. Но только я приблизился к нему, как перестал
его видеть и оказался возле какого-то толстого старого дуба. Я влез на
дерево, чтоб легче было отыскать этот огонек, и вдруг вижу подо мной в
стволе дупло, а в дупле что-то вроде церкви, и там кого-то хоронят.
Я слышал пение, видел гроб и факелы. И знаешь, кто нес факелы? Но нет,
ты мне все равно не поверишь!..
Элсхендер принялся уговаривать брата продолжать. Он даже подбросил
торфа в камин, чтоб огонь запылал ярче, и младший брат повеселел. Собаки
мирно дремали, а черный кот поднял голову и, казалось, слушал так же
внимательно, как сам Элсхендер. Братья даже невольно взглянули на него.
- Поверь же, - продолжал Фергас, - все, что я скажу, истинная правда.
Гроб и факелы несли коты, а на крышке гроба были нарисованы корона и
скипетр!
Больше он ничего не успел добавить, ибо черный кот вскочил и крикнул:
- О небо! Значит, старый Питер преставился, и теперь я - кошачий
король!
Тут кот прыгнул в камин и пропал навсегда...

 

Ведьма из Файфа

Давным-давно жили-были в королевстве Файф старик и старуха. Старик был
человек смирный, кроткий, а старуха - ветреная, пустая бабенка. Так что иные
их соседи даже косились на нее и говорили, будто она ведьма. Да и сам ее муж
этого побаивался, потому что она, как ни странно, повадилась убегать из
дому. Как только, бывало, на дворе станет темнеть, старуха словно сгинет, да
так за всю ночь и не вернется домой. А утром придет бледная, усталая, будто
ходила куда-то далеко или на тяжелой работе надрывалась.
Муж попытался было проследить, куда она ходит и что делает, да не
смог.
Она всякий раз ухитрялась выскочить за дверь, когда он в другую
сторону смотрел. А как выскочит, так ее и след простыл. Никак не мог старик
за ней уследить.
Наконец стало ему невтерпеж, и однажды он спросил ее напрямик: "Скажи,
ведьма ты или нет?" А как услышал ответ, так у него вся кровь застыла.
Ведь жена-то его, недолго думая, ответила, что да, она и вправду
ведьма, и если он обещает никому про это не говорить, она расскажет ему, где
пропадала. Ну, старик обещал, что никому ничего не разболтает. Очень уж ему
хотелось узнать, где шляется его старуха.
Ждать ему пришлось недолго. Через неделю родился молодой месяц, а всем
известно, что в новолуние-то ведьмы как раз и любят блуждать невесть где.
И вот в первую же ночь новолуния старуха пропала. Вернулась она на
рассвете.
Старик спросил у нее, где она была. А старуха залилась смехом и тут же
рассказала ему про все, что с ней приключилось.
Оказывается, она встретилась со своими четырьмя подругами у старой
церкви, что на пустоши стоит. Там они сели верхом кто на лавровые ветки, кто
на пучки болиголова, и те тотчас превратились в коней. Ведьмы помчались по
горам и долам быстрее ветра и стали там гоняться за лисицами, ласками и
совами. Потом переплыли реку Форт и поднялись на гору Бен-Ломонд. Там они
спешились и принялись пить пиво, что варилось не в человеческой пивоварне.
Пили они это пиво из роговых чаш, тоже не людьми сделанных.
А потом из-под громадного обомшелого камня выскочил малюсенький
человечек с крошечной волынкой под мышкой и принялся играть, да так весело,
что даже форели и те выплеснулись из озера под горой, а горностаи выбежали
из своих норок. Откуда-то слетелись вороны и цапли, расселись в темноте на
деревьях и тоже стали слушать. А ведьмы - те в пляс пустились и до того
доплясались, что от усталости едва могли усидеть на своих конях, когда
пришла им пора возвращаться. Уехать пришлось рановато, чтобы попасть домой
до первых петухов.
Старик слушал старуху молча, только головой покачивал. А когда она
кончила рассказывать, промолвил:
- На что тебе нужны все эти танцы-плясы? Сидела бы лучше дома! До-
ма-то поспокойней будет.
Но вот снова настало новолуние, и старуха опять пропала на всю ночь. А
когда наутро вернулась, рассказала мужу, что на сей раз ее подруги, - и она
с ними, - уселись в раковины и поплыли в них, как в лодках, по бурному морю.
Плыли они, пока не пристали к берегам Норвегии. Там они сели верхом на
невидимых коней, детищ ветра, помчались на них по горам, и ущельям, и
ледникам и наконец прибыли в Лапландию. Она была вся покрыта снегом.
Там эльфы, и феи, и морские девы Севера пировали с колдунами,
домовыми, духами, и на пир этот явились даже сами охотники-призраки, а их ни
один смертный не видел.
Ведьмы из Файфа тоже пировали со всеми прочими. Они ели, пили,
плясали, пели и - самое главное - узнали от тамошней нечистой силы некие
волшебные слова, или, по-другому сказать, наговор. Стоит только прошептать
эти слова, как сразу взовьешься в воздух, а потом перед тобой отомкнутся все
замки и запоры, так что куда хочешь, туда и входи. Затем ведьмы из Файфа
вернулись домой очень довольные.
Старик на это только проворчал:
- На что тебе нужно шляться в такие места? Лежала бы лучше дома, в
своей постели, теплей было бы.
Но после того как старуха в третий раз пропала на всю ночь, ее
россказни задели старика за живое.
На этот раз она встретилась с подругами в доме одной ведьмы, что жила
по соседству. Они прослышали, что у карлайлского епископа есть винный
погреб, а в том погребе хранится отменное вино. Ну, ведьмам и захотелось
отведать этого вина, и вот как они до него добрались: ступит ведьма на крюк
в камине - тот крюк, на какой котел вешают, когда похлебку варят, -
прошепчет наговор, какому научилась от эльфов в Лапландии, и... вот чудеса!
Вылетит в трубу, точь-в-точь как дым вылетает. Ну, потом они все полетели по
воздуху, словно клочья облаков, и вмиг домчались до дворца епископа в
Карлайле.
Там все замки и запоры отомкнулись перед ними сами собой. Ведьмы
проникли в винный погреб, отведали епископского винца и до первых петухов
вернулись в Файф - совсем трезвые, степенные старушки - хмеля ни в одном
глазу.
Как услышал про это старик, даже со стула вскочил, - ведь он больше
всего на свете любил хорошее вино, а такое ему не часто доводилось пить.
- Ну, такой женой, как ты, гордиться можно, право слово! - вскричал
старик. - Скажи-ка мне этот наговор, старуха, и я тоже туда слетаю - хочется
мне попробовать епископского винца.
Но старуха только головой покачала.
- Нет, нет! Не могу, - говорит. - Тебе скажи, ты другим перескажешь, а
тогда весь свет вверх тормашками полетит. Все свою работу побросают и
полетят по миру шляться, в чужие дела нос совать да к чужим лакомствам
подбираться. Так что ты уж лучше сиди смирно, старик. Хватит с тебя того,
что ты уже знаешь.
Как ни уламывал старик жену, как ни улещал, не захотела она открыть
ему свою тайну.
Но он был старик хитрый, а вино епископа не давало ему покою. И вот он
ночь за ночью стал прятаться в доме той старухи, где его жена с подругами
своими встречалась. Долго ему пришлось их караулить, но наконец он
дождался-таки своего часа.
Как-то раз вечером все пять подруг собрались в этом доме. Старухи
тихонько болтали, хихикали, вспоминали про все, что с ними приключилось в
Лапландии. Немного погодя они подбежали к камину. И вот - станет ведьма на
стул, потом ступит на крюк, черный от сажи, пробормочет волшебные слова и...
ну и чудеса! Старик еще дух перевести не успеет, а ведьмы уж и след простыл!
Выпорхнула в трубу. И так все ведьмы улетели одна за другой.
"Ну, это и я могу!" - подумал старик. Ступил на крюк, прошептал
наговор, вылетел в трубу и понесся по воздуху вслед за пятерыми ведьмами -
ни дать ни взять заправский колдун.
Ведьмы, когда летят, не оглядываются, потому они и не заметили, что
старик следом за ними несется.
Но вот вся орава подлетела к дворцу епископа в Карлайле и спустилась в
погреб. И тут только ведьмы увидели, что старик тоже прилетел сюда вслед за
ними. Это им не очень-то понравилось. Но делать нечего! Пришлось им
угощаться вместе.
И вот все они стали пробовать вино то из одной бочки, то из другой. Но
ведьмы отпивали из каждой только по глоточку, лишнего не пили. Уж такие они
были старухи, что никогда разума не теряли - помнили, что раз они должны
вернуться домой до первых петухов, значит, надо, чтобы в голове не мутилось,
и нельзя напиваться до бесчувствия.
Но старик был не такой разумный, как они. Он все пил да пил
епископское винцо, и, наконец, его одолела дремота. Он лег на пол и крепко
заснул.
Увидела это его старуха и надумала его проучить, - в другой раз, мол,
не будет соваться, куда не следует. И когда ведьмам настала пора убираться
восвояси, старуха не стала будить мужа и улетела с подругами.
А старик спокойно проспал в погребе до утра. Но вот двое епископских
слуг спустились в погреб, чтобы нацедить вина для своего хозяина, и в
темноте чуть не упали, наткнувшись на спящего старика. Они очень удивились,
да и не мудрено - ведь дверь в погреб была заперта на замок, и они ее сами
отперли.
Тут слуги выволокли старика на свет божий и принялись его трясти и
колотить, а когда наконец разбудили, стали спрашивать, как он сюда попал.
Бедняга до того напугался, а голова у него так закружилась, что он
только и смог, что пробормотать:
- Я из Файфа... на полночном ветре прилетел...
Как услышали слуги эти слова, закричали: "Колдун! Колдун!" - и пота-
щили старика к епископу. И надо сказать, что в те времена епископы до смерти
боялись колдунов и ведьм. Ну, карлайлский епископ и приказал сжечь старика
живым.
Бедный старик как услышал свой приговор, так от души пожалел, что не
остался дома, в своей постели, а погнался за епископским вином. Но жалей не
жалей - толку мало!
И вот слуги вытащили старика во двор, обмотали его цепью и привязали
эту цепь к толстому железному столбу. А вокруг столба сложили большой костер
и подожгли дрова.
Вскоре первый язычок пламени пробился между поленьями, и старик
подумал:
"Ну, теперь мне конец!" Ведь он начисто позабыл, что жена у него -
ведьма.
Но когда пламя уже принялось лизать стариковы штаны, в воздухе что-то
затрепыхалось, зашелестело, и вдруг большая серая птица с распростертыми
крыльями появилась в небе, камнем упала во двор и села на плечо к старику.
В клюве серая птица держала красный ночной колпачок. И вот надела она
колпачок старику на голову, что-то свирепо каркнула и улетела. А старику ее
карканье показалось краше самой прекрасной песни. Ведь это не простая птица
каркнула, это его жена наговор ему шепнула.
Как услышал он ее шепот, подпрыгнул от радости и громко выкрикнул
волшебные слова. Тут цепи с него свалились, и он взвился в воздух.
Люди, что собрались на площади, прямо онемели от удивления. А старик и
не подумал проститься с жителями Карлайла - он летел все выше и выше,
прямехонько в королевство Файф, и вскоре прилетел домой целый и невредимый.
И он уже больше никогда не старался выпытывать женины тайны. Оставил
ее в покое, - пусть, мол, делает, что хочет.

 

Чёрный бык Норроуэйский

В старину, много веков назад, жила-была одна вдовствующая королева, и
были у нее три дочери. Королева была такая бедная, что ей с дочерьми часто
даже есть было нечего.
И вот старшая принцесса надумала идти по свету счастье свое искать, и
мать согласилась ее отпустить.
- Лучше уж на чужой стороне работать, чем дома с голоду помирать, -
говорила она.
Неподалеку от их замка жила старуха птичница. Она слыла колдуньей, и
говорили, будто она может предсказывать будущее. Вот королева и послала к
ней старшую принцессу спросить, в какую из четырех стран света ей луч- ше
пойти счастье свое искать.
Птичница жалела королеву и ее красавиц дочерей и была рада подать им
добрый совет.
- Тебе незачем идти далеко, милочка, - сказала она старшей принцессе.
- Дойди только до задней двери моего дома и выгляни из нее.
Принцесса побежала по сеням к задней двери старухиного дома, и что же
она увидела? Великолепная карета, запряженная шестеркой буланых лошадей,
катила по дороге.
Девушка всполошилась и побежала назад в кухню рассказать птичнице про
карету.
- Хорошо, отлично! - сказала ей старуха, очень довольная. - Вот ты и
увидела свое счастье! Эта карета приехала за тобой.
И правда, карета остановилась у ворот замка, и средняя принцесса уже
побежала к птичнице сказать сестре, чтобы та поскорее возвращалась до-
мой, - ведь карета за ней приехала!
Не помня себя от радости, старшая принцесса поспешила домой и прости-
лась с матерью и сестрами. Потом села в карету, и лошади помчали ее вдаль.
Говорят, будто эта карета направилась ко дворцу могущественного и бо-
гатого принца, и он женился на старшей принцессе.
Несколько недель спустя средняя принцесса решила по примеру сестры
пойти к птичнице и спросить, в какую сторону ей пойти счастья своего по-
искать. И, конечно, она в глубине души надеялась, что с нею случится то же,
что случилось со старшей ее сестрой.
Так оно и вышло. Старуха птичница велела ей выглянуть за дверь ее до-
ма, что выходила на задний двор. Принцесса выглянула и увидела, что к их
замку подъезжает карета, запряженная шестеркой. Она рассказала про это
старухе, а та ласково улыбнулась и велела ей бежать домой, потому что она
уже нашла свое счастье. Ну, принцесса побежала домой, села в карету и
уехала.
Младшей принцессе тоже захотелось попытать счастья. Веселая, полная
надежд, она в тот же вечер побежала к колдунье.
Старуха велела младшей принцессе подойти к задней двери, и та пошла.
Она думала, что третья карета, запряженная шестеркой, вот-вот подкатит
к воротам замка.
Но не тут-то было! Никакой кареты она не увидела. Никто не ехал по
дороге. Младшая принцесса в досаде побежала к птичнице и сказала, что кареты
нет.
- Ну, значит, счастье твое придет к тебе не сегодня, - молвила стару-
ха. - Подожди до завтра.
Младшая принцесса вернулась домой и на другой день опять пошла к
птичнице. Но и на этот раз надежды ее не сбылись. Как она ни всматрива- лась
в даль, никакой кареты не появлялось. А вот на третий день... Что же она
увидела на третий день? По дороге, свирепо дергая головой, с ре- вом мчался
громадный черный бык.
Принцесса очень испугалась, захлопнула дверь и побежала к птичнице
сказать, что к дому бежит страшный, свирепый бык.
- Ох, милочка, - воскликнула старуха, всплеснув руками, - кто бы мог
подумать, что счастьем твоим будет Черный Бык Норроуэйский!
Услышала это бедная принцесса и побледнела. Ведь она пошла искать свое
счастье, но никак не ожидала, что оно окажется таким страшным.
- Да разве этот бык может быть моим счастьем! - вскричала она в ужа-
се. - Не могу же я уйти с быком!
- Придется, - спокойно молвила птичница. - Ты выглянула за дверь мое-
го дома, чтобы найти свое счастье. Значит, раз уж счастье твое пришло,
придется тебе его взять.
Принцесса в слезах побежала к матери. Она твердила, что не хочет ни-
куда уходить из дому. Но королева-мать сказала ей то же, что говорила
птичница. И вот, когда громадный черный бык подошел к воротам замка,
пришлось принцессе сесть к нему на спину. Пока она садилась, он стоял
смирно, а как только села, сразу пустился вскачь. Бедная принцесса креп- ко
ухватилась за его рога, а сама плакала и дрожала от страха.
Бык все бежал и бежал, а несчастная девушка наконец совсем ослабела от
страха и голода, так что едва держалась на его спине. Она боялась, что
вот-вот выпустит из рук рога и свалится на землю. Но бык вдруг чуть-чуть
повернул к ней свою огромную голову и проговорил удивительно ласковым и
приветливым человеческим голосом:
- Скушай то, что у меня в правом ухе лежит, и выпей то, что у меня в
левом ухе. Это тебя подкрепит.
Принцесса сунула дрожащую руку в правое ухо быка и вынула оттуда ло-
моть хлеба с мясом. Она съела хлеб с мясом, и ей полегчало. Потом сунула
руку в левое ухо быка и вытащила маленькую склянку с вином. Выпила вино, и
силы чудом вернулись к ней.
Долго бежал бык. Принцесса уже подумывала, что скоро будет Край Све-
та. Но вот впереди показался великолепный замок.
- Тут мы переночуем, - сказал Черный Бык Норроуэйский. - Это дом од-
ного из моих братьев.
Принцесса очень удивилась, но ничего не ответила - слишком уж она ус-
тала. А бык пробежал по двору замка и боднул рогами парадную дверь.
Дверь тотчас открыл слуга в роскошной ливрее. Он очень почтительно
приветствовал быка и помог принцессе спешиться. Потом проводил ее в бо- гато
убранный зал, где ее встретили сам владелец замка с супругой и их гости. А
Черный Бык Норроуэйский ушел ночевать на лужайку в парк, что раскинулся
вокруг замка.
Владелец замка и его супруга приняли принцессу очень радушно. Накор-
мили ее ужином и проводили в богато убранную спальню, где все стены были
увешаны зеркалами в золотых рамах.
Наутро, когда Черный Бык Норроуэйский подбежал к парадной двери, вла-
делец замка и его супруга подарили принцессе крупное красивое яблоко и
сказали:
- Положи его в карман и бережно храни. Не трогай этого яблока, пока не
попадешь в большую беду - такую, что хуже и быть не может. А тогда разломи
яблоко, и оно вызволит тебя из беды.
Принцесса положила яблоко в карман, потом ее подсадили на спину к бы-
ку, и он снова тронулся в путь.
Весь день они провели в дороге, а вечером впереди показался другой
замок, еще выше и богаче, чем первый.
- Тут мы переночуем, - сказал принцессе Черный Бык Норроуэйский. -
Здесь живет другой мой брат.
Эту ночь принцесса провела в роскошной спальне, где стены были сплошь
увешаны шелковыми тканями. Владелец этого замка и его супруга тоже встретили
принцессу приветливо и всячески старались ей угодить.
А наутро они на прощанье подарили ей огромную грушу, какой принцесса в
жизни не видывала, и сказали, что разломить ее она должна лишь тогда, когда
попадет в большую беду, такую, что хуже и быть не может. И как только она
разломит грушу, та вызволит ее из беды.
Третий день прошел так же, как и второй. Много-много миль пробежал
Черный Бык Норроуэйский с принцессой на спине, а когда зашло солнце, впереди
показался замок, еще более роскошный, чем первые два.
Этим замком владел младший брат Черного Быка, и здесь принцесса пере-
ночевала. А бык опять ушел на всю ночь в парк. На этот раз принцесса по-
лучила перед отъездом чудесную большую сливу с наказом разломить ее, только
если принцесса попадет в большую беду, такую, что хуже и быть не может. И
тогда пусть разломит сливу, и та вызволит ее из беды.
Однако четвертый день выдался непохожим на первые три. Вечером прин-
цесса не увидела никакого замка. К тому времени, когда тени на земле стали
удлиняться, бык вошел в темное глубокое ущелье, такое мрачное, та- кое
жуткое, что у бедной принцессы сердце захолонуло.
Перед тем как войти в ущелье. Черный Бык Норроуэйский остановился и
сказал:
- Тут тебе придется спешиться, госпожа моя. В этом ущелье я буду сра-
жаться не на жизнь, а на смерть. Биться я буду один, и никто не должен мне
помогать. Темное мрачное ущелье, что лежит перед нами, - это логово Духа
Тьмы. Он творит много зла в нашем мире. Я хочу с ним сразиться и победить
его и надеюсь, что смогу. А ты сядь вот на этот камень и не ше- вели ни
рукой, ни ногой, ни языком, пока я не вернусь. Если только чуть
шевельнешься, попадешь под власть Злого Духа, что обитает в этом ущелье.
- Но как же я узнаю, что с тобой случилось, если мне нельзя ни гово-
рить, ни шевелиться? - в тревоге спросила принцесса.
За эти четыре дня она уже успела привыкнуть к огромному Черному Быку.
- Ты узнаешь это, когда оглянешься кругом, - ответил Черный Бык. -
Если все вокруг тебя посинеет, знай, что я победил Злого Духа. Если же все
покраснеет, знай, что Злой Дух одолел меня.
И тут Черный Бык Норроуэйский отошел от нее и вскоре скрылся в темной
глубине ущелья. А принцесса села на камень и сидела неподвижно - стара- лась
даже пальчиком не пошевельнуть - до того она боялась, как бы не настигло ее
неведомое несчастье.
Так она просидела с добрый час. И вдруг все вокруг нее начало менять
свой цвет - сначала стало серым, потом лазурным, словно само небо спус-
тилось на землю.
Черный Бык победил! Какой молодец! - подумала принцесса и от радос- ти
пересела поудобнее и скрестила ноги. Но вот горе! Сразу же на нее па- ли
злые чары, и она стала невидимой для принца Норроуэйского.
Ведь Черный Бык на самом деле был человеком. Его звали Черный Рыцарь,
принц Норроуэйский. Когда-то его заколдовали и обратили в черного быка.
А теперь он победил Злого Духа, снова стал человеком и уже бежал по
ущелью к принцессе, чтобы показаться ей в настоящем виде. Ведь он ее по-
любил и хотел на ней жениться.
Но он не увидел принцессы. Долго-долго искал он ее, да так и не на-
шел. А она в это время с нетерпением ждала его на камне и дождаться не
могла. Она тоже его не видела, как он не видел ее.
И так она все сидела и сидела и наконец до того утомилась и до того ей
стало страшно и одиноко, что она расплакалась и плакала, пока не ус- нула. А
когда утром проснулась, поняла, что, сколько ни сиди на камне, толку не
будет. И вот она встала и пошла куда глаза глядят.
И она все шла и шла, пока дорога не уперлась в огромную стеклянную
гору. Принцесса много раз пыталась подняться на эту гору, но не могла.
Гора была такая скользкая, что стоило путнице вскарабкаться на
несколько футов, как она сейчас же опять соскальзывала вниз.
Тогда она решила обойти гору в надежде отыскать тропинку на вершину.
Но гора была такая большая, а принцесса так устала, что потеряла
всякую надежду и совсем приуныла. Она плелась, еле передвигая ноги и
проливая слезы, и уже боялась, что скоро совсем выбьется из сил. И тогда
останет- ся ей только лечь и умереть.
Но вот около полудня она подошла к какому-то домику. Близ него была
кузница, и старик кузнец работал у наковальни.
Принцесса вошла и спросила его, нет ли тут где-нибудь тропинки на
вершину стеклянной горы. Кузнец отложил свой молот, посмотрел на нее и
покачал головой.
- Нет, девушка, - сказал он, - через стеклянную гору дороги нет.
Правда, ее можно обойти, но это нелегко - сотни миль отшагать
придется.
Да если кто и попытается обойти эту гору, все равно заблудится. Под-
няться на вершину горы можно, но только в железных башмаках.
- А где достать железные башмаки? - спросила принцесса. - Ты бы не мог
мне сковать такие, добрый человек? Я охотно за них заплачу.
Но тут она вдруг вспомнила, что денег у нее нет.
- Эти башмаки не продаются за серебро, - ответил старик. - Их можно
получить только в награду за свою работу. Я один умею ковать такие баш-
маки, да и кую для тех, кто согласен мне послужить.
- А как долго мне придется служить, чтобы ты сковал мне железные баш-
маки? - спросила принцесса.
- Семь лет, - ответил старик кузнец. - Ведь это башмаки не простые, а
волшебные. И семь тоже волшебное число.
Делать нечего, пришлось принцессе наняться к старику кузнецу. Семь
долгих лет она ему служила - стряпала, шила, штопала, стирала, убирала дом.
Когда же срок ее службы кончился, старик кузнец сковал ей железные башмаки.
Принцесса надела их и поднялась на стеклянную гору. И так легко ей было
подниматься, словно гора поросла свежей травой.
Вот принцесса добралась до вершины горы, потом спустилась в долину и
направилась к первому же дому. В нем жила старуха прачка со своей
единственной дочерью. Принцесса подошла к ее двери, постучалась и попро-
силась переночевать.
Прачка, безобразная старуха с хитрым и злым лицом, сказала, что пус-
тит ее переночевать, но только если она сумеет выстирать белый плащ Чер-
ного Рыцаря Норроуэйского. В нем Черный Рыцарь сражался не на жизнь, а на
смерть, и плащ весь покрыт пятнами крови.
- Вчера я целый день старалась отстирать этот плащ, - говорила стару-
ха, - но все без толку. Вечером вынула его из корыта, а пятна как были, так
и остались. Может, тебе, девушка, удастся его отмыть. Очень уж мне хочется
угодить Черному Рыцарю Норроуэйскому, ведь он - богатый и могу- щественный
властитель.
- А что. Черный Бык Норроуэйский это не его бык? - спросила принцес-
са.
Старуха подозрительно посмотрела на нее.
- Черный Бык это и есть сам Черный Рыцарь, - ответила она. - Когда-то
Черного Рыцаря заколдовали - обратили в Черного Быка. И чтобы снова стать
человеком, он должен был вызвать на бой и победить могучего Злого Духа, что
жил в темном ущелье. Ну, он сразился со Злым Духом и победил его и опять
стал человеком. Вот только ходит слух, будто на него иногда помрачение
находит - все говорит про какую-то девушку. Будто он хотел взять ее в жены,
да потерял. Но кто 1 она такая, никому не известно.
Впрочем, тебе это ни к чему, ты ведь здесь чужая, - добавила прачка,
словно пожалев, что сказала лишнее. - Некогда мне с тобой болтать! Хо- чешь
попытаться отмыть плащ - оставайся ночевать, а нет - ступай своей дорогой.
Принцесса, конечно, сказала, что постарается выстирать плащ. И вот не
успела она положить плащ в воду, как все пятна на нем исчезли, словно по
волшебству, и он стал чистым и белым, как новый.
Старуха прачка обрадовалась, но тут же ее взяло сомнение. Ей показа-
лось, что между Черным Рыцарем и этой девушкой есть какая-то таинствен- ная
связь. Ведь сама она, прачка, да и дочь ее, как только ни старались, как ни
выбивались из сил, не сумели отмыть плащ. А эта девушка отстирала его сразу.
Черный Рыцарь должен был в тот же вечер прийти к прачке за своим пла-
щом. И вот она надумала сказать ему, что плащ выстирала ее дочь. И ста- руха
посоветовала принцессе поскорее лечь спать, чтобы хорошенько отдох- нуть.
Принцесса послушалась и уже крепко спала в чулане, когда Черный Рыцарь
Норроуэйский пришел к прачке за своим белым плащом.
Надо сказать, что все последние семь лет, с тех самых пор, как он
бился в ущелье с Духом Зла, он многих женщин просил выстирать ему плащ.
Но ни одна не смогла его отмыть. Тем временем одна вещунья предсказала
ему, что та, кто отмоет добела этот плащ, станет его женой, кто бы она ни
была - красавица или уродина, старуха или молодая девушка. И жена эта будет
ему любящей и верной помощницей.
И вот Черный Рыцарь пришел к прачке и получил обратно свой плащ, бе-
лый, как первый снег. Когда же ему сказали, что это дочь прачки отстира- ла
плащ, он решил обвенчаться с ней на другой же день.
Наутро принцесса проснулась и узнала, что Черный Рыцарь приходил сю-
да, пока она спала, получил плащ и сегодня же обвенчается с дочерью прачки.
Тут бедная принцесса чуть не помешалась от горя. Она подумала, что никогда
уже ей не свидеться с Черным Рыцарем. Но вдруг вспомнила про яблоко, которое
получила семь долгих лет назад и все это время носила с собой.
Хуже той беды, в какую я попала теперь, быть не может , - подумала
она. Взяла яблоко и разломила его. И что же в нем оказалось? Такие дра-
гоценные самоцветы, каких она в жизни не видывала. Тут принцесса сразу
придумала, что ей делать, - вынула из яблока драгоценные камни, высыпала их
в свой платок и понесла к прачке.
- Смотри! - сказала она. - Я богаче, чем ты думала. Если хочешь, все
эти камни будут твоими.
- А что для этого надо сделать? - спросила старуха.
Она никогда не видела таких драгоценных камней, и глаза у нее загоре-
лись.
- Только отложи на один день свадьбу своей дочери, - ответила прин-
цесса, - и позволь мне нынешней ночью посидеть в спальне Черного Рыцаря,
пока он будет спать. Мне давно хочется на него поглядеть.
К ее удивлению, прачка согласилась - очень уж ей хотелось получить
самоцветы и разбогатеть. А в просьбе принцессы она не видела ничего опасного
для себя и своей дочери. Но она все-таки решила опоить Черного Рыцаря сонным
зельем, так, чтобы он за ночь ни разу не проснулся и не увидел девушки.
И вот прачка взяла самоцветы и убрала их в свой сундук, а свадьбу до-
чери отложила на один день.
Вечером принцесса вошла в спальню Черного Рыцаря, когда он уже спал.
Всю долгую ночь просидела она у его ложа и всю ночь пела песню в
надеж- де, что он проснется и услышит ее. Она пела: Семь долгих лет я
служила ради тебя, На стеклянную гору всходила ради тебя И белый твой плащ
отмы- ла ради тебя, Что же ты не проснешься, не поглядишь на меня?
Она снова и снова пела эту песню, и сердце у нее разрывалось, но он
ничего не слышал и даже не шевелился, потому что выпил сонное зелье ста- рой
прачки.
На другой день принцесса разломила грушу в надежде, что она поможет ей
лучше, чем помогло яблоко. Но в груше она опять нашла только самоцве- ты,
правда, еще более крупные, чем те, что были в яблоке. Делать нечего.
Пришлось ей отнести и эти самоцветы старой прачке.
- Отложи свадьбу еще на один день, - попросила принцесса старуху, - а
мне позволь просидеть и эту ночь в спальне Черного Рыцаря.
Прачка согласилась. Эдак я разбогатею быстро , - подумала она и за-
перла самоцветы в сундук.
Но все было напрасно! Принцесса всю ночь сидела у ложа Черного Рыцаря
и, с нежностью глядя на него, пела:
Семь долгих лет я служила ради тебя, На стеклянную гору всходила ради
тебя И белый твой плащ отмыла ради тебя, Что же ты не проснешься, не
поглядишь на меня? а он лежал неподвиж- ный, как камень, и ничего не слышал.
Наутро принцесса уже почти потеряла надежду. У меня осталась только
слива, и уж если она не поможет, так ничто мне не поможет , - думала она.
Дрожащими пальцами она разломила сливу и нашла в ней самоцветы, еще более
редкие и драгоценные, чем те, что были в яблоке и груше. Принцесса побежала
к прачке и высыпала ей самоцветы на колени.
- Бери! - сказала она. - Только отложи свадьбу еще на один день и
позволь мне посидеть в спальне принца еще одну ночь.
Прачка, хоть и очень удивленная, опять согласилась.
А Черному Рыцарю уже надоело ждать свадьбы, и в тот день он поехал на
охоту вместе со своими слугами. По дороге слуги стали говорить между со- бой
о том, что их так поразило в прошлые две ночи. Наконец один старик охотник
подъехал к Черному Рыцарю и сказал:
- Господин мой, нам очень хотелось бы знать, кто это всю ночь так чу-
десно поет в твоей спальне?
- Кто поет? - повторил принц Норроуэйский. - Да никто не поет! В
спальне моей тихо, как в могиле, а сам я, с тех пор как поселился в этом
доме, сплю как убитый и даже во сне ничего не вижу.
Старый охотник покачал головой.
- Нынче вечером, господин мой, - сказал он, - не пей того напитка, что
подает тебе прачка. Тогда и ты услышишь то, что слышали все прочие.
В другое время Черный Рыцарь лишь посмеялся бы над такими бреднями.
Но в этот день слова старика запали ему в душу, и он послушался
совета.
И вот настал вечер. Старуха прачка опять что-то подмешала в чашку эля
и принесла сонное зелье Черному Рыцарю. Но он только чуть пригубил и сказал,
что питье недостаточно сладко. Старуха пошла в кухню за медом, чтобы
подсластить эль. А Черный Рыцарь в это время быстро встал с посте- ли и
вылил питье в окошко. Когда же старуха вернулась, он сказал, что уже выпил
всю чашку.
И в ту ночь он не заснул. Он услышал, как принцесса вошла в спальню и
как она запела свою жалобную песню: Семь долгих лет я служила ради тебя, На
стеклянную гору всходила ради тебя И белый твой плащ отмыла ради те- бя, Что
же ты не проснешься, не поглядишь на меня?
А когда услышал, вспомнил все. Он вскочил, обнял и поцеловал принцес-
су и попросил ее рассказать про все, что с нею приключилось с тех пор, как
они расстались. Принцесса рассказала, и тогда принц так рассердился на
старуху прачку и ее обманщицу-дочь, что выгнал их из своих владений.
Потом он женился на принцессе, и они всю жизнь жили счастливо.

 

Ферн-дэнский брауни

Некогда в Шотландии водилось много брауни. Брауни - они вроде домовых,
но живут не в домах и не во дворах людей, а сами по себе, где-нибудь
поблизости от людского жилья. Много рассказывают сказок про брауни из
Бодсбека и брауни из Бледнока, но самая лучшая - это сказка про брауни из
Фэрн-Дэна.
"Фзрн-Дэн" - значит "Папоротниковый лог". Так называлась одна ферма,
потому что стояла она в конце лога, где буйно росли папоротники. По этому
логу надо было пройти, чтобы попасть на ферму.
Ходили слухи, будто в логу живет брауни. Днем он не появлялся, а по
ночам люди иногда видели, как он бесшумно, словно безобразная тень, крадется
от дерева к дереву, стараясь, чтобы его не заметили. Но он никогда никому не
вредил.
Ведь все брауни, если их не обижают, не только не вредят людям, но даже
всячески стараются помочь тем, кто нуждается в помощи. Фермер, хозяин
Фэрн-Дзна, частенько говаривал, что прямо не знает, как он обошелся бы без
своего брауни. Ведь если на ферме была спешная работа, скажем, если надо
было обмолотить и провеять рожь, или ссыпать зерно в мешки, или собрать
репу, или выстирать белье, сбить масло, выполоть ого-Р°Д - на помощь
приходил брауни. Хозяевам фермы стоило только, отходя ко сну, распахнуть
двери в амбар, или в молочную, или в сарайчик, куда складывали репу, да
поставить на порог чашку с парным молоком - брауни на ужин, и когда они
наутро просыпались, чашка оказывалась пустой, а все работы на ферме
законченными. И все было сделано даже лучше, чем сделали бы люди.
Все знали, какой этот брауни кроткий и незлобивый, но все
почему-то боялись его. Когда люди возвращались домой из церкви или с
базара, они даже ночью делали крюк мили в две, только бы не проходить по
логу - так им было страшно увидеть брауни даже издали.
Впрочем, страшились его не все. Жена фермера сама была такая добрая и
приветливая, что не боялась ничего на свете. Когда ей надо было поставить за
порог чашку молока брауни на ужин, она наливала в нее самое густое, жирное
молоко да еще подбавляла к нему полную ложку сливок.
- Брауни на нас усердно работает,- говаривала она,- а жалованья не
просит. Значит, мы должны угощать его как можно лучше.
И вот однажды вечером фермерша внезапно захворала, да так тяжело, что
все боялись, как бы она не умерла. Муж ее очень встревожился, да и слуги
тоже,- ведь она была добрая хозяйка, и они любили ее, как мать родную. Но
все они были люди молодые, в болезнях ничего не понимали и потому говорили,
что надо бы вызвать опытную старуху лекарку, что жила в семи милях от фермы
на другом берегу реки.
Но кому за ней съездить? Вот вопрос! Близилась полночь, тьма была
кромешная, путь к дому лекарки пробегал через лог, а там, чего доброго,
можно было встретить брауни, которого все боялись.
И никто на ферме не знал, что тот, кого все они так опасаются, стоит
сейчас за кухонной дверью.
Это был крошечный волосатый уродец с длинной бородой, красными веками,
широкими плоскими ступнями - точь-в-точь жабьи лапы - и длинными-предлинными
руками, доходившими до земли, даже если он стоял прямо.
Брауни в тревоге прислушивался к разговору на кухне. В тот вечер он,
как всегда, вышел из потаенной норы в логу, чтобы узнать, нет ли работы на
ферме, и выпить свою чашку молока. И тут он увидел, что входная дверь дома
не заперта, а в окнах горит свет, и догадался, что на ферме что-то неладно.
Ведь в этот поздний час там всегда было темно и тихо. Ну, он и прокрался на
крыльцо разузнать, что случилось. И вот он узнал из разговора слуг, что
фермерша занемогла. Тут сердце у него упало - ведь фермершу он крепко любил,
потому что она всегда была добра к нему. И он очень рассердился, когда
понял, что эти трусы не смеют съездить за лекаркой, потому что боятся его,
брауни.
- Дураки, олухи, болваны! - забормотал он и топнул широкой безобразной
ногой.- Словно я -брошусь их кусать, как только встречу! Эх, если б они
только знали, как я стараюсь не
попадаться им на глаза, они бы не мололи такого вздора. Но мешкать
нельзя. Эдак хозяюшка и помереть может. Придется, видно, мне самому за
лекаркой ехать.
Тут брауни поднял руку, снял с гвоздя темный плащ фермера и накинул его
себе на голову. Он хорошенько закутал в плащ свое нескладное тело, потом
побежал на конюшню, а там оседлал и взнуздал самую резвую из лошадей. Потом
повел лошадь к двери и вскарабкался к ней на спину.
- Ну, коли ты всегда бегаешь быстро, так сейчас беги еще быстрей! -
сказал он.
И лошадь словно поняла его. Она тихонько заржала, запряда-ла ушами,
потом ринулась во тьму, как стрела, пущенная из лука. Никогда еще она не
бежала так быстро, и вскоре брауни остановил ее у домика старухи лекарки.
Она крепко спала. Но брауни забарабанил в окно, и тут же в окне
показался белый ночной чепец. Старуха прижалась лицом к стеклу.
- Кто там? - спросила она.
Брауни наклонился и проговорил своим глухим басом:
- Скорей собирайся, тетушка! Надо спасти жизнь хозяйке Фэрн-Дэна. На
ферме ее некому лечить, там одни только дуры служанки.
- Но как же я туда попаду? - с беспокойством спросила старуха.- За мной
прислали повозку?
- Нет, повозки не прислали,- ответил брауни.- Садись ко мне за спину и
крепко держись за меня. Я тебя довезу до Фэрн-Дэна целой и невредимой.
Он не просто говорил, а приказывал, и старуха не посмела ослушаться. К
тому же в молодости она не раз так ездила верхом, за спиной у какого-нибудь
всадника. Она оделась и вышла из дому. Потом стала на камень, что лежал у
порога, влезла на лошадь и села, крепко обхватив незнакомца в темном плаще.
Они ни словом не перемолвились, пока не подъехали к логу. Тут старухе
стало жутко.
- Как думаете, нам здесь не встретится брауни? - робко спросила она.-
Не хочется мне его видеть! Люди говорят, что встреча с ним не к добру.
Спутник ее рассмеялся каким-то странным смехом.
- Не беспокойся и не болтай вздора,- сказал он.- Ты боишься встретить
урода. Но ничего безобразней того, кто сейчас сидит с тобой на лошади, ты не
увидишь. За это я ручаюсь!
- Ну, тогда все хорошо и ладно! - отозвалась старуха со вздохом
облегчения.- Хоть я и не видела вашего лица, но знаю, что вы человек добрый,
раз успокаиваете бедную старушку.
Больше она ни слова не вымолвила, пока они не проехали по всему логу и
лошадь не вбежала во двор фермы. Тут всадник спешился, протянул свои сильные
длинные руки и осторожно ссадил старуху. И вдруг с него соскользнул плащ, и
старуха увидела, что спутник ее - уродец с коротким широким туловищем и
безобразными руками и ногами.
- Да кто же вы такой? - спросила она, вглядываясь ему в лицо при свете
занявшейся зари.- Почему у вас глаза как плошки? И что у вас за ступни?
Больно уж они велики! Да и на жабьи лапы смахивают.
Маленький уродец рассмеялся.
- Я много миль прошагал пешком в молодые годы. А говорят, кто много
ходит, у того ступни расшлепаны,- ответил он.- Но ты, тетушка, не трать
времени понапрасну. Ступай в дом. А если кто тебя спросит, как ты добралась
сюда так быстро, скажи, что люди, мол, за мной не приехали, ну и пришлось
мне сидеть за спиной у брауни из Фзрн-Дзна!

 

Петух и лиса

Однажды Лиса-хитрые-глаза-пушистый-хвост прокралась потихоньку в
фермерскую усадьбу и утащила жирненького, рябенького Петушка.
Тут поднялась страшная суматоха, и все бросились в погоню за воровкой.
Пришлось Лисе удирать что было духу, однако Петушка из зубов она не
выпустила.
Но Петушок-красный-гребешок-громкий-голосок совсем не хотел попасть
Лисе на обед. И пока она бежала к своей норе, он все думал да придумывал,
как бы ему заставить Лису-воровку разжать зубы. Вот он и заговорил с ней так
ласково, так вкрадчиво:
- Ну и глупы же люди, что хотят поймать тебя, Лиса! Куда им, разве
угнаться за тобой!
Лисе понравились такие речи: ведь она была не только хитра, но и
тщеславна. А Петушок-красный-гребешок-сладкий-го-лосок продолжал:
- А все-таки хотьим тебя и не поймать, не так уж это, наверное,
приятно, когда за тобой гонятся да еще кричат: "Держи вора! Держи вора!" Я
бы на твоем месте сам крикнул им: "Это мой петушок, а совсем не хот которого
украли!" И люди отстанут, а ты спокойно побежишь домой.
Тут Лиса не выдержала, разжала зубы, задрала вверх голову и закричала:
- Это мой петушок!
А Петушок-красный-гребешок-хитрый-голосок времени зря не терял и
бросился наутек. Только его Лиса и видела.

 

Ассипатл и владыка Морской Змей

Давным-давно жил-был на севере Шотландии один зажиточный фермер. У него
былосемеро сыновей и одна дочь. И младшему сыну люди дали очень странное
прозвище -его прозвали Ассипатл, что значит: "Тот, кто валяется в золе".
Пожалуй,Ассипатл заслужил эту кличку.
Мальчишка он был ленивый - не хотел работать на ферме, как работали его
братья.
Целый день где-то носился, оборванный, нечесанный, и на уме у него были
толькотролли да великаны, эльфы да гномы.
В длинные летние дни, когда припекало солнце, когда пчелы жужжали,
навеваядремоту, и даже крошечные насекомые двигались словно во сне,
мальчикукладывался на кучу золы во дворе фермы. Там он лежал часами,
пересыпал золумежду пальцами, как песок на морском берегу, грелся на
солнышке и сам себерассказывал сказки.
А братья его тем временем усердно работали в поле. Они показывали
пальцами наАссипатла, смеялись над ним и говорили друг другу, что люди
недаром прозвалиего - "Тот, кто валяется в золе". Совсем никудышный малый!
Когда старшие братья возвращались домой с работы, они гоняли младшего
попоручениям и дразнили его, а мать заставляла его подметать полы, носить
торф изторфяной кучи и воду из колодца и вообще выполнять такую работу, за
какую никтодругой не хотел браться.
Тяжело жилось Ассипатлу. Частенько ему приходилось бы совсем туго, если
бы несестра. Она его очень любила и терпеливо слушала его россказни. И она
никогдане смеялась над ним, не говорила, как братья, что он "все врет".
Но вот пришла беда. По крайней мере - для несчастного Ассипатла.
У короля той страны, где жила семья фермера, была только одна дочь -
принцессаДжемделавли. Отец горячо любил ее и ни в чем ей не отказывал.
Случилось так,что принцессе Джемделавли понадобилась прислужница. Однажды
принцесса ехалаверхом мимо фермы и увидела сестру Ассипатла, когда та стояла
у калитки.
Девушка понравилась принцессе, и она попросила отца взять ее в
услужение.
Король согласился сразу - он выполнял все желания дочери. Вскоре на
фермупримчался вестник и передал фермеру приказание короля отпустить дочь во
дворец.
Фермер очень обрадовался, что дочери его выпало такое счастье.
Обрадовались имать ее, и шестеро братьев - словом, все домочадцы, кроме
Ассипатла. А он сгрустью смотрел вслед сестре, когда та уезжала верхом на
коне, гордясь своимновым нарядом и башмачками. Эти башмачки отец сам ей сшил
из коровьей кожи,чтобы она носила их, когда приедет во дворец и начнет
служить принцессе, -дома-то она всегда бегала босиком.
Шло время, и вот однажды королевский гонец проскакал по весь опор по
стране сострашной вестью. Накануне вечером какие-то рыбаки, что выехали на
лодках вморе, завидели издали Местера Стуруорма, а все знают, что это -
самый большой,самый главный и самый прославленный из всех Морских Змеев. В
Писании он назван"Левиафаном", и живи он в наши дни - хвост его протянулся
бы до Исландии, в товремя как морда касалась бы Нордкапа.
Рыбаки видели, как страшное чудовище повернуло морду к берегу и то и
делооткрывало пасть и зловеще зевало. Оно словно хотело показать,
чтопроголодалось, и если его не накормят, оно погубит всех на земле -
человека изверя, птицу и ползучих тварей.
Все знали, что дыхание Змея отравлено ядом и как огнем опаляет все, на
что ондышит. Вздумай это страшное чудище поднять голову и дохнуть
губительным жаромна сушу - цветущая страна через несколько недель
превратилась бы в пустыню.
Когда разнеслась эта весть, люди помертвели от ужаса - ведь они знали,
какаявеликая беда им грозит. Король созвал всех своих советников в попросил
ихпридумать, как помочь горю.
Целых три дня совещались эти важные бородатые мужи. Многое они
предложили,много мудрых суждений высказали, но - увы! - так и не смогли
придумать, какпрогнать Морского Змея.
Наконец к вечеру третьего дня, когда все уже перестали надеяться на
спасение,дверь в палату совещаний открылась, и вошла королева.
Надо сказать, что королева была вторая жена короля. В народе ее не
любили,потому что она была женщина надменная и резкая. Падчерицу свою,
принцессуДжемделавли, она ненавидела, а с мужем своим, королем, беседовала
гораздо реже,чем с одним знаменитым волшебником, которого все боялись.
Степенные советники неодобрительно посмотрели на королеву, когда она
смеловошла в палату совещаний, стала у трона и заговорила громким голосом:
- Вы думаете, старейшины, что вы храбры и сильны и способны защищать
народ.
Может, и так, когда вам приходится бороться со смертными. Но тот враг,
чтотеперь угрожает нашей стране, вам не по плечу. Перед ним наше оружие все
равночто солома. Не силою рук можно его победить, а колдовством. Итак,
выслушайтемои слова, хоть я и женщина. Посоветуйтесь с великим волшебником.
От него ничтоне скрыто. Он знает все тайны земли, воздуха и моря.
Ни королю, ни его приближенным этот совет не понравился. Волшебника
ониненавидели. И к тому же им было известно, что королева в его власти. Но
ведьсами они ничего не могли придумать и не знали, где искать помощи. Вот
ипришлось им волей-неволей послушаться королевы и послать за колдуном.
Когда же он явился на зов и сел среди них, им стало не по себе. Это
былдлинный, тощий, страшный человек; борода его свисала до колен, волосы
окутывалиего, словно плащом, а лицо у него было белее извести. Казалось, он
боялсясолнца и всю жизнь просидел в темноте.
Советники и король смотрели на него косо. Но ведь никто другой не мог
импомочь. Поэтому они рассказали ему все и попросили у него совета и помощи.
Колдун холодно ответил, что подумает, а завтра снова придет в палату
совещанийи скажет, что надо делать.
На другой день он пришел и подал такой совет, что волосы у всех стали
дыбом отужаса.
- Только одним можно умилостивить Великого Змея и спасти страну, -
сказалволшебник. - Надо каждую субботу бросать ему на съедение семерых
молодыхдевушек, самых красивых. Попробуйте сделать это два-три раза, и если
МорскойЗмей не смилуется и не уплывет прочь, тогда придется прибегнуть к
другому, ужепоследнему средству. Но оно так ужасно, что пока не стоит о нем
говорить, чтобыне пугать людей раньше времени.
Что было делать королю и советникам? Они и ненавидели волшебника, и
боялисьего. Но, как ни тяжко им было, пришлось его послушаться. И король
поневолеиздал жестокий указ.
И вот каждую субботу королевские слуги хватали семерых прекрасных, ни в
чем неповинных девушек, приносили их на берег, связанных по рукам и ногам,
иоставляли одних на утесе, что вдавался в море. Чудовище протягивало
свойдлинный раздвоенный язык и слизывало девушек себе в пасть, а народ в
ужасесмотрел на это с вершины высокого холма. Вернее - мужчины смотрели с
каменнымилицами, а женщины закрывались передниками и громко рыдали.
- Неужто нет никакого другого средства?! - кричали они. - Неужто нельзя
спастистрану как-нибудь иначе?
Но мужчины только стонали и качали головой.
- Нет другого средства, - говорили они, - нет!
И вот как-то раз негодующий детский голос прозвучал в толпе:
- Разве нет среди вас взрослого мужчины, готового сразиться с
чудовищем, убитьего и спасти жизнь девушкам? Если нет, за это возьмусь я. Я
не боюсь МестераСтуруорма.
Это крикнул мальчик Ассипатл, и все удивленно оглянулись на него. А он
смотрелна громадного Морского Змея, гневно сжав кулаки, и его большие
голубые глазасверкали, полные жалости и возмущения.
- Бедный малый с ума сошел! Разум у него помутился от этого
зрелища, -перешептывались люди.
Они окружили мальчика, чтобы приласкать его и успокоить, но тут подошел
старшийбрат Ассипатла и отвесил ему оплеуху.
- Тебе сражаться с Морским Змеем? - презрительно крикнул он. - Как бы
не так!
Ступай домой, заройся в свою золу и перестань болтать чушь.
Он схватил Ассипатла и потащил к братьям, и потом все они пошли домой.
Но Ассипатл все время твердил, что убьет Морского Змея, а старшие
братья дотого рассердились на "хвастунишку", что принялись бросать в него
камнями, имальчику пришлось спасаться бегством.
В тот же вечер шестеро братьев молотили рожь в риге, Ассипатл, как
всегда,лежал в золе и думая свою думу, пока не пришла его мать и не
приказала емусбегать к братьям позвать их ужинать.
Ассипатл встал - он ведь был довольно послушный сын. Но едва он вошел в
ригу,братья бросились на него, в отместку за то, что он убежал от них днем,
сшиблиего с ног и так завалили соломой, что, не приди сам фермер узнать,
почему онитак замешкались, Ассипатл, пожалуй, задохнулся бы.
За ужином мать стала бранить старших сыновей. Она говорила, что только
трусынабрасываются всем скопом на того, кто моложе и меньше их. Тут
Ассипатлперестал есть овсянку, поднял глаза и сказал:
- Не огорчайся, мать! Я сам не хотел с ними драться. А захотел бы, так
всех быотколотил.
- Почему ж ты не попробовал? - закричали братья.
- Потому что не хочу попусту тратить силы. Они мне понадобятся, когда я
пойдусражаться с громадиной Змеем, - спокойно ответил Ассипатл.
Тут уж все его родные захохотали пуще прежнего.
А время все шло. Каждую субботу семерых девушек бросали чудищу на
съедение. Инаконец в народе заговорили, что пора с этим покончить, а не то в
стране неостанется ни одной девушки.
Король опять созвал своих старейшин. Они долго совещались и решили, что
надоеще раз послать за волшебником и спросить у него, какое другое,
последнее,средство он знает.
- Что бы это ни было, - говорили старейшины, - хуже, чем мы поступаем
теперь,поступить нельзя.
Но они не знали, чем грозит новое средство.
Надо сказать, что жестокая королева ненавидела свою падчерицу,
принцессуДжемделавли, и злому волшебнику это было известно. Знал он и то,
что королеване прочь совсем избавиться от падчерицы; вот он и придумал, как
ему угодитькоролеве. Он явился на совещание, притворясь очень огорченным, и
сказал, чтоостается сделать только одно: отдать принцессу Джемделавли
Морскому Змею. Тогдауж он наверно уплывет.
Как только он это сказал, зловещая тишина наступила в палате совещаний.
Всезакрыли себе лица руками, потому что никто не решался взглянуть на
короля.
Король нежно любил свою дочь и берег ее как зеницу ока. Но он был
справедлив ипонимал, что нельзя щадить свое родное дитя, когда заставляешь
других отцовжертвовать дочерьми ради спасения родины.
Он пошел к принцессе и поговорил с нею. Потом вернулся к старейшинам и
дрожащимголосом объявил, что и он сам, и его дочь готовы на жертву.
- Она мое единственное дитя, - сказал король, - она последняя в нашем
роду.
Однако оба мы полагаем, что ей нужно отдать жизнь ради спасения родной
страны.
Соленые слезы потекли по щекам суровых бородатых мужей, когда они
выслушаликороля. Ведь все они знали, как ему дорога принцесса Джемделавли.
Однако онинашли, что слова короля - это мудрые слова и что решение он принял
верное исправедливое. Конечно, лучше погибнуть одной девушке, хоть она и
королевскойкрови, чем толпам других девушек погибать неделя за неделей и -
без всякойпользы.
Тяжело вздыхали советники. И вот престарелый законник, глава
Королевскогосовета, встал, чтобы произнести смертный приговор принцессе. Но
он еще не успелвымолвить ни слова, как вдруг выступил вперед королевский
оруженосец.
- Природа учит нас, что у каждого гада есть хвост, - сказал он. -
Сейчас вашзаконник произнесет приговор, а приговор этот поистине ядовитый
гад. Значит, унего должен быть хвост. И вот какой хвост: если Владыка
Морской Змей поглотитпринцессу, но не удалится немедленно, следует угостить
его уже не девушкой,нежной и юной, а вот этим тощим, жутким, старым
колдуном!
Не успел он это сказать, как раздались столь громкие возгласы
одобрения, чтозлой волшебник весь съежился и его бледное лицо помертвело.
И вот приговор произнесли, но было решено, что его приведут в
исполнение толькочерез три недели, чтобы на это время король разослал своих
послов во всесоседние королевства. Послы должны были объявить, что любой
храбрец, которыйсможет прогнать чудище и спасти принцессу, получит ее в
жены. А в приданое занею ему дадут все королевство и, кроме того,
прославленный королевский меч, чтов древности принадлежал скандинавскому
богу Одину.
Этим мечом Один сражался и побеждал всех своих врагов. Меч
назывался"Сиккерснеппер", что значит "Верноразящий", и ни один человек не
мог устоятьпротив него.
Слухи об этих решениях разнеслись по всей стране, и каждый человек в
нейоплакивал принцессу Джемделавли - ведь ей грозила такая страшная гибель!
Оплакивали ее и фермер, отец Ассипатла, и его жена, и шестеро их
сыновей -словом, все домочадцы, кроме самого Ассипатла. А он сидел на куче
золы имолчал.
Когда же в соседних королевствах узнали про воззвание короля, все
молодыехрабрецы встрепенулись. Им казалось, что убить морское чудище не так
уж трудно,а прекрасную жену, цветущее королевство и добрый меч найдешь не
каждый день.
И вот тридцать шесть воинов прибыли в королевский дворец, и каждый
твердонадеялся получить обещанную награду. Но король послал их всех
посмотреть нагромадного Змея, что лежал в море, разевая необъятную пасть. И
когда воиныувидели его, двенадцать человек из них внезапно занемогли, а
двенадцать такиспугались, что пустились бежать без оглядки и ни разу не
остановились, пока недобрались до своих родных мест. Итак, лишь двенадцать
из тридцати шестихрабрецов вернулись в королевский дворец, но и эти до того
приуныли, когдапоняли, какой подвиг взялись совершить, что храбрости их как
не бывало. Ни одиндаже не попытался убить Морского Змея.
Три недели прошли медленно. И вот наступил вечер накануне того дня,
когдадолжны были принести в жертву принцессу. В тот вечер король решил хоть
немногоразвлечь своих гостей и устроил торжественный ужин.
Невеселый это был пир: все только и думали о том, какое страшное дело
должносвершиться завтра, и никто не мог ни есть, ни пить.
А когда ужин кончился и все отошли ко сну, кроме короля и его
старогооруженосца, король вернулся в главный зал и медленно взошел на свой
трон,стоявший на высоком помосте. Этот трон был непохож на теперешние: это
былпросто огромный ларь, и в нем король хранил все самые дорогие свои
сокровища.
Дрожащими руками отодвинул старый король железные засовы, поднял крышку
ларя ивынул чудесный меч Верноразящий, тот, что некогда принадлежал богу
Одину.
Преданный оруженосец когда-то бился плечом к плечу с королем в сотнях
битв итеперь смотрел на него с великим состраданием.
- Зачем ты вынул свой меч? - тихо спросил он. - Ведь для тебя дни
битвминовали. Ты доблестно сражался, господин мой, когда рука твоя была
сильной иверной. Но когда воину восемь десятков лет, да еще шестнадцать, как
исполнилосьтебе, пора ему посылать в бой других людей, помоложе.
Старый король в гневе повернулся к нему, и глаза его загорелись, как в
былыедни.
- Замолчи! - крикнул он. - Не то я подниму свой меч на тебя. Неужто ты
думаешь,что я отдам на съедение чудищу свою единственную дочь, а сам пальцем
непошевельну, чтобы ее спасти, когда никто другой за это не берется? Говорю
тебе,нет, - клянусь на этом мече, - и он скрестил большие пальцы обеих рук
наВерноразящем, - что и меч и я, мы погибнем, прежде чем хоть волос упадет
сголовы моей дочери. Итак, ступай, мой старый товарищ, прикажи приготовить
моюладью, поставить на ней паруса и повернуть ее носом к морю. Я сам
пойдусражаться с Морским Змеем. А если я не вернусь, поручаю тебе защищать
моювозлюбленную дочь. Гибель моя, может статься, спасет жизнь ей.
В тот вечер на ферме родителей Ассипатла люди улеглись спать рано:
наутро вседомочадцы собирались подняться на вершину холма у моря, чтобы
увидеть, какМорской Змей поглотит принцессу. Все, кроме Ассипатла, - его
решили оставитьдома стеречь гусей.
Мальчик так огорчился, что не мог спать, - ведь он задумал большое
дело! Онворочался с боку на бок в своем углу на куче золы и вдруг услышал,
как егородители разговаривают, лежа на своей широкой кровати. Ассипатл
прислушался ипонял, что они ссорятся.
- До холма над морем очень уж далеко, - говорила мать Ассипатла. -
Боюсь, чтопешком мне туда не добраться. Лучше останусь дома.
- Ну нет, - возразил отец. - С какой стати тебе сидеть дома, когда там
всяокруга соберется? Садись в седло ко мне за спину. Поедем вместе на моей
добройкобыле Быстроножке.
- Не хочется мне, чтобы ты беспокоился - брал меня с собой, - сказала
его жена.
- А потому не хочется, что, по-моему, ты меня уже не любишь так, как
любилраньше.
- Да ты помешалась! - в досаде крикнул фермер. - Почему ты думаешь, что
я тебяразлюбил?
- Потому что ты перестал рассказывать мне свои тайны, - ответила
фермерша. - Давот, недалеко ходить, возьмем хоть эту самую Быстроножку.
Целых пять лет яумоляла тебя сказать мне, почему, когда ты сам едешь на ней
верхом, она летитбыстрее ветра, а если кто другой на нее сядет, она тащится,
словно убогаястарая кляча.
Фермер рассмеялся.
- Я не потому скрывал это от тебя, хозяйка, что мало тебя любил, -
сказал он, -а потому, что мало тебе доверял. Ведь бабий язык болтает без
удержу, а я нехотел, чтобы другие люди узнали про мою тайну. Но уж если это
тебя огорчает, я,так и быть, скажу тебе все... Слушай! Когда я хочу
остановить Быстроножку, яодин раз хлопаю ее по левому боку. Когда хочу,
чтобы она бежала, как бегутдругие лошади, я два раза хлопаю ее по правому
боку. А уж когда мне нужно, чтобона летела как ветер, я свищу в гусиное
горлышко. Но ведь я не знаю, когда мнепонадобится, чтобы она летела как
ветер, и потому всегда ношу с собой гусиноегорлышко в левом кармане куртки.
- Значит, вот как ты управляешься с этой лошадью, - сказала фермерша,
оченьдовольная, - и вот куда у нас деваются гусиные горлышки! Ну и хитрец же
ты,хозяин! А теперь, когда я про все узнала, можно мне и заснуть.
Ассипатл уже перестал ворочаться с боку на бок в золе. Он тихо сидел в
своемуголке, и глаза его сверкали.
Мальчик понял, что наконец-то пришел его час.
Он терпеливо ждал, пока не догадался по дыханию родителей, что они
заснули.
Потом подкрался к отцовской одежде, вытащил гусиное горлышко из кармана
курткии бесшумно выскользнул из дому. А как только выбежал во двор, стрелой
помчалсяна конюшню, оседлал и взнуздал Быстроножку, закинул поводья ей на
шею и вывелее за ворота.
Добрая кобылка не привыкла к Ассипатлу. Она становилась на дыбы,
лягалась,рвалась вперед. Но мальчик вспомнил про слова отца и хлопнул ее по
левому боку.
Быстроножка тотчас стала как вкопанная. Ассипатл вскочил на нее,
хлопнул ее двараза по правому боку, и добрая лошадь с громким ржанием
побежала рысью.
Топот ее копыт в ночной тишине поднял на ноги весь дом. Фермер и
шестеро егосыновей, спотыкаясь, помчались вниз по лестнице, в тревоге крича
друг другу,что кто-то, должно быть, увел Быстроножку.
Фермер первый добрался до двери, и когда увидел при свете звезд, как
убегаетего любимая лошадь, заорал во весь голос:
- Вор! Вор! Держи вора! Тпру, Быстроножка, тпру!
Быстроножка услышала голос хозяина и сразу остановилась. "Ну, я
пропал!" -подумал Ассипатл. Ведь он знал, что его отец и братья бегают
быстро и вот-вотподбегут к нему. А Быстроножка - ни с места! Но, к счастью,
он вспомнил прогусиное горлышко. Вынул его из кармана и свистнул. Резвая
кобыла тотчас жерванулась вперед, помчалась быстро, как ветер, и одним
скачком перемахнулачерез холм. Погоня и десятка шагов пробежать не успела,
как осталась далекопозади.
Заря уже занималась, когда мальчик увидел море. Там, впереди, на волнах
лежалогромадное чудовище, и Ассипатл знал, что должен его убить, - затем он
ипримчался сюда издалека. Всякий сказал бы, что глупо даже мечтать об этом.
ВедьАссипатл был щуплый, безоружный юнец, а Владыка Морской Змей был так
велик,что, как говорили люди, длина его равнялась четверти земной
окружности. Языкего был раздвоен на конце и походил на вилы. И этими вилами
он мог ухватитьвсе, что хотел, сунуть себе в пасть и сожрать.
Однако Ассипатл не испугался - под его лохмотьями билось сердце героя.
"Ну, брат, теперь берегись! - сказал он себе. - Не хватает силы -
выручитхитрость".
Ассипатл соскочил с Быстроножки, привязал добрую лошадь к дереву, а сам
пошелпешком, внимательно глядя по сторонам. И вот он заметил на опушке
лесанебольшой домик.
Дверь его была не заперта. Мальчик вошел и увидел, что старуха хозяйка
крепкоспит на кровати. Он не стал ее беспокоить, сам снял с полки чугунок
ивнимательно осмотрел его.
"Это мне пригодится, - подумал он, - а старушка, наверное, не
рассердится,когда узнает, что я взял чугунок, чтобы спасти жизнь принцессе".
Потом он вытащил из очага кусок рдеющего торфа, сунул его в чугунок и
пошелсвоей дорогой.
В море, у самого берега, он увидел королевскую ладью. Она была уже
подпарусами, и нос ее был повернут в сторону Владыки Морского Змея. Ладью
сторожиллодочник.
- Какое холодное утро! - сказал ему Ассипатл. - Неужто ты тут не
замерз?
Хочешь, пойди на берег, пробегись и согрейся, а я сяду в ладью и буду
еесторожить, пока ты не вернешься.
- Как бы не так! - возразил лодочник. - А что скажет король, если он
сейчаспридет? Увидит, что я оставил его славную ладью под охраной такого
сопляка, какты, а сам греюсь на песочке, и что тогда будет? Пожалуй, голову
снесут!
- Как хочешь, - небрежно бросил Ассипатл и принялся что-то искать на
берегусреди камней. - А я пока поищу хороших ракушек и зажарю их себе на
завтрак.
И вот мальчик набрал ракушек, а потом начал рыть ямку в песке, чтобы
положитьтуда рдеющий торф. Лодочник с завистью смотрел на него: ему тоже
захотелосьесть.
Но вдруг Ассипатл закричал и запрыгал:
- Золото, золото! Клянусь богом Тором, кто бы подумал, что здесь
найдетсязолото?!
Тут уж лодочник не выдержал - позабыл и про короля, и про свою голову.
Выскочилиз ладьи, отпихнул Ассипатла и стал торопливо рыться в песке.
Тогда Ассипатл схватил свой чугунок, вскочил в ладью, оттолкнул ее от
берега иуспел проплыть по морю полмили, прежде чем лодочник понял, как его
одурачили.
Ведь он, конечно, не нашел никакого золота.
Лодочник очень рассердился, а старый король рассердился еще больше,
когдавместе с придворными спустился на берег. В руке у него был славный
мечВерноразящий - ведь он все еще лелеял несбыточную надежду, что ему,
слабому,дряхлому старику, удастся победить чудище и спасти дочь.
Но теперь, когда ладья уплыла, даже эта надежда угасла. Королю
оставалосьтолько стоять на берегу среди все прибывающей толпы подданных и
ждать, чтобудет.
И вот что было.
Ассипатл медленно плыл по морю, не отрывая глаз от Морского Змея.
Вскоре онзаметил, что страшное чудище время от времени зевает, словно ждет
не дождетсякормежки. И всякий раз, как оно зевало, громадный поток воды
устремлялся ему вглотку, затем снова выливался наружу через огромные жабры.
И вот храбрый мальчик спустил парус и направил нос ладьи прямо к пасти
чудища.
Как только оно зевнуло опять, ладью вместе с мальчиком втянуло в пасть,
и онипровалились через глотку Морского Змея в его темную утробу. Ладья плыла
там вседальше и дальше, но вскоре вода стала убывать и выливаться из
громадных жабрзмея. Наконец ладья как бы стала на мель. Тут Ассипатл
выскочил из нее счугунком в руках и побежал на поиски.
Немного погодя он добрался до печени чудища. А он знал, что в рыбьей
печенимного жира. Мальчик прокопал в ней дырку и сунул туда рдеющий торф.
Какой тут вспыхнул пожар! Ассипатл едва успел вовремя вскочить в
ладью - уМорского Змея начались такие судороги, что он отрыгнул ладью, и ее
выбросилопрямо на сушу целую и невредимую.
На море поднялось такое волнение, что и королю, и его дочери (она к
томувремени уже сошла на берег, одетая, как невеста, в белое платье), и
всемпридворным, и всем деревенским жителям пришлось искать убежище на
вершинехолма. С этого безопасного места они теперь смотрели на море, ожидая,
что будетдальше.
А Владыка Морской Змей заметался во все стороны, извиваясь и корчась.
Онвысунул из воды свою отвратительную голову, а язык его взметнулся и с
такойсилой ударил по земле, что прорыл в ней огромную трещину. В эту трещину
хлынуломоре, и оно образовало кривой пролив, который теперь отделяет Данию
от Швеции иНорвегии.
Потом у чудища выпало несколько зубов. Они не потонули, но образовали
острова,которые теперь называются Оркнейскими островами. Немного погодя у
чудища выпалоеще несколько зубов, и они тоже превратились в острова. Их мы
теперь называемШетландскими островами.
Затем Змей свернулся в комок и издох. Этот комок превратился в остров
Исландию.
В недрах его все еще горит огонь - тот самый огонь, который когда-то
зажегАссипатл куском рдеющего торфа. Вот почему в этой холодной стране иные
горыизвергают пламя.
Когда все наконец поняли, что Владыка Морской Змей действительно мертв,
король,не помня себя от радости, обнял Ассипатла, поцеловал его и назвал
своим сыном.
Он снял с себя королевскую мантию, надел на мальчика и опоясал его
своим добрыммечом Верноразящим.
Затем король подозвал дочь, принцессу Джемделавли, вложил ее руку в
рукуАссипатла и объявил, что, когда придет время, она станет женой этого
героя, ион будет правителем всего королевства.
Тут все сели на коней, причем Ассипатл ехал верхом на Быстроножке рядом
спринцессой, и, счастливые, вернулись в королевский дворец.
Но как только они подъехали к воротам, навстречу им выбежала
прислужница,сестра Ассипатла. Она попросила принцессу наклониться и
прошептала ей что-то наухо.
Лицо у принцессы потемнело; она повернула назад свою лошадь, поскакала
к отцу -он вместе с придворными ехал позади - и передала ему слова
прислужницы. Лицокороля тоже потемнело, как грозовая туча.
Вот что оказалось: жестокая королева обрадовалась, что навсегда
избавилась отпадчерицы, и все утро миловалась со злым волшебником, благо
старый корольуехал.
- Его надо тотчас же казнить! - воскликнул король. - Нет ему прощения!
- Трудно будет найти его, ваше величество, - сказала прислужница. - Вот
ужечас, как он бежал вместе с королевой на самых резвых коня, какие только
нашлисьв конюшне.
- А я догоню его! - крикнул Ассипатл и быстрее ветра помчался за
беглецами насвоей доброй кобыле Быстроножке.
Вскоре он их почти догнал, выхватил свой меч и громко приказал им
остановиться.
Они услышали крик, обернулись и расхохотались, увидев, что это всего
лишь тотмальчик, что всегда валяется в золе.
- Дерзкий мальчишка! Я его проучу! - крикнул волшебник и ринулся
навстречуАссипатлу.
Он никогда не был воином, но знал, что обычное оружие не может
повредить егозаколдованному телу, и ничего не боялся.
Но он не знал, что Ассипатл держит в руке тот самый меч, каким великий
бог Одинпобедил всех своих врагов. Мальчик одним ударом меча сразил
волшебника, и тотмертвым свалился с коня.
Тут подъехали придворные. Они тоже пустились в погоню, но лошади у них
были нетакие резвые, как Быстроножка. Придворные схватили за повод коня
королевы иотвели его вместе со всадницей ко дворцу.
Королеву привели в совет, судили и повелели заточить ее в высокой
башне. Тамона и протомилась до конца своих дней.
Когда Ассипатл стал взрослым, он женился на принцессе Джемделавли, и
множествогостей пировало и веселилось на их свадьбе. Когда же старый король
умер,молодые заступили его место и долгие годы правили королевством.

 

Лиса и пустельга

Пустельга грелась на солнышке, сидя на теплых камнях у реки, и не
заметила, как к ней подкралась рыжая Лиса. Раз! - и одним прыжком Лиса
очутилась возле задремавшей птички и схватила ее в свои когти.
- Не ешь меня, Лиса! - взмолилась Пустельга.- Отпусти меня, и я тебе
знаешь какое яйцо снесу - больше твоей головы!
Лиса решила, что поймала не простую птицу, а особенную, и так ей
захотелось получить необыкновенное яйцо, что она выпустила маленькую птичку.
А Пустельга взлетела на дерево и, почувствовав себя в безопасности,
принялась поддразнивать глупую Лису:
- Не снесу я тебе яйцо больше твоей головы, не могу я снести такое
яйцо! Но зато могу дать тебе три совета. Запомни их, они тебе пригодятся.
Мой первый совет: пустым басням не верь! Второй: из мухи не сделаешь слона.
И третий... - Пустельга поглядела на голодную Лису и закончила: - Поймала,
так держи!

 

Сэр Майкл Скотт

Сэр Майкл Скотт из Балвери был самым великим магом, или, как еще
говорят, волшебником, каких только знала Шотландия.
Рассказывают, что верными слугами его были духи преисподней, причем
одного из них подарил Скотту сам сатана в обмен на его тень. И с тех пор сэр
Майкл и вправду перестал отбрасывать тень.
Даже вороной скакун сэра Майкла был не простой, а волшебный.
Случилось однажды, что король Шотландии Александр III послал сэра
Майкла ко двору французского короля с важным поручением: добиться кое-каких
уступок, на которые король Франции не хотел соглашаться.
- Я бы посоветовал вашему величеству пересмотреть ваши требования,-
строго сказал сэр Майкл французскому королю.
Но король Франции ничего не знал о великой силе сэра Майкла Скотта и
нисколько не испугался угрозы, прозвучавшей в его голосе. Он только покачал
головой.
- Даю вам несколько минут на раздумье, пока мой вороной конь не ударит
трижды копытом у ворот вашего замка,- сказал сэр Майкл.
Король и его приближенные так и прыснули со смеху от слов этого
заморского выскочки. Однако смех их потонул в громком эхе - это вороной конь
сэра Майкла ударил копытом по каменной мостовой перед воротами замка.
И тут же в ответ зазвонили колокола по всей Франции. Большие колокола
громко бухали, маленькие тоненько перезванивались. Честные люди, разбуженные
колокольным звоном, повскакали со своих постелей, разбойники с большой
дороги все
попрятались, а пирующие, не успевшие пригубить вино, так и застыли с
кубками в руках. Даже птицы попадали из своих гнезд. Все разговоры в стране
смолкли: невозможно было расслышать ни слова в таком звоне и грохоте.
Колокола перестали звонить, только когда вороной конь сэра Майкла во
второй раз ударил копытом по каменной мостовой.
От второго удара попадали высокие башни королевского замка.
- Довольно! - вскричал король.- Я передумал! Скажи своему господину,
что я на все согласен.
В ответ сэр Майкл низко поклонился французскому королю, чтобы спрятать
торжествующую улыбку на своих губах.
Что и говорить, король Александр имел все основания быть тысячу и
тысячу раз благодарным своему посланнику.
И вообще, лучше было не сердить сэра Майкла Скотта. Он умел доставлять
большие неприятности тем, кто чем-либо раздосадовал его или вызвал его гнев,
в чем однажды на собственном опыте убедилась жена одного фермера.
Случилось как-то, что, охотясь в лесу, сэр Майкл вдруг почувствовал
сильный голод и, увидев невдалеке фермерскую хижину, отправил своего слугу
попросить для себя кусок хлеба.
Слуга постучался в дверь и, когда хозяйка открыла ему, попросил у нее
ломоть хлеба для своего хозяина.
- Нет у меня хлеба,- грубо ответила фермерша.
Слуга принюхался и явственно услышал запах свежего хлеба, а заглянув в
дверь, увидел пылающий очаг и железные сковороды, на которых пекут хлеб.
С этим он и вернулся к сэру Майклу.
- Хозяйка говорит, что нет у нее хлеба,- сообщил он,- но она неправду
говорит. Когда она отворила мне дверь, я сразу услышал запах свежего хлеба.
Сэра Майкла Скотта очень разгневало такое сообщение. Он вытащил из
кармана костяшку, или, как еще называют в тех местах, чертов палец, и велел
своему слуге вернуться в хижину и незаметно спрятать эту штуку в щель за
дверной притолокой.
Не успел слуга выполнить приказ своего господина, как волшебные чары
уже начали действовать. Как раз в эту минуту фермерша наклонилась над
очагом, чтобы снять с огня последние хлебы, и вдруг ни с того ни с сего ей
ужасно захотелось плясать. Она закружилась по кухне, притопывая и разводя
руками, и при этом еще запела:
С чем слуга сэра Майкла пришел, С тем и ушел, с тем и ушел...
А муж фермерши с самого утра работал в поле. И вот он подумал: чего это
жена так долго не несет ему обед? Стояла самая жаркая пора - сбор урожая,
фермер устал и проголодался. Его помощнику дочка давно уже принесла кувшин с
пивом и хлеб, а фермерша все не шла. И фермер попросил девушку, чтобы на
обратном пути домой она заглянула к его жене и напомнила про обед.
Девушка вернулась в деревню и постучала в дверь фермерской хижины, но
никто ей не ответил, хотя она слышала там шум и топот. Судя по всему,
фермерша была в приподнятом настроении, потому что она весело распевала во
весь голос.
- Послушай-ка, хозяйка! - крикнула девушка.- Твой муж просил узнать, не
забыла ли ты про обед. И велел тебе поскорей нести его в поле!
Шум и пение в хижине продолжались, но ответа девушка так и не получила.
А потому она сама открыла дверь и вошла в кухню. Не успела она переступить
через порог хижины, как ее тоже охватило желание поплясать, и она вместе с
фермерской женой закружилась в бурном шотландском флине.
Прошел час, но ни девушки с каким-нибудь известием, ни жены с обедом
фермер так и не дождался и решил сам пойти узнать, что стряслось. Подойдя к
дому, он не вошел сразу в кухню, а сначала заглянул в окно.
Что же он увидел?
Его жена вместе с девушкой как безумные скакали по кухне.
- Хватит дурака валять! - закричал фермер.- Где мой обед? Сейчас не
время веселиться.
Он в сердцах распахнул дверь и шагнул на кухню. Но не успел он
опомниться, как уже плясал вместе с двумя женщинами, стараясь лишь не
отставать от них и сбиваться с такта. Таким образом, вместо соло, а потом
дуэта теперь в хижине уже отплясывало бурное трио.
Негостеприимная фермерша осипшим голосом продолжала петь:
С чем слуга сэра Майкла пришел,
С тем и ушел, с тем и ушел...
Весь этот день сэр Майкл Скотт охотился в лесу, а когда спустились
сумерки, слуга напомнил ему:
- Интересно, как она там пляшет, эта фермерша?
- Ты, верно, хотел сказать, как они там пляшут, эта славная троица? -
поправил его сэр Майкл, у которого был свой способ узнавать, где что
делается.- Что ж, думаю, она уже получила свое. Теперь можешь вернуться и
вынуть чертов палец из-за дверной рамы.
Слуга выполнил все в точности, вытащил чертов палец из-за притолоки, и
пляшущая троица тут же упала без сил на пол и проспала, одни говорят - семь
дней, а другие - целую неделю.

 

Как Майкл Скотт в Рим ходил

Вот вам еще одна история про Майкла Скотта, знаменитого волшебника,
который прославился своими чудесами; того самого, что расколол пополам
Эйлдонс-кие горы. По старинному обычаю, принятому среди просвещенных и
благочестивых людей Шотландии, каждый год в Рим к папе римскому отправляли
посланника, чтобы тот узнал у его святейшества, на какое точно число падает
первый день масленицы.
Людям было очень важно знать точный день, потому что от этого зависело,
когда справлять все остальные церковные праздники в году. Сразу после
масленицы шел великий пост, а через семь недель наступала пасха. И так
далее, один праздник за другим в течение всех двенадцати месяцев.
Случилось однажды, что эта честь идти в Рим выпала на долю Майкла
Скотта. А так как он в это время был слишком занят, то совершенно
запамятовал, какое святое дело ему поручили, и протянул со своим
путешествием до самого сретенья, то есть до последнего праздника перед
масленой.
Нельзя было терять ни секунды. Если бы кому-нибудь из простых смертных
предложили совершить путешествие в Рим и обратно за такой ничтожный срок, он
бы ответил, что только безумный на это согласится, а он еще в здравом уме.
Но для Майкла Скотта это было сущим пустяком.
Он встал пораньше и отправился на зеленый лужок, где паслись волшебные
скакуны,- во лбу у каждого горела белая звезда, а большущие глаза их
блестели почище золота.
- С какой скоростью ты можешь мчаться? - спросил Майкл Скотт у первого
скакуна на зеленой лужайке.
- Со скоростью ветра!
- Не подойдет,- сказал Майкл и задал тот же вопрос второму скакуну.
- Быстрее ветра! - ответил тот.
- Для меня это медленно! - сказал Майкл.
- А я лечу как мартовский вихрь! - сказал третий скакун.
- Слишком медленно! - сказал Майкл и подошел к последнему скакуну.- Ну,
а ты быстро бегаешь? - спросил он его.
- Быстрее, чем хорошенькая девушка меняет возлюбленных! - ответил
скакун.
- Вот это мне подходит! - обрадовался Майкл и без лишних слов вскочил
на коня, и они отправились в Рим.
Они летели как на крыльях через сушу и моря. Цок-цок, цок-цок, только
искры летели из-под копыт - по белым гребням волн, по снежным вершинам гор,
по зеленым холмам. Цок-цок, цок-цок! Быстрее времени! И вот уже серые скалы
и бурные моря остались позади, и Майкл Скотт на золотых крыльях раннего утра
опустился на площадь перед дворцом папы в Риме.
Не мешкая Майкл передал папе весточку, что некий шотландец ожидает его
у дверей, и папа римский тут же принял его в своем приемном зале.
- Я посланец верных тебе шотландцев, которые просили узнать, пока еще
не миновало сретенье, когда в этот год начнется масленица,- сказал ему
Майкл.
- Ты поздновато пришел,- сказал папа.- Теперь тебеникак не успеть
вернуться в Шотландию до того, как пройдет сретенье.
- О, у меня еще уйма времени,- возразил Майкл.- Всего несколько минут
назад я был в моей родной Шотландии. И вот я здесь. Стало быть, и назад
вернусь так же быстро.
- "Всего несколько минут назад"! - воскликнул папа римский.- Никогда не
поверю! Чем ты это докажешь?
Тут Майкл и протяни папе свой берет, который он снял из почтения к его
святейшеству.
- Видите снег на нем? - говорит он.- Это снег с шотландских гор, где
еще стоит зима.
- Тогда это просто чудо! - воскликнул папа.- И хотя я не верю в чудеса,
я все-таки дам тебе ответ на вопрос, за которым ты сюда пришел. Масленица
всегда начинается в первый понедельник первого лунного месяца по весне.
Майкл был просто в восторге от такого ответа. Раньше посланцы приносили
из Рима только один ответ: масленица в этот год начнется точно в такой-то
день. А Майклу удалось узнать секрет, как папа определяет этот день,- вот
удача!
- Благодарю вас, ваше святейшество,- сказал Майкл и тут же отправился
восвояси.
Вскочив на волшебного скакуна, он добрался до Шотландии так же быстро,
как из Шотландии в Рим, и сообщил свою новость землякам.

 

Отважный охотник Финлей

В далекие-далекие времена в диких горах на самом севере Шотландии жил
со своей юной сестрой отважный охотник по имени Финлей.
Каждое утро Финлей уходил с собаками на охоту - за благородным оленем,
за куропаткой или за горным зайцем, а сестру оставлял дома. И каждый раз,
уходя из дому, он наказывал ей поддерживать огонь в очаге и не открывать
окошко, что смотрит на север.
Там на севере, за снежной вершиной горы, в глубокой пещере жили злые
великаны. Эти великаны очень любили холодный северный ветер и терпеть не
могли жаркий огонь в очаге.
Самой злой и хитрой в семье великанов была старая Кэйллих. Ходил слух,
что в горной пещере великанов хранятся огромные сокровища и даже волшебные
предметы, однако никто еще не отважился подняться за ними туда.
А надо вам сказать, что сестра Финлея была очень безрассудная девушка.
Ей никогда не приходилось видеть не только самих великанов, но даже их
следов. А что она не могла увидеть собственными глазами, в то она не хотела
верить. И потому, уходя из дому, она даже не думала подбросить торфа в
огонь, а если дымил очаг, она, нимало не смущаясь, открывала настежь окошко,
глядящее на север, чтобы выпустить дым.
И однажды она сделала и то и другое - как раз что братпросил ее не
делать: она открыла окно на север и забылаодоросить торфа в огонь, и очаг
погас. А выйдя из дома, онаУвидела на приступке незнакомого красивого юношу.
Он ласковориветствовал ее, заговорил о том о сем, и в конце концов
онапригласила его зайти в дом.
А надо вам сказать, что этот красивый юноша был не
кто иной, как младший из великанов, живших в той самой пещере. А чтобы
его не узнали, он принял облик человека. Он попросил девушку дать обещание,
что она не скажет брату, кто приходил к ней.
Глупая девушка - лучше бы она не соглашалась на это! Но она поспешила
дать юноше обещание. А ему только того и надо было. Теперь он мог так
околдовать ее, чтобы она влюбилась в него без памяти.
Он совсем заговорил бедняжку, и наконец она даже согласилась покинуть
дом брата и бежать с незнакомым юношей. Хуже того, он взял с нее клятву,
что, если брат помешает ей и вступит с ним в бой, она не станет помогать
родному брату.
С этим молодой великан покинул дом Финлея.
Настал вечер. Усталый Финлей возвращался после охоты с собаками домой
и, не заметив как, забрел в незнакомую ложбину. Его это тем более удивило,
что он считал, будто хорошо знает все ложбины и ложбинки в своих горах. Там,
в тени рябин и елей, возле прозрачного ручья он увидел хижину. За хижиной
вверх по склону холма тянулось вспаханное поле. На нем уже зеленели всходы,
хотя весна в этих суровых горных краях только-только начиналась.
Финлей приказал собакам лежать смирно и ждать, а сам подошел к хижине и
постучал в дверь. Ему открыла хорошенькая девушка, и он увидел в хижине
старушку.
- Здравствуй, Финлей! - сказала старушка.
- Откуда ты знаешь, как меня зовут? - удивился Финлей.- И откуда вы
взялись здесь, в наших: горах, и ты, и эта хорошенькая девушка, и ваш дом, и
рябины, и все такое прочее?
- Зови меня просто Доброй Волшебницей,- сказала старушка.- Эта
девушка - моя дочка. Мы здесь, чтобы спасти тебя, Финлей! Хоть ты и отважный
охотник, но, случается,
и отважного не мешает предупредить об опасности. Знаешь ли ты, что
сегодня в твоем доме побывал младший из великанов? И твоя сестра пригласила
его в дом, и ему удалось опутать ее злыми чарами. Завтра он придет опять,
чтобы убить тебя заколдованным голубым мечом.
- Мне горько слышать это! - сказал Финлей.
- Только ни о чем не спрашивай сестру,- предупредила старушка.- Помни,
она теперь во власти злых чар.
Финлей вернулся с собаками домой и ни о чем не спросил сестру.
Наутро он, как всегда, собрался на охоту, но далеко не ушел, а
спрятался. И как только на дороге показался великан - ну, тот самый, что
притворился красивым юношей и опутал злыми чарами сестру Финлея,- он
напустил на него своих собак. Великан так удивился, что даже забыл о
волшебном голубом мече, которым хотел убить Финлея.
Да, на беду, собаки подняли громкий лай, и девушка вышла из дома"
посмотреть, что случилось. Тут великан схватил ее за руку, и они убежали.
Финлей остался один.
Но он знал, что это ненадолго. Скоро к нему в гости пожалуют великаны,
чтобы отомстить за своего младшего брата. Он заложил дверь поленом, потом
подбросил побольше торфа в очаг, и вскоре посреди хижины уже пылал яркий
огонь. Но все равно Финлея пробирала дрожь.
Вдруг он услышал страшный шум, словно гром в горах. Это посыпались
большие камни из-под ног великана, спускавшегося с горы.
Великан подошел к дому Финлея и закричал-зарычал-заревел:
- Фи! Фо! Фу! Кто посмел закрыть дверь? Стыд и позор тому, кто не
пускает усталого путника в дом!
И он надавил плечом на дверь, вышиб ее и ворвался в хижину. Но Финлей
его уже ждал. Он стоял под прикрытием пылающего очага с луком и стрелами
наготове. И как только великан ворвался в хижину, он выпустил первую стрелу.
Но она лишь ранила великана. Он взревел от боли и бросился на Финлея.
Неизвестно, что сталось бы с отважным Финлеем, если бы не его верные
псы. Они накинулись на великана, и пока он от них отбивался, Финлей успел
выпустить из лука вторую стрелу и убил чудовище.
Утром Финлей поспешил в знакомую ложбину к Доброй Волшебнице, прихватив
с собой голову великана.
- Ты храбрый юноша! - похвалила его старушка.- Как это тебе удалось?
И Финлей рассказал ей все, как было: как собаки помогли ему одолеть
страшного великана.
- Ну, это битва еще не битва,- сказала Добрая Волшебница.- Битва будет
впереди. Береги своих собак!
И эту ночь Финлей был в хижине один, ведь сестра его убежала с молодым
великаном. Посреди ночи он опять услыхал страшный шум, словно раскаты грома
в горах, и даже еще страшней, чем накануне. Опять по склону горы покатились
тяжелые камни, и раздался громкий стук в дверь хижины.
- Фи! Фо! Фу! - заревел-зарычал великан.- Ты убил моего сына, но меня
тебе не убить!
И великан вышиб дверь и ворвался в хижину. Но Финлей его уже ждал. В
свете очага он увидел, что этот великан о пяти головах, одна страшней
другой. Разгорелась жаркая битва, и несдобровать бы Финлею, если бы не его
верные псы. Они хватали и кусали великана, и пока он от них отбивался,
Финлей выхватил свой меч и вонзил его чудовищу прямо в сердце.
А утром Финлей опять пошел к Доброй Волшебнице и сказал ей:
- Мне опять помогли собаки. Без них был бы конец!
- Нет,- сказала старушка,- эта битва еще не битва. Битва будет впереди!
Слушай меня внимательно, отважный охотник. Сегодня ночью к тебе придет сама
старая Кэйллих, чтобы отомстить за мужа и за старшего сына. Но она придет
без шума и грома, а тихо и незаметно. Она заговорит с тобой сладким голосом
и попросит впустить ее в дом. Но помни: она придет, чтобы отнять у тебя
жизнь! Поступай точно, как я скажу тебе, и все кончится хорошо.
И Добрая Волшебница научила отважного Финлея, что ему следует делать, а
чего не следует.
Когда пришла ночь, Финлей опять сидел в хижине один и прислушивался к
тишине. В очаге горел жаркий огонь. Собаки лежали рядом и грелись.
Вдруг раздался легкий шорох, словно мертвый лист зашуршал на ветру, и
Финлей услышал за дверью слабый, дрожащий голос:
- Впустите усталую бедную старушку погреться у очага! Откройте дверь!
Финлей крикнул ей:
- Я впущу тебя в дом, старая, если ты пообещаешь вести себя тихо и
никому не причинишь в моем доме вреда.
Старуха пообещала.
И Финлей впустил ее в дом. Она и в самом деле оказалась совсем дряхлой,
сгорбленной старушонкой. Поклонившись Финлею, она села возле очага с одной
стороны, а он - с другой. Собаки беспокойно сновали по хижине, скаля зубы и
глухо ворча.
- Какие страшные у тебя собаки! - дрожащим голосом прошамкала
старушонка.- Лучше уж привяжи их!
- Собаки никогда не тронут добрую старую женщину,- сказал Финлей.
- Привяжи их, очень прошу тебя. Я так боюсь злых собак!
- Да мне нечем и привязать их,- сказал он.
- Я дам тебе три волоса с моей головы. Они такие крепкие, что можно
сплести из них якорную цепь для большого корабля.
Финлей взял три волоса и притворился, что привязывает собак. На самом
же деле он просто приказал им сидеть смирно в углу.
- Ты уже привязал их? - спросила старуха.
- Сама видишь, как они смирно лежат,- ответил он.
Старуха посмотрела на собак и успокоилась. Не говоря больше ни слова,
они продолжали сидеть у очага, и Финлею вдруг показалось, что старуха начала
расти...
- Что с тобой? - спросил он.- Ты как будто растешь?
- Ну что ты! - сказала старуха.- Это холодная ночь виновата. Я замерзла
и сжалась в комок, а сейчас отогрелась у твоего очага.
Они опять помолчали. Финлей не спускал глаз со старухи и наконец
сказал:
- Ну конечно, ты растешь на глазах! И не отпирайся! Старуха нахмурилась
и сказала сердито:
- Да, расту! А ты убил моего мужа и моего старшего сына!
С этими словами она вскочила и уперлась головой в потолок, так что
хижина вся затряслась. Финлей тоже вскочил на ноги, но великанша успела
схватить его за волосы. Хорошо еще, что она не могла нарушить свое обещание
и напасть на него в его доме. Но она потащила его за порог. Тогда псы
вскочили со своих мест и бросились на нее.
Финлей не на жизнь, а на смерть схватился с великаншей. Они катались по
земле, дубася друг друга, и, конечно, она
одолела бы Финлея, если бы не собаки. Они хватали и кусали ее, и потому
Финлею удалось повергнуть ее на землю и приставить к горлу меч.
Тут она как будто смирилась и стала сулить отважному охотнику любые
богатства, только бы он отпустил ее.
- Я отдам тебе все сокровища из нашей пещеры! - говорила великанша.
- Нет! - отвечал охотник.
- Ты получишь заколдованный меч, который разит без промаха человека и
зверя!
- Нет! - отвечал охотник.
- Я дам тебе волшебную палочку, которая может превратить каменный столб
в славного воина и славного воина в каменный столб!
- Нет! - ответил охотник и вонзил свой меч великанше прямо в сердце.
Так велела ему Добрая Волшебница.
Потом он приложил красный мох, сфагнум, к своим ранам и наутро был уже
здоров. Он отправился к хижине Доброй Волшебницы и рассказал ей все, как
было, как собаки помогли ему одолеть старую Кэйллих.
- Теперь ты герой, Финлей! - сказала Добрая Волшебница.- Вот это была
битва так битва! - Й она погладила собак.
- Скажи,- спросил Финлей Добрую Волшебницу,- а как раздобыть сокровища
великанов и заколдованный меч, разящий без промаха?
- Сегодня ночью мы с дочкой так и так собирались пойти в пещеру
великанов, чтобы забрать у них мою волшебную палочку,- сказала Добрая
Волшебница.- Если хочешь, можешь пойти вместе с нами.
Отважный Финлей с радостью согласился. И когда вышла луна, все трое
пустились в путь к пещере великанов. Добрая Волшебница велела дочке и Финлею
набрать побольше сухого вереска. Этот вереск она сложила у входа в пещеру и
разожгла костер.
- Великаны не любят огня,- сказала она,- и мы их выкурим из пещеры.
Так оно все и вышло. Дым от горящего вереска пошел в пещеру, и вскоре
оттуда высунулась голова молодого великана. Глаза у него слезились от дыма,
он чихал и совсем задыхался.
- Только не стреляй в него! - крикнула Финлею Добрая Волшебница,
увидев, что он целится в великана из лука.- Я луч-ше превращу его в каменный
столб, как только найду свою волшебную палочку.
Но молодой великан уже смекнул, в чем дело. Вернувшись в пещеру, он
схватил за руку сестру Финлея и выскочил с нею из пещеры. Потом что было
силы дунул на огонь и, укрывшись за дымовой завесой, исчез из глаз...
Не прошло и недели, как Финлей женился на хорошенькой дочке Доброй
Волшебницы. Они зажили вполне счастливо. Нужды они не знали - ведь все
сокровища великанов достались им. И бояться никого не боялись - ведь их
охраняли верные псы Финлея.

 

Два скрипача из Стратспи

Эластер и Джон - так звали двух скрипачей, живших в Стратспи. Бедняки
из бедняков были эти двое. До того не везло им в последнее время, что решили
они податься в Инвернесс. И, уж конечно, в путь они отправились пешком, а не
в золоченой карете. А по дороге заходили в деревни и там играли: иногда за
несколько пенсов, а случалось, лишь за ужинили за ночлег.
- Надеюсь, в Инвернессе нам больше повезет,- сказалЭластер, когда они
были уже близко к цели.
- Во всяком случае, хуже не будет,- сказал Джон, глядя с грустью на
свои лохмотья и на большой палец ноги, выглядывавший из башмака.
Но, к сожалению, в Инвернессе их не ждала удача. Когда они добрались
наконец до города, наступила зима, и земля спряталась под высокими сугробами
снега. Скрипачи достали из футляров свои скрипки и заиграли веселую джигу.
Но на улице не было ни души, и некому было их слушать. Добрые жители
Инвернесса попрятались по домам и грелись у своих очагов.
- Мы зря стараемся,- вздохнул Джон.- Скрипки в сторону, и поищем-ка
лучше, где бы укрыться от этого злющего ветра.
В это время из темноты пустынной улицы вынырнулкакой-то старик.
- Добрый вечер, джентльмены,- скрипучим голосом произнес он.- А вы,
никак, музыканты?
- Они самые,- ответил Эластер.- Да только в такую ночьвся наша музыка
на ветер.
- Ив карманах ветер, и в желудке ветер,- подхватил Джон.- Одно слово:
горе мы скрипачи.
- Если согласитесь играть для меня, я наполню и ваши желудки, и ваши
карманы,- сказал старик.
Не успел он закончить, как Джон и Эластер вскинули скрипки под
подбородоки и...
О такой удачной встрече они и не мечтали!
- Нет, нет, - остановил их старик, кладя руку Эластеру на плечо.- Не
здесь. Пойдемте за мной.
- Странный старик,- успел шепнуть на ухо своему приятелю Джон.
- Э-з, за ним так за ним,- ответил Эластер.
И старик двинулся в путь, а скрипачи за ним. Так они добрались до
Тонаурйчского холма. Поднявшись до середины холма, старик остановился перед
большим домом. С улицы казалось, что в доме ни души. Света не было, стояла
мертвая тишина. Старик поднялся по ступеням к массивной двери, и, хотя он не
успел постучать, дверь перед ним бесшумно растворилась.
Скрипачи замерли на месте и в изумлении поглядели друг на друга. Джону
стало не по себе, и он готов был бежать без оглядки, если бы Эластер не
напомнил ему, что здесь их ждет тепло и хороший ужин.
Раздосадованный задержкой, старик обернулся к двум друзьям и сердито
сказал, чтобы они поспешили, если не надумали нарушить уговор. И только
скрипачи переступили порог стран-ного дома, как дверь за ними бесшумно
затворилась. Тут они, наконец, увидели свет и услышали шум, крики и смех.
Старик провел их еще через одну дверь, и они очутились в роскошном бальном
зале невиданной красоты.
В углу стоял длинный стол, заставленный диковинными яствами. От одного
их вида у Джона и Бластера слюнки потекли.
За столом сидели прекрасные дамы и кавалеры, разодетые в шелк и атлас,
все в кружевах и в украшениях.
- Присаживайтесь к столу и ешьте не стесняясь,- пригласил друзей
гостеприимный старик.
Но скрипачи не нуждались в особом приглашении. Давненько им не
доводилось так поесть и столько выпить! И когда они уже наелись и напились
вдосталь, Джон вдруг заметил, что старик куда-то исчез. Он сказал об этом
своему другу, на что тот ответил:
- По правде говоря, как он выходил из зала, я не видел, но в этом
странном доме меня ничто не может удивить. Вставай, Джон, бери-ка свою
скрипку, и давай сыграем в благодарность за такой прекрасный ужин.
Скрипачи заиграли, а нарядные кавалеры и дамы пошли танцевать. И чем
быстрей мелькали в воздухе смычки, тем быстрей кружились танцоры. Никто и не
думал об усталости. Эластеру и Джону показалось, что они играют всего
полчаса, когда вдруг в зале опять появился тот старик, так же неожиданно,
как исчез.
- Довольно играть! - приказал он.- Скоро рассвет. И вам пора в путь.
С этими словами он вручил скрипачам по мешку с золотом.
- Но мы играли совсем недолго и даже не устали, за что же нам столько
денег? - спросил честный Джон.
- Берите и ступайте,- коротко ответил старик. Молодые люди послушно
взяли деньги и ушли, очень довольные своей удачей.
Первым странную перемену в окружающем заметил Элаетер, когда они были
уже близко от города.
- Откуда здесь эти новые дома? - подивился он.- Ручаюсь, вчера вечером
на этом месте был пустырь.
- Вечером было темно,- отвечал Джон,- ты мог их не заметить. К тому же
эти дома мне вовсе не кажутся такими уж новыми.
- А этот мост ты вчера видел? - спросил Элаетер.
- Точно не помню,- ответил неуверенно Джон.
- Если б он был вчера, мы бы по нему прошли, ведь верно? Джона начало
разбирать сомнение. Все теперь казалось ему
не таким, как вчера. Он решил обратиться к прохожему и выяснить, там ли
они находятся, где предполагают. Но первый, кого они встретили, оказался
очень странно одетый господин, и когда Джон спросил его про мост и дома, он
со смехом ответил, что они стоят на этом месте уже давным-давно. Прощаясь с
ними, он опять рассмеялся, заметив:
Ну и чудная вы парочка! С костюмированного бала, что ли, вы идете в
этом смешном старомодном платье?
Конечно, новым их платье назвать было нельзя, но что в этом смешного? И
Джон с Эластером подумали, что невежливо смеяться над их платьем, когда сам
прохожий одет так нелепо. Однако, оказавшись на улицах города, они заметили,
что все мужчины, женщины и дети одеты так же нелепо и странно. И в магазинах
была выставлена странная, незнакомая одежда. И даже разговаривали все с
каким-то странным, незнакомым акцентом. А самих скрипачей поднимали на смех,
когда они обращались к кому-нибудь с вопросами. И все почему-то удивленно
таращили на них глаза.
- Давай лучше вернемся в Стратспи,- предложил Элаетер.
- Что ж, здесь нас больше ничто не держит,- согласился Джон.- Да и люди
здесь мне не очень нравятся. Они обращаются с нами как с какими-то шутами.
И друзья повернули назад, в Стратспи. На этот раз они уж путешествовали
верхом - денег у них было вволю, они могли заплатить и за постой, и за обед
с вином.
А на скрипке они играли теперь только для собственного удовольствия.
Но, добравшись до родного города, они едва узнали его. Здесь тоже все
переменилось: и улицы, и дома, и мосты, и люди - решительно все.
Они зашли к фермеру за молоком, а оказалось, у того уже новая жена. Во
всяком случае, ни они ее не узнали, ни она их. И дети, игравшие перед
школой, не поздоровались с ними и не подбежали к ним, как делали это обычно.
Да и сама школа изменилась, будто стала больше и крышу ей перекрасили.
Тогда они поспешили к своему лучшему другу Джеймсу, местному кузнецу,
чтобы рассказать ему, какая им выпала удача, а заодно и спросить, с чего это
вдруг все так переменилось в их родном Стратспи и как поживают их общие
друзья.
Однако и кузнец оказался совсем незнакомым человеком, какого прежде они
и не видели, а про их друзей он и слыхом не слыхал.
Не на шутку встревоженные молодые люди направились
к церкви, надеясь там повидать кого-нибудь из знакомых и у них
разузнать, что же такое стряслось. Но церковь тоже оказалась уже не той
маленькой скромной церквушкой, какую они помнили, а стала больше, богаче,
только кладбище рядом с ней не изменилось.
Они отворили калитку и пошли по дорожке между могилами Вдруг Эластер
схватил Джона за рукав.
- Ничего странного, что мы не застали кузнеца Джеймса дома! -
воскликнул он.- Вот его могила.
Не веря глазам своим, Джон внимательно прочел надпись на могильной
плите.
- Но это же невероятно! - сказал он.- Когда три недели назад мы
покидали Стратспи, Джеймсу было всего двадцать лет с небольшим, точно как
нам, а здесь написано, что он умер девяносто трех лет от роду.
Друзья-скрипачи окинули взглядом другие могилы. Все их знакомые
оказались уже похороненными здесь.
- Теперь я все понял! - воскликнул Эластер.- Тогда, в Инвернессе, мы
играли для прекрасных фей и их веселых кавалеров, а тот старик, наверное,
был сам их король! - и добавил с грустью: - Эх, долго же мы там играли.
Слишком долго...
Да, вот так и бывает: кажется, провел в стране эльфов всего полчаса, а
вернулся в родные места и никого не узнаешь: кто состарился, а кого уже и на
свете нет.
Как на крыльях летит время в этой веселой, вечно юной волшебной стране.

 

Кошель золота за пару штанов

Скрестив ноги, портной сидел на столе и дошивал парчовый камзол, когда
к нему заглянул сам лорд, владелец замка Сэддл с его окрестностями.
- С добрым утром, портной,- приветствовал его лорд.- Вижу, ты все еще
трудишься над моим камзолом.
- Отличная материя, милорд,- ответил портной, не отрывая глаз от
работы.- Одно удовольствие шить из такой.
Спешить лорду было некуда, и, не зная, чем себя занять, он прислонился
к двери и стал смотреть, как портной шьет.
- Ты слышал, он опять появился на монастырском кладбище? - продолжал
разговорчивый лорд.
Портной кивнул.
- Сам дьявол,- добавил лорд. Портной опять кивнул.
Эх, шел бы лорд своей дорогой и дал бы спокойно поработать. Ему бы
только языком чесать, этому лорду!
Так подумал портной. Но вслух, конечно, ничего не сказал.
- Да, уж такого смельчака не сыскать, который отважился бы провести
ночь на кладбище,- не унимался лорд.
Портной промычал что-то.
- Ты согласен со мной? - продолжал лорд.
- Право, не знаю, сэр,- ответил портной.
Тут лорд достал из кармана увесистый кошель с золотыми монетами и
потряс им в воздухе.
- Хочешь, побьемся об заклад? - предложил он.- Л то все сидишь да
строчишь. Спорим на этот кошель золота: не просидеть тебе ночь на кладбище
за работой и чтоб к утру были готовы новые штаны!
Портной ничего не ответил, он откусывал в это время нитку.
- Ну, что скажешь, портной? - не отступал лорд.-Поспорим?
Портной поднял голову и поглядел прямо на лорда.
- Если вы сейчас уйдете и дадите мне спокойно дошить камзол, поспорим!
Его ответ, казалось, прозвучал спокойно, однако портной не на шутку
взволновался.
Он был человеком бедным и привык трудиться за гроши. Подумаешь, велика
забота - просидеть ночь на кладбище! А вот получить за одну пару штанов
целый кошель золота - это да! Тут есть из-за чего поволноваться.
В тот же вечер бедняга портной, сунув под мышку кусок материи - такой,
чтоб хватило на пару штанов,- и рассовав по карманам ножницы, нитки, иголки
и наперсток, отправился на кладбище.
Ночь была темная, тихая. Вокруг ни души. Но это не пугало портного, он
и сам был человеком темным, тихим. И привык к одиночеству.
Добравшись до кладбища, он с трудом отворил скрипучиежелезные ворота,
которые потом с грохотом затворились за ним. С таким грохотом, что мертвому
впору проснуться, однако и тут портной ничуть не испугался.
Он нашел удобную, широкую могильную плиту и сел по-портновски, скрестив
ноги. Рядом поставил зажженную свечу и, не теряя времени, принялся за шитье.
Он очень спешил и ни разу даже головы не поднял от штанов, а потому не
видел, что делается вокруг. Вполне возможно, что духи и ведьмы с самим
дьяволом во главе устроили вокруг него свою пляску, потому что время от
времени пламя свечи колебалось и приседало.
Но портному некогда было глядеть по сторонам. И некогда было пугаться.
В первый раз он поднял голову, когда сделал последний шов и откусил
последнюю нитку. Он задул свечу, сунул штаны под мышку, ножницы, нитки,
иголки и наперсток рассовал по карманам, поднялся с трудом на ноги - они
совсем затекли от долгого сидения на твердом камне - и поспешил в замок
Сэддл.
В замке его встретили не очень приветливо.
- Лорд спит,- сказали ему.
- Все равно разбудите его,- велел портной.- Я принес ему новые штаны.
Лорд очень удивился, увидев портного целым и невредимым, да еще с
новыми штанами под мышкой.
Уговор есть уговор! Только лорду не очень-то хотелось выполнять этот
уговор. И он сказал:
- Согласен, согласен, штаны получились недурны. Но откуда я знаю, что
ты их сшил именно этой ночью, сидя на кладбище?
Портной смекнул, куда лорд гнет, и сказал:
- А вы ступайте к воротам замка, милорд, и сами увидите там дьявола. Он
гнался за мной по пятам от самого кладбища, я еле успел захлопнуть перед его
носом ваши ворота. Слышите, как он шумит там?
А это шумел сильный ветер. Но лорду не захотелось идти к воротам, он
предпочел поверить портному на слово.
- Молодец! - похвалил он портного. Что же еще ему оставалось делать?
И вручил портному увесистый кошель золота в обмен на пару штанов.

 

Там Лин

Прекрасная Дженет жила в замке своего отца, славного графа Марча.
Вместе с другими девушками она проводила дни в высокой башне замка -
они там шили и вышивали шелковые одеяния. Только Дженет не очень внимательно
следила, чтобы шов у нее получался прямой и ровный. Она больше любила
глядеть в окошко.
А за окном виднелись деревья Картехогского леса, куда девушкам из замка
ходить строго-настрого запрещалось. В этом лесу, как говорили, охотились
рыцари королевы эльфов, и горе той девушке, которая пошла бы туда гулять и
повстречала одного из них!
Но Дженет не хотела этого слушать. И в один прекрасный день шитье было
отброшено в сторону, иголка очутилась на полу, а сама девушка в зеленом
лесу.
Гуляя по лесу, Дженет увидела на поляне белого коня, привязанного к
дереву. Конь был белее молока, а сбруя на нем сверкала чистым золотом.
Дженет пошла дальше и пришла к поляне, усыпанной розами. Не успела она
сорвать один цветок, как вдруг перед ней словно из-под земли вырос юноша.
Зачем ты сорвала белую розу, прекрасная Дженет? - спросил он.- Кто тебе
позволил? И как ты посмела прийти в Картехогский лес без моего разрешения?
Где хочу, там и рву цветы! - ответила Дженет.- А просить у тебя
разрешения и не подумаю.
Услышав такой дерзкий ответ, юноша рассмеялся, отчего все семь
колокольчиков на его поясе весело зазвенели. Потом сорвал красную розу и,
протянув ее Дженет, сказал:
Не сердись, я пошутил. Для такой красивой девушки я бы не пожалел даже
всех роз Картехогского леса!
Весь день Дженет и Там Лин (так звали юношу) гуляли по лесу и танцевали
на лужайках под волшебную музыку и нежное пение.
Но вот Дженет заметила, что солнце клонится к закату, и поняла, что
пора домой, если она хочет попасть в замок до того, как отец заметит ее
отсутствие.
Бедная Дженет так спешила, что почти всю дорогу бежала и очень устала.
Когда она, бледная и усталая, вошла в большие ворота замка, придворные дамы,
игравшие во дворе перед замком в мяч, спросили ее:
- Что такое увидела ты в лесу, прекрасная Дженет, отчего так устала и
побледнела?
Но Дженет им ничего не ответила.
На другой день придворные дамы играли в большом зале в шахматы, а
девушки сидели опять в башне и шили. Но Дженет осталась одна. Она смотрела и
думала: хорошо бы сейчас гулять в лесу с молодым рыцарем, танцевать под
волшебную музыку и слушать нежное пение...
Задумавшись, она не заметила, как к ней подошел старый лорд, друг ее
отца, славного графа Марча.
- Отчего ты грустишь, прекрасная Дженет? - спросил он.- Сдается мне, ты
вчера побывала в зеленой стране эльфов. Если только наш граф узнает об этом,
нам всем несдобровать.
- Ах, оставьте меня в покое! - рассердилась Дженет.
В ответе ее звучала дерзость, а сердцем она чувствовала, что старый
лорд прав: Там Лин был не простой смертный, а рыцарь королевы эльфов. И горе
той девушке, что полюбит рыцаря из волшебной страны эльфов. Так говорили
все.
Но Дженет не хотела этого слушать. И в один прекрасный день опять
убежала в лес. Долго она блуждала среди деревьев, но ни белого коня, ни его
молодого хозяина так и не встретила. Она хотела идти уж домой и сорвала
зеленую ветку - чтобы унести ее с собой на память,- как вдруг перед ней
словно из-под земли вырос Там Лин.
- Скажи мне, скажи скорей, Там Лин, кто ты? - спросила Дженет.
- Я страж этого леса! - ответил юноша.
- Значит, ты и вправду рыцарь королевы эльфов? - печально сказала
Дженет.
- Так меня называют,- ответил Там Лин,- но я родился и вырос среди
людей. Меня воспитывал мой дедушка граф Роксбургский, потому что родители
мои умерли, когда я был ещеребенком. С техпор я жил в его замке. Однажды во
время охотывот в этом самом лесу с севера налетел страшный ветер.
ГрафРоксбургский со своей свитой поскакал домой, а меня одолелкакой-то
странный сон, и я упал с коня. Проснулся я ужев стране эльфов - это их
королева нарочно наслала на насзлой северный ветер, чтобы унести меня к
зеленым холмам,в Страну Вечной Юности.
Вспомнив про зеленые холмы, Там Лин замолк, опустил голову и о чем-то
задумался. Потом опять заговорил с грустью:
- И с тех пор на мне заклинание королевы эльфов: днемя должен сторожить
Картехогский лес, а ночью возвращаться в страну эльфов. Там всегда весело и
тепло. Я там в большом почете. Но если бы ты знала, Дженет, как мне хочется
разрушить волшебные чары и вернуться к людям!
__Я помогу тебе! - воскликнула Дженет, но тут же добавила тихо: - Если
ты хочешь.
Там Лин нежно взял ее руку в свои и вот что сказал: - Есть только одна
ночь в году, когда можно разрушить злые чары королевы эльфов,- это ночь на
первое ноября, в канун
праздника всех святых. На эту ночь все эльфы и их королева покидают
свои зеленые холмы. И я еду с ними. Сегодня как раз такая ночь. Но
освободить меня не легко. Отважишься ли ты на это, милая Дженет?
В ответ Дженет лишь спросила, что она должна сделать. И Там Лин сказал:
- Когда пробьет полночь, жди меня у перекрестка четырех дорог. Сначала
ты увидишь рыцарей королевы эльфов на вороных конях. Пропусти их и не сходи
с места. Потом проскачут всадники на буланых конях. Ты пропусти их. И
наконец появятся четыре всадника на белых конях. Я буду среди них. Чтобы ты
узнала меня, я сниму с одной руки перчатку. Ты подойди к моему коню, возьми
его за золотую уздечку и вырви повод из моих рук. Как только ты отнимешь у
меня повод, я упаду с коня, и королева эльфов воскликнет: "Верного Там Лина
похитили!" Вот тогда будет самое трудное. Ты должна обнять меня крепко и не
отпускать, что бы со мной ни делали, в кого бы меня ни превращали. Только
так можно снять с меня заклинание и победить королеву эльфов.
Страшно было бедной Дженет оставаться одной ночью в лесу. Но она
помнила, что сказал ей Там Лин, и исполнила все, как он просил. Она схватила
его белого коня за золотую уздечку и вырвала повод из его рук, и когда он
упал на землю, она обняла его крепко-крепко.
- Верного Там Лина похитили! - воскликнула королева эльфов.
Но Дженет не испугалась и только еще крепче обняла его. Тогда королева,
прошептав заклинание, превратила Там Лина в зеленую ящерицу. Дженет прижала
ящерицу к сердцу, но тут ящерица превратилась в холодную змею, которая
обвилась вокруг ее шеи. Дженет смело схватила змею, тогда змея обернулась в
брусок раскаленного железа. Из глаз Дженет полились слезы, ей было так
больно, но Там Лина она все равно из рук не выпустила.
И королева эльфов тогда поняла, что Там Лин потерян для нее навсегда.
Она вернула ему его прежний облик и сказала:
- Прощай, Там Лин! Прощай! Лучшего рыцаря потеряла страна эльфов. Если
бы знала я вчера то, что узнала сегодня, я бы превратила твое нежное сердце
в камень!
И с этими словами королева эльфов исчезла в зеленом лесу. А прекрасная
Дженет взяла Там Лина за руку и отвела в замок своего отца, славного графа
Марча.

 

Вилли и поросёнок

В благодарность за добрую услугу один прихожанин подарил молодому
священнику из Данфермлика поросенка.
Сначала священник был в восторге от подарка, но поросенок быстро рос, и
прокормить его становилось все труднее. Вот священник и решил: "Пошлю-ка я
его своему приятелю в Кэрнихилл. Пусть попасется там на воле: стоить это мне
ведь ничего не будет".
А у священника был слуга, по имени Вилли, парень неплохой, но малость
придурковатый.
- Вилли! - позвал его хозяин.- Сунь-ка поросенка в мешок и снеси в
Кэрнихилл к моему приятелю, я уж с ним сговорился.
Но поросенок был хитрый, и Вилли пришлось повозиться, прежде чем он
сумел поймать его и засунуть в мешок.
На дорогу священник сделал Вилли строгое напутствие. Он знал, что его
верного слугу ничего не стоит сбить с толку, из-за чего самое пустячное дело
частенько оборачивалось для Вилли самым сложным. Так вот что он ему сказал:
- Смотри же, Вилли, нигде не проговорись, к кому ты идешь и зачем.
Только сам помни: тебе надо в Кэрнихилл. Отдашь там поросенка и тут же
назад.
- Будьте спокойны, хозяин,- отвечал Вилли.- Вы же меня знаете! Все
сделаю, как велите.
- То-то и оно-то, что я тебя хорошо знаю! -сказал священник. И Вилли,
взвалив драгоценную ношу на спину, отправилсяв путь. На полдороге к
Кэрнихиллу он повстречал трех своих приятелей, окликнувших его с порога
трактира.
- Привет, Вилли! - сказал один.
- Куда собрался в такой погожий денек, Вилли? - спросил второй.
- Что это ты тащишь в мешке, Вилли? - крикнул третий. Вилли очень
взволновала эта встреча.
- П-привет, друзья! - запинаясь, ответил он.- Я-я не могу вам сказать,
куда я иду. Хозяин не велел мне говорить, куда я иду. А что у меня в мешке,
я могу сказать: не кошка и не собака!
Друзья рассмеялись и тут же поспешили заверить Вилли, что не станут его
ни о чем спрашивать. Один из них хлопнул Вилли по плечу и предложил:
- Заходи, Вилли, выпей с нами по стаканчику. Должно быть, ты устал с
дальней дороги, да еще с тяжелой ношей на спине.
- Нет, мне нельзя,- отказался Вилли, бросая в то же время жадный взгляд
на открытую дверь трактира, за которой, судя по всему, было так прохладно.-
Уж коли хозяин доверил мне своего поросенка, пить мне никак нельзя!
Друзья перемигнулись, однако и виду не показали, что смекнули насчет
поросенка.
- Да чего там, Вилли, заходи! Глоток вина никогда не повредит. А мешок
оставь здесь у порога.
Больше уговаривать Вилли не пришлось. Он положил мешок с поросенком на
землю и вошел в трактир. Тогда один из дружков, не теряя времени, развязал
мешок, выпустил поросенка и посадил вместо него первую попавшуюся дворнягу.
Ничего не подозревающий честный слуга выпил стаканчик, взвалил опять на
спину мешок и веселый пошел дальше. Добравшись до Кэрнихилла, он передал,
как было велено, привет от своего хозяина его приятелю и вручил ему мешок.
- Спасибо тебе, Вилли, спасибо,- поблагодарил его приятель хозяина.- Не
поможешь ли теперь развязать мешок и отвести поросенка в хлев?
Вилли развязал мешок, но вместо поросенка с розовым пятачком оттуда
выскочила черная собачонка.
- Спасите! Спасите! - закричал бедный Вилли.- Не иначе, сам дьявол
сыграл со мной злую шутку.
Друг священника сильно удивился, однако не очень-то поверил насчет
дьявольской шутки. А зная хорошо Вилли, подумал, что скорей всего кто-нибудь
над ним по-дружески подшутил.
- Не стоит так волноваться, Вилли,- сказал он.- Можешь забрать свою
собаку и отнести ее хозяину.
- Да это же не собака, сэр! - воскликнул Вилли, дрожа от страха.- Это
поросенок! Клянусь вам - поросенок! Только дьявол поменял ему цвет: вместо
белого сделал черным.
Но делать было нечего, и, засунув собаку в мешок, Вилли пустился в
обратный путь. Добравшись до трактира, он опять увидел там трех своих
приятелей, которые как ни в чем не бывало сидели за столом и с невинным
видом потягивали вино.
- Никак, это Вилли! - сказал один.- И опять с мешком на спине?
- Ой-ой-ой, со мной случилось такое несчастье,- сказал, входя, Вилли.-
Дьявол подменил моего поросенка собакой! Что я теперь скажу хозяину?
- Вот так штука! - воскликнул второй, едва сдерживаясь, чтобы не
рассмеяться.- Вы слыхали что-нибудь подобное?
- Садись, дружище, тебе надо выпить после сильных переживаний,- сказал
третий.
На этот раз Вилли совсем не пришлось уговаривать: ему действительно не
мешало выпить. Он это заслужил.
Мешок он оставил на земле у входа в трактир и сел к столу. Ему налили -
он выпил, а за это время один из шутников незаметно вышел и подменил собаку
поросенком.
Через час-другой ничего не подозревающий Вилли уже шагал со своей ношей
домой. В голове у него от выпивки и от всего пережитого царил полный
кавардак. Он с ходу выложил свою жуткую историю хозяину, но тот так толком
ничего и не понял.
- Не могу уразуметь, о чем ты говоришь,- сказал хозяин. - Какой дьявол?
Какая собака? Развязывай скорей мешок и гони поросенка в хлев. Завтра
понесешь его в Кэрнихилл.
- Да это же не поросенок, сэр! - воскликнул Вилли.- Это собака! Клянусь
вам - собака! Вот, смотрите!
С этими словами Вилли развязал мешок, и оттуда выскочил поросенок.
Вилли просто-таки завопил от ужаса:
- Как? Поросенок, а не собака?!
И бедный Вилли решил, что дьявол опять сыграл с ним злую шутку. А его
хозяин...
А хозяин если раньше и сомневался в уме своего честного слуги, то
теперь у него сомнений никаких не осталось.
А у вас?

 

Чёрный Родерик

Черный Родерик был главой славного рода Макнёйлов с острова Барра и
победителем на многих рыцарских турнирах. Он бы мог даже считаться первым
мечом Шотландии, если бы не еще один славный воинРоб Рой Макгрегор.
Когда до Черного Родерика впервые дошла весть, что естьв Шотландии
люди, которые считают лучшим из лучших воиновРоб Роя, он воскликнул:
- Я вызову на бой этого Макгрегора! Тогда посмотрим, кто из нас лучше
владеет мечом. Только скажите: где мне найти его?
Один из оруженосцев Черного Родерика сказал ему, что Роб Рой живет
возле озера Лох-Ломонд. И в тот же день Черный Родерик покинул Гебридские
острова и отправился со своими рыцарями на юг.
Прибыв в Лох-Ломонд, он спросил первого встречного, где он может найти
Роб Роя, и получил ответ: на ярмарке в Килларни.
- В Килларни! - крикнул Черный Родерик, пришпоривая коня.
Не доезжая Килларни, они встретили группу всадников. Черный Родерик
осадил коня и обратился к ним:
- Приветствую вас, славные рыцари! Скажите, вы случайно не с ярмарки в
Килларни едете?
- Вы угадали! - ответил один из рыцарей.- В этом году ярмарка удалась
на славу. Верно я говорю, друзья? - обратился он к своим спутникам, и те в
один голос шумно с ним согласились.- Советую и вам туда съездить!
- А видели вы там рыцаря по имени Роб Рой Макгрегор? - спросил Черный
Родерик.
- Он был там,- ответил все тот же рыцарь, улыбнувшись.
- Был? Значит, сейчас его там уже нет? - сердито и разочарованно
проговорил Черный Родерик.
Друзья рыцаря рассмеялись.
- Сейчас там его нет,- сказал рыцарь, все так же улыбаясь.- Сейчас он
здесь, перед вами. Я - Роб Рой Макгрегор. Чем могу служить?
- Я правитель Барры! - заявил Черный Родерик.- Мне сказали, что ты
считаешь себя более искусным бойцом на мечах, чем я. И я пришел сюда, чтобы
доказать в честном бою, что это не так!
- Но я с тобой не ссорился, к чему же нам биться? - сказал Роб Рой.
- Ссорились или нет, я все равно вызываю тебя на бой! - сказал Черный
Родерик, слезая с коня.
- Не люблю я драться без серьезной причины,- сказал Роб Рой, однако,
тоже слезая с коня.- Но я принимаю твой вызов, и ты еще проклянешь тот день,
когда бросил мне его.
Был только один случай, когда Роб Рой отказался принять вызов на
поединок. Это случилось, когда его вызвал на бой Дональд Бэйн. Роб Рой
отказался с ним биться, потому что Дональд Бэйн был не благородного
происхождения.
И вот расчистили для поединка место, и два рыцаря сошлись на мечах. У
Роб Роя были очень длинные и сильные руки, поэтому ему легко было держать
противника на расстоянии от себя. Никому еще не удавалось хотя бы
дотронуться до него мечом. Не прошло и нескольких минут, как Черный Родерик
понял, что ему далеко до Роб Роя в искусстве боя на мечах.
И еще он понял, что лучше бы ему оставаться дома, на Гебридах.
Роб Рой взялся обеими руками за палаш и со всей силой ударил им Черного
Родерика по той руке, в которой тот. держал меч.
- Сдаюсь! - с трудом произнес правитель Барры.- Сдаюсь...
Роб Рой вложил меч в ножны и подал знак людям Черного Родерика, чтобы
они помогли своему господину сесть на коня.
- Надеюсь, это отобьет у тебя охоту лезть в драку с тем, кто не желает
тебе зла,- сказал Роб Рой своему побежденному противнику.
И поскакал со своими рыцарями прочь.
Но Черный Родерик и его спутники не могли уехать далеко: им пришлось
остаться на несколько месяцев в деревушке Киллар-
ни, пока не зажили его раны. И больше он никогда не тревожил славного
Роб Роя.
Однако такой уж у него был нрав, что ему не терпелось с кем-нибудь
задраться. И, вернувшись к себе на остров, он не успокоился, пока не нашел,
на ком бы сорвать зло.
Был среди воинов Черного Родерика один бесстрашный молодой всадник, сын
вдовы. За то, что был он молод, красив и отважен, невзлюбил его Черный
Родерик и задумал коварный план, чтобы погубить юношу.
- Мы отправляемся в Шетландию! - объявил он однажды своим воинам.-
Чтобы потребовать дань с правителя Шетландских островов.
Была снаряжена восьмивесельная галера, и Черный Родерик поплыл со
своими воинами к Шетландским островам.
Без препятствий в пути и без всякого сопротивления они высадились в
Шетландии. Сам шетландский лорд спустился на берег приветствовать главу рода
Макнейлов.
- Вы пришли с миром? - спросил он Макнейла.
- Нет! - отвечал Черный Родерик.- Мы явились за данью и требуем от вас
денег, коней и скота!
- Не видать вам дани, пока не одолеешь меня в битве! - вскричал
шетландский лорд.- Вызываю тебя на поединок!
Черный Родерик, конечно, согласился: для этого он и приехал на
Шетландские острова. А перед началом поединка он отозвал в сторону сына
вдовы и сказал "ему:
- Когда ты увидишь, что я отступил на шаг от противника, знай: я теряю
силы. Когда я оглянусь на тебя в первый раз - значит, я проигрываю битву.
Когда же я оглянусь второй раз - значит, силы совсем оставляют меня и ты
должен занять мое место. И если ты победишь, мы разделим с тобой всю добычу.
Согласен?
Юному воину ничего не оставалось, как подчиниться своему господину.
И вот глава рода Макнейлов и шетландский правитель начали поединок. Они
кружили по берегу, издавая воинственные кличи и гремя палашами. Казалось
сначала, что наступает Черный Родерик. Но вот он сделал шаг назад, и
правитель Шетлан-дии обрушился на него с утроенной силой. Черный Родерик
оглянулся на сына вдовы, но тут противник прижал его к скалам. И Черный
Родерик оглянулся на сына вдовы во второй раз, и тот ринулся в битву вместо
своего господина.
Черный Родерик надеялся, что шетландский правитель быстро разделается с
юношей, а за это время он успеет передохнуть и тогда с новыми силами
продолжит поединок. Вот как он рассчитывал избавиться от двух ненавистных
ему врагов сразу.
Однако сын вдовы оказался прекрасным воином, и вскоре стало ясно, что
шетландский правитель ему уступает.
И тут Черный Родерик, словно забыв о своих тайных планах, закричал.
- Убей, убей его! Он заслужил смерть!
И в то же мгновение голова правителя Шетландских островов упала на
песчаный берег. Только тогда сын вдовы вдруг опомнился. Ему стал
отвратителен поступок, который он совершил в пылу боя. Он совсем не хотел
убивать своего благородного противника: он собирался только ранить его в
честном поединке.
В гневе обернулся он к своему господину.
- О низкий Макнейл! - воскликнул он.- Смотри, что ты заставил меня
совершить! Это твоя вина, что я убил невинного человека. Убирайся отсюда,
или, даю слово, я убью тебя! Теперь я шетландский лорд, и ты не получишь с
моих островов ни пенни, ни травинки, ни самой худой овцы!
Черный Родерик обратился было за помощью к своим воинам, но те тоже
отступились от него. И ему не оставалось ничего больше, как бежать к своей
галере. Вот как опозорил он славное имя Макнейлов.

 

Рыжий Эттин

Жила-была на свете вдова, возделывала клочок земли,да и тот не свой, а
чужой, и растила двух сыновей.
И вот настало время отправить сыновей искать посвету счастья.
Как-то раз мать велела старшему сыну взять кувшин и принести воды из
источника: она захотела замесить тесто, чтобы испечь сыну на дорогу пирог.
Пирог мог получиться большой или маленький - смотря по тому, сколько воды
принес бы сын. А кроме этого пирога, ей нечего было дать ему с собой.
Отправился юноша с кувшином к колодцу и набрал воды. Но кувшин оказался
с трещиной, и почти вся вода вытекла, прежде чем он вернулся домой. Вот
пирог и получился совсем маленький. На прощанье мать спросила сына:
- Может, возьмешь только половину пирога? Тогда получишь мое
благословение в придачу. А если возьмешь целый, я тебя прокляну.
Сын подумал, что идти ему придется далеко, а где и как доставать еду,
неизвестно, и ответил, что хочет получить целый пирог. Пусть даже с
материнским проклятьем в придачу, а там будь что будет. И мать дала ему
целый пирог и прокляла его.
Тогда он отозвал в сторону младшего брата, отдал ему свой нож и
попросил хранить его.
- Каждое утро смотри на него,- наказал он брату.- Если клинок будет
чистый, значит, я жив-здоров. А если он потускнеет и заржавеет, знай, что я
попал в беду.
И вот отправился старший брат счастья по свету искать. Шел он весь день
и еще день, а к концу третьего дня увидел пастуха, который пас стадо овец.
Юноша подошел к пастуху и спросил, чьи это овцы. Пастух ответил:
- Откуда ты, юноша, что не знаешь, кто владелец этих земель? - И
поведал ему:
Кровавый, страшный Эттин, Эттин из Ирландии Увез к себе на север Дочь
короля Шотландии. Играть и петь ей не дает, За смех хвостатой плеткой бьет.
Он угрожает ей мечом, Лишь поведет она плечом.
Как Юлий Цезарь, он бесстрашен,Но трехголовый лик егоУродлив и ужасен.
Еще не знают, кто герой,Но час его придет,И Эттина
КровавогоНедрогнувшей рукойС земли ирландской без помехОн смело уберет.
И еще пастух сказал юноше, что скоро ему повстречаются такие звери,
каких он в жизни не видывал,- так пусть остерегается их!
Пошел юноша дальше и вскоре увидел стадо страшных двухголовых зверей с
четырьмя рогами на каждой голове. Он насмерть перепугался и со всех ног
кинулся бежать. И как же он обрадовался, когда добежал, наконец, до замка на
невысоком холме!
Ворота замка были открыты. Юноша бросился во двор, потом в комнаты и
увидел старую женщину у очага. Он спросил ее, нельзя ли ему здесь
переночевать,- ведь он долго шел пешком и очень устал.
Старуха ответила, что переночевать он может, но лучше ему не оставаться
здесь - ведь это замок Рыжего Эттина, страшного трехголового чудовища,
которое не щадит никого, кто попадет ему в лапы.
Юноша хотел было уйти, да побоялся зверей, что бродили вокруг замка, и
упросил старуху спрятать его хорошенько и не выдавать Рыжему Эттину. "Только
бы как-нибудь переночевать,- думал он,- а утром, может, удастся ускользнуть
от зверей". Но едва он успел спрятаться в укромном местечке, как вернулся
домой страшный Эттин. И только вошел, тут же заревел:
Я не слеп, я не глуп, Дух британца чую тут. Выходи, коли храбрец,- Тут
придет тебе конец.
Эттин сразу нашел бедного юношу и вытащил его из тайника. А потом
сказал, что пощадит его, если тот разгадает три загадки. И вот первая голова
чудовища спросила:
- У чего нет конца? Юноша не сумел ответить. Тогда вторая голова
спросила:
- Чем уже, тем опаснее. Что это? Но юноша и тут не сумел ответить.
Наконец третья голова спросила:
- Мертвый живого несет. Отгадай, что это?
Но юноша опять не отгадал. Тогда Рыжий Эттин схватил деревянный
молоток, ударил им юношу по голове, и тот превратился в каменный столб.
А наутро его младший брат достал нож, взглянул на него и опечалился -
весь клинок побурел от ржавчины. Тогда он сказал матери, что пора и ему
отправляться в путь. Мать попросила его взять кувшин и сходить к колодцу за
водой, чтобы замесить тесто и испечь для него пирог. И вот, когда сын нес
воду домой, над его головой пролетел ворон и каркнул: - Погляди на кувшин!
Вода вытекает.
Юноша был сметлив, увидел, что вода и впрямь вытекает, поднял кусочек
глины и замазал трещины. Домой он принес столько воды, что хватило на
большой пирог.
На прощанье мать сказала сыну, что если он хочет получить ее
благословение в придачу, то пусть берет только половину пирога. И сын решил,
что лучше взять половину, но с материнским благословением, чем целый, но с
проклятьем.
Вот отправился младший брат в путь и уже забрел далеко, как вдруг
повстречалась ему старушка. Она попросила у него кусочек пирога, и он
ответил:
- На, ешь на здоровье! - и отломил ей кусок. Старушка дала ему за это
волшебную палочку и сказала, что палочка ему пригодится, если он будет
правильно с ней обращаться. Старушка эта была фея. Она предсказала юноше
все, что с ним случится, и научила его, что надо делать, а потом сразу
исчезла.
Юноша все шел и шел, пока не увидел старика, который пас овец, а когда
спросил его, чьи это овцы, услышал в ответ:
Кровавый, страшный Эттин, Эттин из Ирландии Увез к себе на север Дочь
короля Шотландии. Играть и петь ей не дает, За смех хвостатой плеткой бьет.
Он угрожает ей мечом, Лишь поведет она плечом.
Как Юлий Цезарь, он бесстрашен,Но трехголовый лик егоУродлив и ужасен.
Однако пробил час, и наконецЭттину КровавомуНа радость всем придет
конец.
Привет тебе, герой.
Как победишь злодея ты,Владей его землей!
Наконец юноша подошел к тому месту, где паслись рогатые чудовища. Но он
не остановился, не побежал прочь, а смело прошел среди них,- так научила его
добрая фея. Один зверь с ревом ринулся было на юношу, разинув пасть, чтобы
его сожрать. Но юноша ударил зверя волшебной палочкой, и в тот же миг
чудовище мертвым упало к его ногам.
И вот юноша дошел до замка Рыжего Эттина, постучал в дверь, и его
впустили. У огня сидела старуха. Она рассказала юноше о том, что случилось с
его старшим братом, но юноша не испугался.
Вскоре вернулся Эттин и заревел:
Я не слеп, я не глуп, Дух британца чую тут. Выходи, коли храбрец,- Тут
придет тебе конец.
Эттин увидел юношу, велел ему подойти поближе и сказал, что загадает
ему три загадки.
Вот первая голова Рыжего Эттина спросила:
- У чего нет конца?
- У кольца,- ответил юноша. Тогда вторая голова спросила:
- Чем уже, тем опаснее. Что это?
- Мост,- сразу ответил он. Наконец третья голова спросила:
- Мертвый несет живого. Отгадай, что это? И юноша не задумываясь
сказал:
- Корабль в море, а на корабле люди.
Услышал Эттин его ответы и понял, что пришел конец его власти. А юноша
поднял топор и снес чудовищу все три головы. Потом попросил старуху показать
ему, где спрятана дочь короля Шотландии, и старуха повела его в верхние
покои.
Она открывала перед ним одну дверь за другой, и из каждой комнаты
выходили красавицы. Все они были пленницы Рыжего Эттина, и среди них
оказалась королевская дочь.
Наконец старуха отвела юношу в подземелье, где стоял каменный столб.
Юноша прикоснулся к нему своей палочкой, и брат его ожил.
Пленницы радовались и благодарили своего освободителя. На другой день
все они, радуясь и веселясь, отправились к самому королю, и он выдал свою
дочь за младшего брата, а старшему тоже нашел знатную невесту, и братья жили
счастливо до конца своих дней и свою старушку мать тоже не забывали.

 

Серебряная дудочка Маккримонса

Эйн Ог Маккримонс сидел на холме возле своего дома в Борререге, что на
западе острова Скай. Сидел, сидел да так тяжко вздохнул, что трава полегла у
его ног. Уже назначили день, когда в замке Данвеган состоится состязание
волынщиков, где выберут лучшего из лучших, чтобы объявить его наследным
волынщиком Маклеода из рода Маклеод.
Эйн тоже играл на волынке, да только не очень хорошо, и даже мечтать не
мог, чтобы участвовать в состязании. Потому-то он и вздохнул. Его вздох
услышала фея и пожалела Эйна Ог Маккримонса.
Она подлетела к нему и спросила, отчего он так печален. А когда он
рассказал отчего, она молвила:
- Я слышала, как ты играешь, и нахожу, что совсем недурно. К тому же ты
красив и нравишься мне. Я хочу тебе помочь.
Эйн прекрасно знал, что феям ничего не стоит превратить прозрачную воду
источника в лучшее вино, или выткать из паутины пушистый шотландский плед,
или заставить простую тростниковую дудочку исполнить нежную колыбельную.
Словом, Эйн понял, что настала решающая минута в его жизни.
Он с чувством поблагодарил фею; оставалось только ждать, что дальше
будет. Фея протянула ему серебряную дудочку с круглыми дырками для пальцев.
- Вот, возьми,- сказала она Эйну.- Вставь ее в свою волынку, и стоит
тебе прикоснуться к ней пальцами, она послушно исполнит сладчайшую музыку. И
твоим сыновьям она будет повиноваться, как тебе, и сыновьям твоих сыновей, и
их сыновьям, и так всем продолжателям рода Маккримонсов. Только помни:
к этой серебряной дудочке вы должны относиться бережно и с любовью,
потому что она не простая, а волшебная. Если случится, что кто-нибудь из
Маккримонсов обидит или оскорбит ее чем-нибудь, ваш род навсегда потеряет
свой музыкальный дар.
Эйн Ог взял волшебную дудочку и поспешил в Данвеган.
Там уже собрались все знаменитые волынщики горной Шотландии. Они один
за другим исполняли на своихволынках те же мелодии, что играли их отцы и
деды. И каждый новый волынщик, казалось, играет еще с большим мастерством,
чем предыдущий.
Когда подошла очередь Эйна Ога, он вставил волшебную дудочку в свою
волынку и заиграл.
Все слушали затаив дыхание. Никогда еще им не приходилось слушать
такого волынщика.
И волынка была волшебная, и музыка лилась волшебная.
Сомнений не оставалось - вот кто достоин быть наследным волынщиком
Маклеода из рода Маклеод.
Так все решили, и все так и вышло.
Судьи все, как один, заявили, что еще никогда не случалось им слушать
такого волшебного музыканта. С того дня Маккримонсы с острова Скай,
поколение за поколением, оставались знаменитыми волынщиками и компози-
торами. Они основали в родном Борререге школу волынщиков, в которую
стекались ученики со всех концов Шотландии и Ирландии.
Курс обучения в этой школе был не маленький: семь лет, чтобы стать
просто волынщиком. Прослыть же хорошим волынщиком мог только тот, у кого в
роду уже сменилось семь поколений волынщиков.
Прошли века, а Маккримонсы так и оставались волынщиками у Маклеодов,
пока не настал день, который оказался роковым в их славной истории.
Глава рода Маклеод возвращался с соседнего острова Расей домой. Место
волынщика было на носу его галеры, и занимал его один из Маккримонсов.
День выдался ветреный, и на море была сильная качка. Легкое судно так и
швыряло вверх и вниз, вверх и вниз на вспененных волнах.
- Сыграй нам, Маккримонс, чтобы поднять наш дух,- попросил Маклеод.
Маккримонс прикоснулся пальцами к серебряной дудочке. Однако сильная
качка мешала ему играть, пальцы то и дело соскальзывали, когда галеру
бросало туда и сюда.
Буря разыгралась нешуточная. Накатившая волна обдала Маккримонса с ног
до головы, брызги затуманили ему глаза, и он невольно взял несколько
фальшивых нот.
Еще ни один волынщик из рода Маккримонсов не брал фальшивых нот на
волшебной волынке!
И вот этот несчастный бросил в сердцах свою волынку,позабыв совсем о
наказе доброй феи, подарившей серебрянуюдудочку Эйн Огу, хотя отец не раз
рассказывал ему эту историю.
- Ах эта жалкая дудка! - воскликнул он в злую минуту.-Разве можно
выжать из нее хоть одну правильную ноту!
Не успел он сказать это, как уже пожалел о своих словах. Про себя-то он
знал, что они несправедливы. Да было поздно.
Серебряная дудочка выскользнула из его рук и упала за борт в бушующее
зеленое море. Волшебные чары распались.
Ни сам Маккримонс, ни его сын, ни сын его сына не могли уже больше так
хорошо играть на волынке. И слава знаменитой школы Маккримонсов вскоре
угасла, а сама школа пришла в упадок.

 

Легенда о Макбете

В году так в 1033 Шотландией правил добрый старый король Дункан. У него
было два сына - Малькольм и Дональбейн. В ту пору Шотландия страдала от
набегов воинственных датчан. Датские воины, высади-вшись на британском
берегу, крушили все что ни попадет под руку. Сжигали дома и замки, даже
церкви, забирали награбленное, садились снова на свои парусные лады и
улетали прочь.
И вот в который раз многочисленный флот датчан причалил к берегам
Шотландии и высадился в окрестностях Файфа. Против чужеземцев шотландцы
собрали могучую армию, но так как король Дункан был уже слишком стар и
сыновья его слишком юны, армию повел, по веленью короля, его ближайший
родственник Макбет.
Макбет был сыном тана гламисского. Тана - значит владельца земель в
Гламиссе. Макбета все считали храбрым воином. Во главе армии шотландцев,
вместе с верным Банко, таном лохаберским, он дал отпор датчанам. Шотландцы
выиграли великую битву, они разбили датчан и заставили их отступить к своим
ладьям, бросив раненых и не похоронив убитых.
Прогнав датчан, Макбет с победоносной армией вернулся на север
Шотландии в Форрес.
Поговаривали, что в Форресе жили три вещуньи - три старухи, умевшие
колдовать и предсказывать судьбу. Даже такие бесстрашные воины, как Макбет,
верили тогда в колдуний.
Три вещуньи схоронились на болоте у дороги и стали поджидать Макбета.
Когда он появился во главе своей армии, первая вещунья не побоялась, вышла к
нему и сказала:
- Привет тебе, Макбет, привет тебе, о славный тан гламисский!
За ней вышла вторая вещунья и сказала:
- Привет тебе, Макбет, привет тебе, о славный тан ка-вдорский!
А третья вещунья вышла и воскликнула:
- Привет Макбету, которому грядет стать королем Шотландии!
Не успел Макбет прийти в себя от изумления, как появился на коне гонец,
который сообщил, что отец Макбета скончался. А значит, Макбет и в самом деле
стал теперь таном гламисским.
Вслед за первым гонцом вскоре появился и второй. Он принес добрые вести
от короля Дункана. Король благодарил Макбета за победу и сообщал, что тан
кавдорский восстал против него, и потому все его земли теперь принадлежат
победителю Макбету. А значит, Макбет отныне стал и таном кавдорским.
Выходит, уже два предсказания старых колдуний сбылись. И Макбет
задумался, что предпринять, чтобы сбылось и третье,- как стать королем.
А надо вам сказать, что у Макбета была жена, женщина коварная и очень
честолюбивая. Она воспользовалась своей властью над ним и уговорами, укорами
и угрозами заставила его поверить, что он овладеет короной, если убьет
старого, доброго короля. Макбет очень долго сопротивлялся ее уговорам. Ему
совсем не хотелось убивать старого короля, своего доброго друга. Но чего не
добьется коварная, честолюбивая женщина! Да к тому же предсказанье
вещуньи... И Макбет уступил. И замыслил, как убить короля.
Он пригласил короля Дункана к себе в гости, в свой замок близ
Инвернесса. Вместе с женой он радушно принял короля и всю его свиту, устроив
им пышный пир.
Уже глубокой ночью королю захотелось покинуть пирующих и уйти спать.
Макбет проводил его в роскошные покои, приготовленные заранее.
В те далекие, дикие времена был обычай, что у дверей опочивальни, где
спит король, несли стражу два бравых воина. Леди Макбет знала, кто назначен
стражами в ту ночь, и заранее напоила их вином, в которое подмешала
снотворное зелье. И когда король удалился в свои покои и лег спать,
стражники тут же свалились в мертвом сне у его дверей. Теперь их не
добудилась бы даже военная труба.
Всю эту ночь шумела буря, но ни вой ветра, ни удары грома не нарушили
сон короля, потому что он был уже стар и слишком Устал после долгой дороги и
богатого пира.
Само собой, и стражники не пробудились.
Только один Макбет не ложился, сон не шел к нему. Его терзали сомненья,
стоило ли затевать столь опасную игру. Ведь если королю суждено умереть, все
должно свершиться в эту же ночь. Леди Макбет была рядом.
- Стыдитесь,- говорила она,- вас тревожит не совесть, а трусость!
Будьте мужчиной! Если мужество вам изменило, я, слабая женщина, сама свершу
это.
Макбет не мог больше слушать позорящие его речи и направился длинными
переходами замка в покои короля.
Он выхватил из ножен кинжалы, висевшие на поясе спящих стражников, и,
ворвавшись в покои короля, всадил их прямо в сердце старого Дункана. После
этого Макбет вложил обагренные кровью клинки в руки воинов и вымазал им лицо
кровью, чтоб все подумали, что это они убили доброго короля.
Наутро в большом зале замка собрались все знатные лорды и дворяне,
входившие в свиту короля. И оба его сына - Малькольм и Дональбейн. Ожидая
выхода Дункана, они толковали о страшной буре, что бушевала ночью.
- Вы слышали, как завывал ветер? Словно запели все черти ада.
- Метались тени, скрипели ставни, а где-то недалеко ухала сова.
- И лаяли собаки. А кони короля Дункана вырвались на волю и перегрызли
друг друга. Верно, взбесились.
- Не к добру это.
- Не к добру...
Король все не выходил из своих покоев, и встревоженные вельможи послали
к нему одного из знатных дворян. Со всем почтением приблизился он к покоям
короля, раскрыл двери и - о ужас! - перед ним лежал Дункан, мертв и
неподвижен. А рядом - два стражника с кровавыми кинжалами в руках.
Забил тревожно колокол, горестные стенания огласили покои замка, когда
вельможи и друзья увидели содеянное зло. Казалось, более всех был разгневан
сам хозяин замка, Макбет. Никто не успел опомниться, как он своим мечом
пронзил спящих стражников.
- Всем ясно, что они убийцы! - воскликнул он.- И заслужили кару.
Но сыновьям Дункана, Малькольму и Дональбейну, показалось странным это
убийство. И они поспешили покинуть зловещий замок Макбета в Инвернессе.
Дональбейн направился в Ирландию, а Малькольм ко двору английского короля,
чтобы попросить у него поддержки и восстановить закон, по которому он,
Малькольм, должен наследовать трон своего отца Дункана.
Макбет стал королем шотландским, как и предсказывали вещуньи. Казалось,
все сбылось, но он не знал ни радости, ни счастья. Покоя не давали ему
навязчивые думы о своем злодеянии. Страх проник в душу: а что, если такой же
честолюбец, как он, и с ним поступит точно так же?
Но кто?
Растревоженная совесть не молчала, и подозрение пало на Банко. Банко,
вот кто теперь опасен! - решил Макбет и подослал к нему убийцу.
Но и это не принесло ему ни счастья, ни покоя. Он заметил, что кое-кто
стал подозревать его. И он боялся, что кто-то отомстит ему. А нет, тогда
Малькольм найдет поддержку у короля английского и пойдет на него войной.
И вот Макбет решил снова отправиться в Форрес к вещуньям. Разве не они
заронили в нем мечту стать королем Шотландии? Ему не терпелось узнать свою
судьбу и дальше.
- Ты непобедим и не отдашь корону, пока зеленый лес,зовут его
Бирнамским, не придет сам в неприступный замок Дунсинейн,- поведали вещуньи.
В Дунсинейне теперь обычно держал свой двор Макбет. А Бирнамский лес
был в добрых двенадцати милях от Ду-нсинейна.
- Сказки, бред, деревья сами по себе не ходят,- успокаивал себя
Макбет.- Я в замке в полной безопасности.
И все-таки после ночной встречи с колдуньями Макбет велел укрепить свой
замок на холме у Дунсинейна. А по сему заставил знать свою и благородных
танов прислать ему камней и бревен, которые на холм должны были поднять
могучие волы.
Среди благородных танов, которым приказал Макбет доставить в замок
Дунсинейн камни, бревна и все такое прочее, был Макдуф из Файфа. Макбет
давно подозревал, что если когда-нибудь в Шотландию прибудет принц Малькольм
с подмогой от короля английского, Макдуф его поддержит. И Макбет боялся и
ненавидел Макдуфа за это.
В замке Дунсинейн собрались все таны, все шотландские дворяне - так
повелел Макбет. Среди них и тан файфский, отважный Макдуф, который в другое
время старался быть при дворе Макбета как можно реже.
Однажды, в ясный день, король Макбет выехал со свитой за укрепления
замка поглядеть, как справляются волы со своим грузом. Он увидел, что многие
с трудом тащат наверх камень и бревна - слишком тяжела ноша, слишком знойный
день и слишком крут подъем.
И тут Макбет заметил, что одна пара волов так выбилась из сил, что
опустилась на землю отдохнуть. Король впал в ярость и потребовал узнать, кто
посмел прислать ему таких ленивых волов, которые не желают на него работать.
Ответ был:
- Владелец их Макдуф, тан файфский.
- Пусть тогда тан файфский сам,- сказал король в великом гневе,- вместо
своих ленивых волов впряжется в повозку с драгоценным грузом.
В свите короля был друг Макдуфа. Незаметно он ушел с холма и поспешил к
Макдуфу. Тот находился в зале замка, где шли приготовления к обеду. Услышав,
что сказал король, Макдуф сразу понял, что медлить нельзя.
Попрощавшись с другом и прихватив со стола один круглый хлеб, Макдуф
покликал своих коней и слуг и поскакал скорее в родной файф. Он спешил туда
добраться до того, как Макбет придет к обеду в свой замок.
Кони Макдуфа летели быстрее ветра. Но вот беда! - он так
спешил убраться поскорей из замка коварного Макбета, что не успел взять
с собою денег. И когда он прискакал к большой переправе через реку Тэй, ему
нечем было заплатить лодочнику. Что ж, лодочник согласился взять круглый
хлеб за переправу.
И с тех пор эта переправа так и зовется Хлебная.
Наконец Макдуф прибыл в свой замок Кенновей неподалеку от Файфа. Первым
делом он обнял жену и своих детей, потом велел стражникам закрыть ворота
замка, поднять разводной мост и не впускать к себе ни короля Макбета, ни
кого другого из его свиты. Затем направился в небольшую гавань рядом с
замком и велел побыстрее оснастить парусник. Попрощавшись с женой и дав ей
строгие наказы, Макдуф готов был к бегству от Макбета.
Но Макбет и сам не медлил. Со своими воинами он был у ворот замка
Кенновей раньше, чем Макдуф успел отплыть. Король призвал леди Макдуф
открыть ему ворота и выдать мужа. Однако леди Макдуф, будучи женщиной не
только храброй, но и мудрой, постаралась найти столько извинений и
предлогов, что их хватило слугам-морякам, чтобы выйти в море.
Только тогда она поднялась на стену замка и смело заявила королю:
- Ты видишь в море белоснежный парус? То мой муж, Макдуф, плывет к
королю Англии. Ты не увидишь его, пока он не вернется с принцем Малькольмом,
чтобы свергнуть тебя с трона и предать смерти. Злись и беснуйся, но тебе так
и не удастся накинуть воловье ярмо на шею благородного Макдуфа, тана
файфского.
И в самом деле, Макдуф благополучно доплыл до английских берегов и
явился ко двору короля, чтобы присоединиться к свите принца Малькольма, сына
доброго Дункана. Он убедил принца, что шотландцы уже устали от жестокости
Макбета и будут только рады примкнуть к рядам Малькольма, если он поспешит
вернуться в родные места. Не мешкая король английский дал армию отважных
воинов, которых повел великий Сивард, граф Нортумберленский, чтобы помочь
Малькольму, наследнику убитого Дункана, вернуть себе корону.
И все случилось так, как предсказал Макдуф. Таны Шотландии и прочие
дворяне оставили Макбета и перешли к Малькольму и Макдуфу. Макбет остался
лишь с небольшой свитой тех, кто поклялся не покидать его. И заперся в
укрепленном замке Дунсинейн. Он не пал духом и не страшился ничего, веря в
предсказание вещуний.
Наконец армия Малькольма и Макдуфа вступила в Бирнамский лес. Наутро по
велению Макдуфа каждый воин отломил себебольшую ветку дерева и под ее
прикрытием двинулся на Дун-синейн. Ветки скрывали воинов, и враг не мог
увидеть, как армия, большая или маленькая, движется на замок.
Макбету сообщили, что противник расположился лагере в лесу. Но и тогда
сердце его не дрогнуло, он считал, что остается в безопасности. Однако ближе
к полудню часовой, стоявший на крепостной стене, заметил, что на замок
Дунсинейн плавно, не спеша идет сам Бирнамский лес. Он бросился с известием
к королю. Грозный Макбет сначала не хотел этому верить и даже пригрозил
повесить испуганного вестника.
Он сам поднялся на крепостной вал и, увидев то, что он увидел, понял,
что пробил его час.
Но храбрость и отвага не покинули его. С горсткой таких же храбрецов он
вышел за ворота замка и кинулся навстречу судьбе. Он погиб в сраженье,
скрестив мечи с самим Макдуфом.
На трон Шотландии взошел Малькольм. Он правил долго и успешно. Макдуфа
он щедро наградил и повелел, что отныне Макдуф и все его потомки всегда
будут идти во главе шотландской армии - большая честь. И будут возлагать
корону на будущих шотландских королей - честь и доверие.

 

Смерть Дирмеда

Пришло время, и Финн решил взять себе жену. Много прекрасных девушек с
радостью согласились бы стать женой Финна Мак Хумала, но он хотел выбрать
ту, которая славилась бы не только красотой, но и сообразительностью и
мудростью. Чтобы проверить ум будущей жены, Финн придумал шесть вопросов и,
когда шел к ней в гости, задавал их. Та, которая ответит на все шесть
вопросов, и будет его женой, объявил он.
Так вот, у славного воина Уллина была дочь, звали ее Грэйн, и красотой
своей она славилась на всю округу. Стройная, темноволосая, с живыми
прекрасными глазами. Именно она нашла ответы на все шесть вопросов, когда
Финн пришел в гости к ее отцу.
- Чего больше, чем травинок на земле? - спросил ее Финн.
- Капель росы,- ответила Грэйн,- ведь на каждой травинке не одна, а
много росинок.
- А что белее снега? - спросил Финн.
- Истина,- ответила Грэйн.
- А что чернее воронова крыла? - спросил он.
- Смерть,- отвечала она.
- А что краснее крови?
- Лицо достойного человека, когда ему нечем угостить нежданного гостя.
- А что острее меча?
- Упрек врага в трусости.
- А что быстрее ветра?
- Мысли женщины, что летят от одного мужчины к другому. Так отвечала
Грэйн, ни секунды не задумываясь. И Финн взялее обе руки в свои и сказал:
- Воистину, Грзйн, красота твоя ослепляет, а ум пронзает сердце. Никто
не сравнится с тобой. Ты согласна стать моей женой?
- Стать женой Финна Мак Хумала для меня честь,- ответила она.
И в большом зале уллинского дома стали готовить пышную свадьбу. Все
десять тысяч героев славного Воинства Фьанов пришли, чтобы повеселиться на
свадьбе их славного предводителя. Стропила дома дрожали от раскатов их
громового смеха, стены сотрясались от звона их кубков. Пир длился семь дней.
Среди девяти тысяч воинов был Дирмед, племянник Финна. После самого
Финна и его сына Осгара Дирмед был третьим в могучем воинстве фьанов. Но
красотой светловолосый герой превосходил всех. На левой щеке его, у глаза,
было родимое пятно, которое он всегда прикрывал прядью волос. То было не
простое родимое пятно, а метка любви. Стоило женщине бросить взгляд на эту
метку, и тут же в ее сердце зажигалась любовь к Дирмеду.
Так вот, в самый разгар пира две белых гончих невесты Грэйн, лежавших у
ее кресла, сцепились из-за кости, которая упала под стол. Первым вскочил
Дирмед, чтобы разнять их. Пустяк, и однако с этого пустяка начались все его
бедствия в тот день. А все потому, что, когда он опустился на колени, чтобы
разнять собак, прядь волос, закрывавшая метку любви, упала,и Грэйн увидела
ее, а увидев, тут же воспылала любовью к Дирмеду.
"Финн, отважный предводитель Воинства Фьанов, оказал мне великую честь,
предложив стать его женой. Но Дирмед самый красивый юноша, какого я видела,
и в глазах его горит сама молодость. Нет, я люблю Дирмеда",- сказала она
сама себе.
И позднее, когда Финн отяжелел от выпитого вина и задремал, склонив
голову на грудь, Грэйн наклонилась к Дирмеду и призналась ему в любви.
- Убежим отсюда вместе! - попросила она Дирмеда.- Увези меня прямо
сейчас, и мы спрячемся так, что Финн нас никогда не найдет.
Красота Грэйн оказалась не слабее метки любви на щеке Дирмеда, и она
покорила его сердце. Ее слова вызвали у него сильное искушение, он готов был
увезти Грэйн, но разве мог он предать своего друга и предводителя фьанов,
которому поклялся в вечной верности?
- Неужели ты хочешь, чтобы меня назвали самым бесчестным среди
фьанов? - спросил он Грэйн.
- А я накладываю на тебя гисан, и отныне ты не можешь со мной
расстаться,- ответила она.
Услышав это, Дирмед тяжело вздохнул, потому что в тедалекие-далекие
времена существовал закон - если женщина накладывает на мужчину гисан, то
есть обет послушания, он должен выполнять все ее желания. Дирмед задумался,
как бы ему, не обижая Грэйн, все-таки не нарушить слова верности Финну, и
сказал:
- О, любовь моя, Грэйн, тяжела ноша, которую ты хочешь возложить на
меня. Но я исполню твое желание и увезу тебя отсюда. Только при условиях,
какие сам назначу. Я увезу тебя не из дома и не со двора. Ты же явишься ко
мне не верхом на коне и не пешком. Если тебе удастся выполнить эти условия,
мы уедем.
С этими словами Дирмед встал из-за стола и ушел из пиршественного зала
дома Уллина в соседний дом, где и остался на ночь.
А утром Грэйн явилась к нему с двумя большими гончими и сказала:
- Пойдем, Дирмед. Видишь, я выполнила все твои условия. Дирмед вышел к
ней и убедился, как ловко она выполнилаих: она явилась к нему не верхом на
коне и не пешком, а верхом на козле. И остановилась не на улице и не в доме,
а на пороге.
- Воистину Финн был прав, найдя тебя самой сообразительной и самой
прекрасной из женщин! - воскликнул Дирмед.- Что ж, нам пора ехать. И
все-таки тревога не покидает меня. Боюсь, куда бы мы ни уехали, Финн всюду
нас найдет. Знаешь, почему? Потому что стоит ему приложить указательный
палец левой руки к зубу мудрости, и ему тут же станет известно, где мы. И
тогда ярость обуяет его, он не успокоится, пока не отомстит нам.
Грэйн слезла с козла, и в сопровождении белых гончих они поспешили уйти
и не давали отдых ногам, пока не пересекли множество зеленых холмов и долин,
лежавших между домом Уллина и гостеприимными лесами Кинтейла на полуострове
Кинтайр. Однако, хотя летели они, как птицы, погоня оказалась проворней. Как
только Финну стало известно, что Дирмед сбежал с его невестой, он дотронулся
пальцем до заветного зуба и тут же узнал, что беглецы укрылись в Кинтейлском
лесу. Тогда он вместе со всем Воинством Фьанов покинул дом Уллина и
отправился туда, а гнев и ярость подгоняли их.
- Вот никогда не думал, что Дирмед - радость сердца моего - так низко,
вероломно обманет меня,- говорил Финн, и толстые вены вздувались на его шее
от гнева.
Фьаны очень быстро достигли вершины самого высокого хол-
ма, с которого неохватные леса Кинтейла были видны как на ладони. Тут
Финн отстегнул свой охотничий рог и громко затрубил. Трубные звуки
разнеслись по всему полуострову с юга на север и с запада на восток.
А надо вам сказать, что среди Воинства Фьанов было правило, когда
звучит фогхед, то есть охотничий призыв Финна, каждый должен на него
ответить. Услышав фогхед, Дирмед понял, что должен подчиниться непреложному
закону фьанов.
- Ничего не поделаешь, любовь моя,- сказал он Грэйн.- Долг повелевает
мне ответить на фогхед. Я должен предстать перед Финном.
Увидев, что Дирмед собрался идти, Грэйн сказала:
- Я иду с тобой, любимый. И если Финн готовит тебе смерть, я встречу ее
вместе с тобой.
И они поднялись на вершину холма и встретились там с Финном, с его
сыновьями Осгаром и Осианом и с другими героями Воинства. Когда Финн увидел
Дирмеда и Грэйн, рука об руку приближавшихся к нему, гнев чуть смягчился в
его сердце.
"Дирмед еще так молод, рано ему умирать",- подумал он. Но тут он
вспомнил, что племянник обманул его, и ярость с новой силой охватила его.
"Нет, он должен умереть",- решил Финн.
Но он содрогнулся от мысли, что Дирмед падет от его руки, и придумал
иной план, как отомстить Дирмеду.
В Кинтейлском лесу жила старуха по имени Мейла Лли, что означает "Седая
Бровь". Она держала стадо свиней, вожаком у них был свирепый кабан, прямо
дикий вепрь. Уже много героев охотились на него, но ни один не вернулся
назад живым. Этот вепрь умел нападать и защищаться. Вот Финну и пришло на ум
послать Дирмеда охотиться на кабана. Так племянник его будет обречен на
смерть, а сам он будет отомщен, решил Финн.
Он встретил Дирмеда и приказал ему пойти в лес и убить кабана. Понимая,
что его ждет неминуемая гибель, Дирмед попрощался с Осгаром и Осианом,
своими двоюродными братьями и друзьями молодости, и с тяжким сердцем покинул
фьанов. Последней, с кем он перед расставанием обменялся словом, была
прекрасная возлюбленная Грэйн. Подхватив копье, Дирмед спустился с холма и
скрылся в чаще леса.
Прошло сколько-то времени, и все ожидавшие на вершине холма поняли, что
Дирмед уже встретился с кабаном - до них донеслись звуки битвы. Они слышали,
как трещат и ломаются ветви в лесу, как громко сопит и хрипит разъяренный
зверь.
Потом вдруг наступила тишина, а вслед за ней раздался торжествующий
крик человека. Дирмед убил вепря.
Финн с сыновьями тут же бросились в лес. Там они увидели Дирмеда,
целого и невредимого. Он отдыхал после битвы, сидя рядом с бездыханным
кабаном, у которого из сотни копьеносных ран текла черная кровь.
- Не зря называют тебя Дирмед Надежный Щит,- сказал Финн своему
племяннику. Однако за этой похвалой крылось глухое раздражение, что план его
не удался.
На спине у кабана была ядовитая щетина. Достаточно наколоться хотя бы
на один волосок - и человек мертв. Финн это знал и потому сказал:
- А теперь измерь-ка свою добычу, племянник. Пройдись по его хребту и
скажи нам, сколько футов от загривка до хвоста.
Не чуя беды, Дирмед прошелся босиком по спине кабана, чтобы измерить
его, как приказал Финн. И вот удача! Ни один ядовитый волосок не вонзился
ему в ступню.
- Ровно шестнадцать футов,- объявил Дирмед.
- Измерь еще раз,- приказал Финн,- может, ты ошибся. И Дирмед во второй
раз прошелся по широкой спине кабана.
Но на полдороге ядовитый волос впился ему в родинку на правой пятке. И
тут же смертельный яд проник в его тело, и Дирмед замертво упал на землю.
Угрызения совести вдруг проснулись в Финне, и он воскликнул:
- О Дирмед! Скажи, что может исцелить тебя?
- Глоток воды из ладоней Финна.
Финн бросился к ручью, протекавшему меж деревьев, и зачерпнул полные
горсти воды. Но тут он вспомнил, что ведь Дирмед увел у него невесту, и он с
гневом раскрыл ладони, чтобы вода убежала сквозь пальцы на землю.
И все-таки он во второй раз набрал в ладони воды. Но снова борьба в его
сердце между прежней любовью к племяннику и гневом, когда он узнал о его
измене, развела его ладони, и вода опять утекла.
Когда же Финн, наконец, одолев себя, принес племяннику воды, Дирмед был
уже мертв.
- Я убил моего родного племянника, сына моей родной сестры, ради
женщины, которая больше не любит меня,- с горестью корил себя Финн.-
Доблестного героя, третьего в славном Воинстве Фьанов, я погубил своей
волей.
Осгар и Осиан, Голл Богатырь и псарь Конен - все, кто рос вместе с
Дирмедом и провел с ним свою юность, оплакивали его.
Когда Грэйн узнала, что Дирмеда больше нет в живых, сердце ее
остановилось от боли, и она тоже умерла.
Дирмеда вместе с Грэйн похоронили со всеми почестями на берегу тихого
светлого озера Лох-Дуг. Их опустили в длинную ладью. Рядом положили боевое
копье Дирмеда, острый меч и знаменитый щит, а также прочие вещи, к которым
он привык. А в ногах у Грэйн положили ее белых гончих, потому что, не вынеся
тоски по хозяйке, они тоже скончались.
Потом над их могилой насыпали высокий курган. Его и до сего дня
называют Дирмед.

 

Томас-рифмач

ЛегендаЗнаете деревушку, что прячется в тени Эйлдонских холмов? Вот тут
когда-то давным-давно-предавно жил один славный человек по имени Томас
Лермонт. Ничем особенным он не отличался от своих соседей, разве только чудо
как хорошо играл на лютне. Да умел сочинять стихи. Собственно, как все
бродячие певцы-барды в ту пору.
В один прекрасный денек Томас захлопнул за собой дверь своей хижины и
отправился с лютней под мышкой навестить одного фермера, жившего на склоне
холма.
"Если взять хороший шаг, эта прогулка не отнимет у меня много
времени",- подумал Томас.
Но денек выдался такой ясный, такой жаркий, что когда он достиг берега
ручья Хантли, сбегавшего с Эйлдонских холмов, он уже так уморился, что ему
захотелось поскорее спрятаться от солнца в густой тени раскидистого дуба и
отдохнуть.
Перед ним лежал небольшой лесок, по которому в разные стороны
разбегались тропинки, скрытые зеленью. Он загляделсяна прохладную сень,
рассеянно перебирая струны лютни, как вдруг поверх собственной музыки
услышал отдаленные звуки, словно звон горного ручья.
Но что это? Он в великом изумлении вскочил на ноги - на одной из
таинственных лесных тропинок появилась верхом на коне прекрасная леди.
Прекраснее свет не видывал.
На ней было платье из зеленого, как трава, шелка и зеленый бархатный
плащ. Светлые волосы ниспадали на плечи. Белоснежный конь под ней грациозно
ступал меж деревьев, и Томас увидел, что каждая прядь его гривы
заканчивается крошечным серебряным колокольчиком. Ну конечно, звон этих
колоколь- чиков он и принял за журчание горного ручья.
Он сорвал с головы шапку и упал перед прекрасной всадницей на одно
колено. Но она, натянув поводья белого коня, остановилась и повелела Томасу
встать.
- Я королева эльфов,- молвила она,- и прискакала сюда, чтобы
встретиться с тобой, Томас из Эрсилдурна.
Она ласково улыбнулась и протянула ему тонкую руку, чтобы он помог ей
спешиться. Томас привязал коня к колючему кусту и повел даму в тень
раскидистого дерева, зачарованный ее нежной, неземной красотой.
- Сыграй мне на лютне, Томас,- попросила она.- Хорошая музыка и лесная
прохлада верные союзники, разве не так?
Томас послушно взялся за свой инструмент и начал играть. Никогда прежде
не играл он так нежно и весело. Он кончил, и королева эльфов не стала
скрывать своего восторга.
- Мне хотелось бы наградить тебя, Томас,- произнесла она.- Проси о
любой милости, я тебя одарю ею.
Томас взял обе ее белые ручки в свои и осмелился произнести:
- Позволь мне поцеловать тебя, прекрасная королева. Королева не отняла
у него рук, а лишь улыбнулась и сказала:
- Запомни, Томас, если ты поцелуешь меня, тебе придется, на горе иль на
радость, отслужить мне семь долгих лет. Согласен?
- Что значит семь лет! - воскликнул Томас.- Я с радостью расплачусь.
И он прикоснулся к устам королевы эльфов.
Королева быстро встала, и тут Томас вдруг почувствовал, что отныне он
будет всюду послушно следовать за ней. Однако чары любви были так сильны,
что он ничуть не сожалел о своем дерзком поступке. Ну и пусть, он подарит
королеве семь лет своей земной жизни.
Королева эльфов села верхом на белоснежного коня, а Томасу велела сесть
позади нее, и под ласковый звон серебряных коло-
кольчиков они полетели через зеленые ложбины и вересковые холмы быстрее
всех ветров небесных. Наконец они прибыли в какое-то очень странное место.
Королева соскочила с коня и сказала Томасу, что они отдохнут здесь недолго.
Томас с великим любопытством оглядывался по сторонам: он понял, что
очутился на земле не для простых смертных. Позади остались непроходимые кущи
вьющегося орляка. А вперед от этой бесплодной земли убегали три дороги.
Одна дорога, узкая и крутая, густо заросла по обеим сторонам колючим
кустарником и диким шиповником. Над головой кусты встречались, образуя
длинный темный тоннель.
Другая дорога была широкая и прямая, по ней плясали солнечные зайчики,
перепрыгивая на лужайки зеленого бархата, расшитого, словно драгоценными
камнями, пестрыми цветами. Третья же дорога вилась вверх, сквозь заросли
папоротника. Ее устилал мягкий мох, а венчала, словно высоким куполом,
зеленая листва, которая дарила путнику прохладу.
Проследив за удивленным взглядом Томаса, королева эльфов сказала:
- Узкая, тернистая тропа - это Дорога праведников. Редкий путник
отважится идти этой дорогой. Широкая прямая дорога, ведущая мимо цветущих
долин, зовется Дорогой порока, хоть и кажется такой светлой, такой нарядной.
А третья прекрасная дорога, что вьется вдоль живой изгороди из вечнозеленого
папоротника,- дорога в страну эльфов. По ней мы и поскачем этой ночью в
Эльфландию.
Она подошла к коню, который прядал головой и бил копытом в нетерпенье
скорей вступить на эту зеленую тропу. Но прежде чем отправиться в путь,
королева сказала Томасу:
- Если ты послушаешься моего совета, Томас, и будешь нем все время, что
проведешь в Эльфландии, что бы ты ни услышал и ни увидел там, то по
истечении семи лет ты вернешься в страну людей. Но если ты произнесешь хоть
слово, ты упустишь свое счастье и будешь приговорен на вечное скитание по
бесплодной пустыне, что лежит между прекрасной Эльфландией и землей людей.
Они поскакали по третьей тропе, и скакали очень долго, прежде чем
достигли владений королевы. Через холмы, долины, болота и равнины. По ночам
над ними чернело небо, а днем блестели золотом облака на солнце. Случалось
им переходить вброд стремительные реки, наполненные красной кровью. Королева
подбирала шлейф своей зеленой мантии, а на белоснежных боках ее коня
оставались кроваво-красные пятна. Ибо вся кровь,
пролитая когда-либо на земле, собиралась здесь в ручьи, которые орошали
эти странные места.
Но вот, наконец, они достигли ворот Эльфландии. Тысячи волшебных труб
возвестили об их прибытии. Под приветственные звуки и въехал Томас в
зачарованную страну, залитую чудесным светом.
А где-то далеко, на земле простых смертных, жители Эрсил-дурна шепотом
передавали друг другу таинственную весть, что их сосед Томас Лермонт одним
прекрасным летним днем взял да и пропал. И след его простыл.
Пока Томас оставался в Эльфландии, он не посмел ни словом ни с кем
перемолвиться о тех чудесах, какие ему удалось увидеть или услышать. Семь
лет пролетели, как три дня, и, когда вышел срок его службы у королевы
эльфов, настал миг расставания. Королева сама проводила Томаса за ворота
волшебной страны в залитый солнцем сад, который лежал по ту сторону ворот.
Там росли изящные лилии и все самые прекрасные цветы земли, а под ними
прогуливались изящные кроткие единороги.
Королева протянула руку, сорвала с дерева яблоко и дала его Томасу,- Ну
вот, наконец ты можешь заговорить, Томас,- молвила она.- А в награду за семь
лет верной службы мне возьми себе это яблоко. Оно волшебное и наградит тебя
даром говорить всегда только правду, истинную правду, одну только правду.
Но Томас был малый смышленый и сразу смекнул, что этот дар говорить
только правду и ничего, кроме правды, не великое счастье в той стране, куда
он возвращается. И он попытался объяснить это королеве эльфов.
- Когда живешь среди людей,- сказал он,- иногда приходится кое-что
приукрасить, когда, например, ухаживаешь за девушкой. Или если хочешь
заключить выгодную сделку с соседом. Без красноречия тут никак не
обойдешься.
Но королева только улыбнулась (в который раз!) и сказала:
- Откинь все волненья, Томас! И береги мой дар - он дается не каждому.
Он принесет тебе славу, о какой ты и не мечтал. Навеки запомнят имя
Лермонта, пока есть на земле страна Шотландия. А теперь ты должен
возвратиться, Томас. Только сперва внемли моим словам. Настанет день, я
снова призову тебя к себе. Так поклянись послушаться моего приказа, где б он
ни застал тебя. Я за тобой пришлю моих посланцев. Их будет двое. Ты сразу их
узнаешь - они прибудут из другого мира, не из твоего...
Томас заглянул в глубокие глаза прекрасной королевы, словнов омут, и
понял, что чары любви, лежавшие на нем семь долгих лет, так никогда его и не
отпустят. Но он был только рад дать королеве клятву, что выполнит ее приказ.
Не успели слова клятвы слететь с его уст, как Томас вдруг погрузился в
глубокий сон. Зеленый сад, цветы, кроткие единороги - все растворилось вмиг
в молочной дымке, что опустилась из облаков на землю, припорошенную опавшим
белым цветом яблонь.
Когда Томас проснулся, он увидел, что лежит под большим дубом, что рос
на самом берегу ручья Хантли. Все еще в со-мненьи, он пристально вгляделся в
пустынные тропинки леса, тщетно надеясь уловить звуки серебряных
колокольчиков. Путешествие в Эльфландию, которое затянулось на семь долгих
лет, показалось ему теперь коротким послеполуденным сном.
Томас крикнул:
- Я еще вернусь!
И, подхватив лютню, зашагал в свой Эрсилдурн. Очень захотелось ему
узнать, что там произошло за эти семь лет. Но еще больше Томасу хотелось
проверить, сбудется ли обещание, которое подарила ему королева эльфов:
неужто и впрямь отныне он будет говорить только правду?
- Боюсь, я только рассержу своих соседей,- рассуждал сам с собою
Томас,- если не сумею им сказать ничего, кроме правды. Ведь они услышат не
такой уж лестный отзыв, на какой рассчитывали. Да и не тот совет получат,
какой ждали.
Не успел он появиться на улицах своей деревни, как услышал крик и
вопли. Какой-то бедный старик решил, что Томас восстал из мертвых и вернулся
в родную деревню с того света. Однако Томас быстро доказал всем, что он
живой и здоровый, и добрые жители Зрсилдурна больше не удивлялись, что снова
видят его. Но они не переставали удивляться, охать и ахать, когда он поведал
им о своем путешествии в Зльфландию. Дети постоянно крутились у его ног,
взбирались к нему на колени, чтобы еще и еще раз послушать его чудесную
историю о том, как веселятся в той волшебной стране. А старики покачивали
головой и тихо толковали меж собой про тех, кого вот так же увлекла за собой
королева эльфов. Только они-то не пришли назад.
Но никому, никому не рассказал Томас о своем обещании вернуться к
королеве, как только она пришлет за ним двух посланцев.
Со своей стороны, и Томас не мог не удивиться, что ничто не. изменилось
в Эрсилдурне, словно он отсутствовал не семь лет,а три дня. Конечно, надо
было подправить свой дом, потому какот дождей кое-где прохудилась
тростниковая крыша, а в стенах ветер пробил дырки и надо было вставить на их
место камни покрепче. У соседей на лице прибавилось морщин, а в волосах -
седины. Семь жарких лет, семь урожаев, семь морозных зим, семь полных
солнцем весен пролетели, а все осталось на своих местах. С того дня, как
Томас вернулся, он все ждал: сбудется - не сбудется обещание королевы
эльфов. Неужто он и впрямь будеттеперь говорить одну только правду?
Однако он, как и прежде, спокойно любезничал с дочкойфермера. И мог без
труда уговорить соседа купить у него коровуили там овцу.
Но вот в один прекрасный день на деревенской сходке, когда обсуждали
страшное бедствие - падеж скота во всех окрестных деревнях, Томас вдруг
почувствовал, что должен встать и что-то сказать. И, к своему собственному
изумлению, взял да предсказал, что мор падет на все деревни, кроме
Эрсилдурна. Очень удивились односельчане такому странному предсказанию, но в
глубине души поверили. Что-то в его словах внушило им доверие еще до того,
как предсказание Томаса сбылось. Чудо, но и впрямь ни одна корова, ни
лошадь, ни овца не заболели в Эрсилдурне.
После этого Томас часто делал верные предсказания. А так как он умел с
легкостью рифмовать, он говорил их стихами. Поэтому они быстро запоминались
и стали гулять по свету. Но самое важное - все они сбывались, и слава
Томаса-Рифмача, Томаса-Прорицателя вскоре облетела всю Шотландию. А
все-таки, хоть он и стал знаменит и его приглашали во все концы страны, свой
родной Эрсилдурн он не покинул. Разбогатев, он построил замок рядом и
принимал там и всех соседей, и знаменитых воинов, и именитых лордов и
графов. Он очень огорчился, когда сбылось его предсказание:
Пока поют в терновнике дрозды, У Эрсилдурна не отнять его казны.
И впрямь, в одну злую весну не пели, как всегда, дрозды в колючих
кустах вокруг Эрсилдурна. Лето выдалось дождливое, холодное. Урожай собрали
бедный, и почти все жители деревни разорились, и пришлось им заложить свои
земли богатым лендлордам.
Но самое удивительное предсказание Томас сделал 18 марта 1285 года. На
шотландском троне в ту пору сидел мудрый король Александр III. На другой
день граф Марч собирался на охоту и послал за Томасом, чтобы тот предсказал
ему погоду.
Назавтра в полдень буря взовьется. Ведать не ведала ране Шотландия, Что
столько крови прольется,-предсказал Томас.
И граф Марч не рискнул отправиться на охоту.
Назавтра, ближе к полудню, он снова призвал к себе Томаса.
- Ну, где ж твоя зловещая буря? - упрекнул он прорицателя.
- Полдень еще не пробило,- ответил спокойно Томас. В этот миг в покои
графа ворвался испуганный вестник. Он поведал, что великий король скончался.
Он ненароком упал на крутой горной тропе с коня и более не встал.
- Увы, эта весть и означает бурю, которая нанесет жестокий урон нашей
Шотландии,- произнес Томас.
На горе и печаль всех честных шотландцев, предсказание его сбылось.
Но людская молва повторяла и те его предсказания, каким еще только дано
будет сбыться. Вот одно из них:
Когда Коровы Гаури выплывут на сушу, Настанет судный день по наши души.
А надо вам сказать, что Коровами Гаури называют два гигантских валуна,
стоящих за чертой полного прилива в заливе Тэй, что позади Ивергаури. И
каждый год они на дюйм приближаются к земле, потому как море отступает.
Еще одному предсказанию Томаса только предстоит сбыться:
Йорк был, Лондон есть, Эдинбургу быть - Самым славным, самым главным из
трех прослыть.
А вот какую легенду сложили про Томаса сами шотландцы.
Прошло дважды семь лет с тех пор, как Томас-Рифмач вернулся от королевы
эльфов, когда Шотландию втянули в тяжкую войну. Английский король после
победы над Джоном Бальо-лем при Данбаре одолел Шотландию. Но доблестный
рыцарь Уильям Уоллес поднял шотландцев, чтобы отбиться.
Так случилось, что армия бравых шотландцев стояла лагерем близ замка
Томаса. И Томас решил устроить великий пир для славных воинов. Такого
великого праздника еще не знал замок Эрсилдурн. Гости заполнили большой зал
замка - благородные рыцари в тонких кольчугах, прекрасные дамы в шелестящих
шелках. Вино лилось рекой, деревянные кубки то и дело наполнялись веселым
шотландским элем.
Музыканты услаждали слух важных гостей, сказители развлекали историями
о подвигах войны и охоты. Но главное ждало гостей впереди. Когда пир был
закончен, сам хозяин замка Томас велел принести его любимую лютню и запел.
Затаив дыхание, не проронив ни слова, слушали гости его песни о славном
прошлом британской земли.
Он пел о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Об отважном Говэйне и
волшебнике Мерлине, о печальной любви Тристана и Изольды. И все, кто слушал
его, думал и чувствовал, что такого барда им больше не услышать никогда.
Они оказались правы.
В эту ночь, когда гости разошлись и над рекой спустился туман, воин,
дежуривший в палатке на склоне холма, проснулся от странного топота легких
копыт по сохлой траве.
Он выглянул из палатки и увидел необычайное зрелище.
В свете яркой августовской луны по тропе к нему приближались
белоснежные олень и олениха. Они ступали величественно и гордо. Воин позвал
друзей, все окружили необыкновенную пару, но они продолжали идти вперед, не
обращая ни на кого внимания.
- Надо разбудить Томаса Лермонта,- предложил кто-то.- Может быть, он
нам скажет, что это значит.
- Верно, надо послать за Томасом-Прорицателем! - закричали все и
отправили в замок маленького пажа разбудить Томаса Лермонта.
Услышав весть, Томас тут же вскочил с постели и быстро оделся. Он был
бледен, даже руки у него дрожали. Ни один дикий зверь никогда прежде не
покидал леса и не появлялся на улицах деревни. И потом, разве кто
когда-нибудь слышал про белых оленей? Нет. Значит, это посланцы за ним,
Томасом-Рифмачом, от королевы эльфов. Он и обрадовался: вскоре он снова
увидит прекрасную королеву, но и загрустил - оборвалась нить его земной
жизни.
Прихватив свою лютню, Томас вышел из замка и, с белым оленем по правую
руку, с белой оленихой по левую, прошел по улицам деревни, освещенным
серебристой луной, и скрылся в лесу, покинув родной Эрсилдурн навсегда.

 

Родерик - отец моржей

В море у западных берегов Шотландии в былые времена плавали и резвились
тысячи моржей. Говорят, моржи эти имели когда-то человеческий облик и были
красивыми кареглазыми детьми Морского царя, который жил на дне моря; целыми
днями резвились они, смеялись и пели в морских пещерах. Но умерла мать, и
женился царь на другой; люто возненавидела мачеха его детей за красоту и
колдовством превратила их в моржей. Исчезла их грация, туловище стало
толстое, а красивая смуглая кожа оделась шелковистой шкуркой - у кого серой,
у кого черной, а у кого золотисто-коричневой. Не изменились у них только
глаза - карие, лучистые,- и еще не разучились они петь песни, которые так
любили.
Плавали моржи по всем морям-океанам, но раз в год принимали они опять
человеческий облик. В какой-нибудь день на закате найдут тихий укромный
берег, сбросят моржовые шкуры - серые, черные и золотисто-коричневые - и
станут красивыми юношами и девушками, какими когда-то были. Всю ночь и весь
день резвятся на берегу, а как начнет смеркаться, наденут на себя моржовые
шкуры и уплывут в море.
И люди на Гебридских островах верили, что раз в году можно увидеть
детей Морского царя, как играют они на берегу от заката до заката, послушать
их дивное пение.
Рассказывают, что жил на одном острове рыбак по имени Родерик. Шел он
однажды по берегу, где сохла его лодка, вдруг слышит, неподалеку за скалами
кто-то поет. Подкрался к одной скале, глянул за ее гребень, а на песке у
самых волн дети Морского царя играют. Длинные волосы на ветру развеваются,
карие глаза весело и озорно блестят. Недолго любовался ими рыбак, побоялся,
не заметили бы.
Пошел было прочь, вдруг видит, шелковистые шкурки лежат - серые, черные
и золотистые. Наверное, дети царя сняли их и здесь бросили. Взял он
золотистую, самую красивую. "Вот это добыча,- думает,- отнесу-ка я ее
домой". Сказано - сделано, принес рыбак шкурку домой и спрятал на полку, что
над входной дверью.
Сидит вечером Родерик у огня, чинит сети, только что солнце село, вдруг
слышит, кто-то тихонько всхлипывает за дверью. Выглянул, стоит у порога
девушка красоты неописанной, глаза карие, лучистые, кожа нежная, и никакой
одежды на ней, но золотистые волосы густой волной падают до колен и
укутывают всю ее, как плащом.
- Помоги мне, пожалуйста, земной человек,- промолвила красавица.- Я
несчастная дочь Морского царя. Куда-то делась моя шелковистая шкурка. Никак
не могу найти. А не найду - не видать мне больше моих сестер и братьев.
Позвал ее Родерик в хижину, набросил на плечи одеяло. Сразу догадался,
чью золотистую шкурку принес он домой и спрятал под потолок. Ему бы только
протянуть руку, достать моржовую шкурку, утешилась бы дочь Морского царя,
обернулась моржом и уплыла бы к своим братьям и сестрам.
Но поглядел Родерик на девушку: вот бы ему такую жену, как он был бы
счастлив. Скрасит она его одинокую жизнь, будет отрадой его сердцу. И сказал
ей рыбак:
- Где теперь найдешь твою шкурку? Видно, шел берегом моря лихой
человек, взял ее и унес. Оставайся в моем доме, будь мне женой. Я буду
любить тебя всю жизнь.
Подняла на него дочь Морского царя полные тоски глаза и отвечает:
- Страшно мне идти одной к людям. А ты, видно, добрый человек. Если и
правда кто-то унес мою шкурку, нечего делать, останусь я с тобой.
Сказала и тяжело вздохнула, жалея о море, куда уж ей никогда не
вернуться.
Больно было смотреть рыбаку, как тоскует дочь Морского царя, но она
была так кротка и прекрасна, что не мог он отпустить ее обратно в море. И
знал - никогда не сможет.
Много лет прожил Родерик со своей красавицей женой в бедной хижине на
берегу моря. Много детей она ему родила, у всех были лучистые карие глаза, и
все они умели петь дивные песни. Но не переставала тосковать о родной стихии
дочь Морского царя. Часто выходила одна на взморье, слушала, как бьются о
берег волны, и взгляд ее улетал в холодный пустынный простор. Иногда видела
она, как совсем близко резвятся в воде ее братья и сестры, слышала, как
кличут свою дорогую сестру, потерянную столько лет назад. Всей душой рвалась
тогда к ним дочь Морского царя.
Вот раз собрался Родерик в море ловить рыбу, поцеловал жену, детей.
Идет к берегу, где ждет его лодка. Вдруг - дурная примета! - заяц дорогу
перебежал. Решил Родерик вернуться, но глянул на небо и говорит себе:
- Немного ветрено, да что за беда! Я ведь какие бури видывал!
И с этими словами уплыл в море.
Разыгралась погода не на шутку. Ветер свистел и завывал не только на
море, но и на берегу, где стояла хижина рыбака. Выбежал младший сын из дому,
нашел на песке раковину, прижал к уху - ах, как рокочут, как шумят в
раковине волны. Выскочила за ним мать, беспокоится, зовет сына домой.
Только вошли в дом, налетел тут страшный вихрь, хлопнула дверь с такой
силой, что весь дом задрожал, и упало на пол что-то мягкое, золотистое. Да
это же моржовая шкурка, которую спрятал Родерик много лет назад под самый
потолок, и принадлежала она красавице дочери Морского царя. Худого слова не
молвила она о своем муже, по вине которого столько лет томилась и тосковала
на острове. Скинула свое женское платье, закуталась в золотистую шкурку,
простилась с детьми и побежала на берег моря. Нырнула в волны и поплыла.
Потом обернулась, глянула последний раз на хижину, где была все-таки немного
счастлива, а у самой воды стоят ее дети, мать кличут. Но зов моря оказался
сильнее. И она уплыла далеко, далеко и все пела от счастья...
Вернулся Родерик, уже стемнело. Дверь в хижину настежь, очаг остыл.
Защемило у него сердце, чует беду. Пошарил на полке под потолком - пусто,
исчезла моржовая шкурка. Понял Родерик, что вернулась его жена в родную
стихию к братьям
и сестрам. Стали дети рассказывать, как простилась с ними мать,
поцеловала в последний раз и уплыла в море. Слушает их рыбак и плачет.
- Заяц перебежал дорогу, дурной ведь знак. Как это я не внял ему? -
убивался Родерик.- Весь день не везло - и буря, и рыбы не наловил,- а тут
еще такое несчастье.
Не смог забыть он дочери Морского царя, горевал до конца дней. Его
детей, внуков и правнуков так и звали на Гебридах - дети Родерика, отца
моржей.

 

Русалка из Колонсея

Жил когда-то на острове Колонсее молодой князь по имени Эндрю, и
славился он на всю Шотландию своим воинским умением и доблестью. Любил князь
прекрасную девушку Мораг, и она любила его. Вот раз сидят они вместе,
мечтают о близкой свадьбе, как вдруг едет гонец от шотландского короля.
Представился князю и говорит: - Привез я из-за моря колонсейскому князю
письмо от короля. Распечатал Эндрю письмо, и лицо его омрачилось.
- Враг напал на Шотландию,- сказал он невесте.- Король призывает меня
под свои знамена. Не будет у нас через месяц свадьбы, дорогая Мораг.
Приказал князь немедля снарядить лодью и пошел проститься с невестой.
Взяла Мораг руку любимого и надела ему на палец перстень с красным камнем -
рубином.
- Не снимай его,- сказала.- Покуда горит рубин алым огнем, знай, сердце
мое принадлежит тебе.
Поцеловал ее князь и отплыл в Шотландию.
Много недель длилась жестокая битва, наконец выгнали врага за пределы
Шотландии. Исполнил Эндрю свой ратный долг и с легким сердцем пустился в
обратный путь на запад. Часто смотрел молодой князь на заветный перстень,
который горел у него на пальце, как капелька крови. Значит, верна ему Мораг,
ждет его на родном острове.
Море было спокойно, сильно и слаженно гребла дружина. Вот уж погас
дневной свет, засеребрилась на море лунная дорожка, и поднялся вдали над
водой родной остров. Не спится молодому князю, ходит он по лодье, мечтает о
невесте.
Вдруг - что это? Качается на волне красавица с распущенными золотыми
волосами.
Откуда она здесь, уж не упала ли с какой-нибудь лодки? Приказал князь
своим людям сушить весла. А они как не слышат, и скользит лодья вперед все
быстрее.
"Это, верно, русалка",- решил Эндрю и поспешно отворотился: он любил
свою Мораг и ни на кого больше не хотел смотреть.
Но вот лодья поравнялась с русалкой, протянула она свою белую руку,
обняла князя и увлекла с собой в морскую пучину.
Все глубже и глубже опускались они сквозь толщу прозрачной, зеленоватой
воды. Вот уже вокруг них глухое безмолвие.
Мимо плывут рыбы и всякие чудовища. Дно усеяно обломками кораблей,
среди них белеют кости мореходов, нашедших смерть на дне океана.
Наконец приплыли они к дому русалки. Вместо пола - золотой песок,
вместо крыши - где-то высоко-высоко - голубой воздух, вместо комнат - сотни
пещер с бесчисленными переходами. Золотой песок пестрит кораллами, жемчугом,
перламутром.
- Смотри, как у меня красиво! - молвила русалка нежным голосом.- Будешь
жить со мной в этих пещерах, и я буду вечно любить тебя.
- Нет! - воскликнул князь.- Отпусти меня на землю к моей невесте. Ее
одну я люблю во всем свете.
- Ах, останься со мной! - сказала русалка и принесла ему пригоршню
разноцветных ракушек.
А потом спела сладкую русалочью песню и обмахнула его длинными
шелковистыми волосами. Но Эндрю оттолкнул русалку, устремив взор свой на
рубиновый перстень.
- Отпусти меня обратно в надводный мир,- умолял князь.- Я никогда не
полюблю тебя.
- Подумай хорошенько,- тихо проговорила русалка.- Не останешься по
доброй воле, запру тебя в пещеру и будешь моим пленником на веки вечные.
Подумай хорошенько и полюби меня.
- Никогда! - вскричал Эндрю.- Лучше умереть, чем нарушить верность
любимой.
Только он сказал эти слова, золотой песок, ракушки, самоцветы - все
вдруг исчезло, и очутился князь в огромной черной пещере.
Лодья с дружиной тем временем причалила к острову. Никто не видел, как
русалка увлекла с собой князя, и все решили, что он упал в море и утонул.
Вот с каким печальным известием вернулась дружина на Колонсей. Весь народ
оплакивал погибшего князя, одна Мораг не поверила - сердцем чувствовала, что
любимый жив, и ждала его возвращения.
Но не выбраться Эндрю из пещеры - у входа ее пенятся и бурлят могучие
волны. Много дней провел он в водяном заточении, но горел алым светом рубин
у него на пальце, и надежда не гасла в его сердце.
И вот однажды приплыла в пещеру русалка, распустила в воде золотые
волосы.
- Зачем ты приплыла сюда? - крикнул Эндрю.
- Не сердись, князь! Я решила отпустить тебя. Только дай мне взамен
одну вещь.
Какую? - спросил князь.
- Твой рубиновый перстень,- чуть заметно улыбнулась русалка.
Она и не думала отпускать князя, хотелось ей выманить у него кольцо.
Перестанет князь глядеть на рубин и забудет про свою земную любовь.
- Я охотно подарю тебе перстень,- ответил князь, и навсегда останусь в
подводном царстве. Только и ты выполни мою просьбу. Отнеси меня на
поверхность моря, дай последний раз взглянуть на родной остров.
Подхватила его русалка и понесла наверх сквозь толщу зеленоватой воды;
видит Эндрю совсем близко что-то чернеет - да ведь это скалы, сбегающие с
острова в море.
- Дай мне отсюда взглянуть на землю,- попросил Эндрю. Всплыла русалка
наверх, и увидел Эндрю опять звездноенебо.
- А теперь подари мне свой перстень,- протянуларуку русалка.
Глаза ее впились в горящий кровью рубин, и не заметила она, что земля
совсем рядом.
В мгновенье ока выскользнул Эндрю из объятий русалки, ухватился за
выступ скалы, подтянулся что было силы и выскочил из воды на землю.
Рванулась за ним русалка, да уж поздно, не достать ей князя. Крикнула она
что-то гневное и упала обратно в пенистые волны.

 

Шамус и птицы

В Шотландии издревле существовало поверье: если ребенок выпьет молока
из черепа черного ворона, то с годами откроется в нем какая-нибудь чудесная
способность.
Давным-давно в Кинтайре, что на западе Шотландии, жил один князь, и
захотелось ему проверить, так ли это. Родился у него сын, назвали его Шамус;
а когда мальчик подрос, дали ему молока в круглом, хрупком черепе ворона.
Долгое время никто не замечал в княжеском сыне ничего чудесного. Он
играл и вел себя, как все дети, и был, как они, порой несносным, но чаще
очень хорошим мальчиком.
Но вот однажды увидел отец, что сидит Шамус под яблоней, поднял вверх
голову и выговаривает какие-то странные слова, не похожие на человеческие.
Подошел князь ближе, колыхнулись ветки, зашуршали листья, и спорхнули с
дерева десятка два перепуганных птиц.
- Отец, зачем ты спугнул птичек? - сказал Шамус.- Они рассказывали мне
о теплых странах, птицы по осени туда улетают. Там круглый год светит яркое
солнце и плещет ласковое море. Не то что у нас.
- Как это может быть, сын мой? - спросил князь.- Ведь птицы не знают
нашего языка.
- А я все-таки их понимаю,- ответил Шамус.- Говорю с ними все равно что
с тобой.
Очень удивился князь, но вспомнил старое поверье - значит, оно не
выдумка, обрел все-таки его сын чудесный дар.
Шли годы. Шамус вырос, но не забыл птичий язык. Он часто беседовал с
мелкими пташками, что летали над замком, и они рассказывали ему обо всем,
что делается у соседей. А морские'
птицы приносили вести о заморских странах, о кораблях, которые плавают
далеко в океане. Многое узнал Шамус от птиц, он рос умным, сильным и
храбрым, и весь народ не сомневался, что он будет хорошо княжить, когда
придет время.
Так бы оно и случилось, если бы не обрушился на Шамуса
нежданно-негаданно гнев старого князя, его отца. Обедают они раз в парадной
комнате, и Шамус, по обычаю, прислуживает отцу.
Вдруг глянул князь в окно на крышу башни, где каждый год гнездились
сотни птиц, и говорит:
- Скажи мне, сын мой, о чем кричат птицы? Никогда еще они не галдели
так громко.
- Если я скажу, боюсь, ты рассердишься на меня,- ответил Шамус, опустив
глаза.
Ответ сына раззадорил любопытство князя. Ему во что бы то ни стало
захотелось узнать, что такое случилось с птицами. И в конце концов Шамус
сдался:
- Птицы говорят, придет день, и все переменится. Ты будешь прислуживать
мне за этим столом. Вот отчего они так расшумелись.
Услыхал эти слова старый князь и сильно разгневался.
- Ах ты неблагодарный! - воскликнул он, бросив об пол кубок с медом.-
Ты, верно, задумал против отца недоброе! Пойди простись с людьми, и чтобы
духу твоего здесь больше не было!
Напрасно убеждал Шамус отца, что нет у него в помыслах ничего худого.
Не стал слушать его старый князь.
Делать нечего, простился Шамус со своим народом и покинул дом, в
котором родился. Ушел он из Кинтайра нищим, в одном платье.
Пришел на берег моря и думает: "Сяду-ка я на корабль и поплыву в теплые
страны, о которых мне говорили птицы. Там всегда светит яркое солнце, а море
синее, синее".
Долго плыл Шамус по морю, то бурному, то спокойному, и приплыл наконец
во Францию. Сошел на чужой берег и отправился пешком на поиски приключений.
Шел он, шел и пришел в большой парк. На зеленых лужайках белые цветы
весело качают головками, за высокими деревьями горят в небе золотые кровли
башен и островерхих крыш. Догадался Шамус, что это королевский замок.
Подошел к воротам, слышит стук топоров. Глянул - это дровосеки валят вековые
дубы, что растут у стен замка. Вошел Шамус в ворота и остановился в
изумлении: небо над замком черно от множества птиц.
Носятся над головой тучи воробьев и верещат так громко - оглохнуть
можно. Зажал Шамус уши, а тут навстречу ему слуга вышел и говорит:
- Не пытайся, чужеземец, спасти слух от этого шума. Не только под
открытым небом, но и в самом замке некуда от него деться. Наш король ума не
приложит, как избавиться от такой напасти.
Смекнул тут Шамус, что, пожалуй, он один из всех людей может помочь
несчастному королю. И попросил слугу провести его в королевские покои.
Повел его слуга по длинным переходам замка, видит Шамус, сотни
воробьишек бьются крыльями о прекрасные панели, а в парадных залах такой
трезвон, что бедняжки фрейлины кричат изо всех сил, надрывают свои нежные
горлышки, иначе и не поговоришь. Вошли в трапезную - все столы и стулья
воробьями облеплены. И вот наконец пришли в маленький покойчик, где бедный
король изнывал в одиночестве. Все окна заперты крепко-накрепко, у двери
стоит караульный солдат. Но один воробей, умнее прочих, все-таки изловчился
проникнуть в этот непроницаемый покой. Он сидел на подлокотнике кресла, и
король смотрел на него с невыразимой тоской.
Увидел король Шамуса и спросил, зачем пожаловал чужеземец в его
несчастное королевство.
- Позвольте мне, Ваше Величество,- ответил Шамус,- избавить вас от
этого бедствия. Я один из всех людей на земле могу вам помочь.
Лицо короля мгновенно прояснилось.
- Если ты спасешь нас, чужеземец,- сказал он,- я награжу тебя
по-королевски. Но объясни сначала, почему только ты один можешь спасти нас.
И Шамус поведал королю, каким чудесным даром он обладает.
- Я уверен, Ваше Величество, птицы неспроста раскричались. И сейчас
узнаю, в чем дело.
Он посмотрел на воробушка, сидящего на королевском подлокотнике, и с
уст его полились какие-то странные звуки. Выслушал его воробушек, вспорхнул
с кресла и, сев ему на руку, начал взволнованно чирикать. Шамус слушал и
согласно кивал головой. Такого чуда король отродясь не видывал.
- Ну вот, Ваше Величество,- наконец повернулся к королю Шамус,- дело
проще простого. Вы отдали повеление срубить все деревья в королевском парке,
а в их кронах птицы вили гнезда испокон века. Им теперь негде выводить
птенцов. Вот они и под-
няли шум. Прикажите дровосекам не трогать деревья, и птицы сейчас же
угомонятся.
Услыхал король эти слова, вскочил с кресла, распахнул настежь двери и
велит отдать приказ дровосекам не рубить больше деревьев в его королевском
парке. Тотчас вышли из замка шестеро солдат и затрубили в серебряные трубы.
Собрался перед замком народ, и глашатай зачитал королевский указ: ни
одно дерево, ни один куст, ни ветка, ни листик не должны быть срублены,
сломаны или сорваны в королевских лесах.
Как только смолк стук последнего топора, несметные стаи воробьев
выпорхнули из всех залов, покоев, переходов и закоулков королевского замка и
полетели над золотыми кровлями к своим родным деревьям - скорее гнезда вить.
И с того дня ни один воробей, даже самый маленький, не тревожил больше
короля до самой его смерти.
Верный обещанию, король щедро наградил Шамуса, подарил ему корабль,
много золота и всяких драгоценностей.
И поплыл Шамус дальше по морям-океанам. Посетил страны, где золото
лежит прямо на земле, побывал на островах, куда до него не приставал ни один
корабль. И с каждым годом становился Шамус мудрее и богаче. Но где бы он ни
был, он всегда помнил суровые скалы и холодное море далекого Кинтайра.
Так проплавал он десять лет, и не стало у него сил выносить дольше
разлуку с родной землей. Повернул Шамус корабль на север.
Долго ли, коротко плыл, вот уже и знакомый пролив. Стоят люди на берегу
и дивятся на чудесный корабль с золоченым носом, что пристал к их земле.
Зовут старого князя. Вышел князь на берег, приглашает чужеземца к себе в
замок. Не признал в нем родного сына и оказал ему почести, как знатному
вельможе.
Вечером устроили в замке пир. Был в те дни у шотландцев обычай -
важному гостю прислуживал за столом сам князь. Посадили Шамуса на почетное
место, поклонился ему князь и поднес золотой кубок.
- Отец, неужели ты совсем забыл меня! - воскликнул Ша-му.- Я твой сын,
много лет назад выгнал ты меня из дому. А ведь птицы были правы. Сегодня ты
прислуживаешь мне за этим столом. Я с радостью приму из твоих рук кубок,
верни только мне свою любовь. Обними меня, отец, и знай - никогда не
замышлял я против тебя ничего дурного.
Услыхал эти слова старый князь, полились из его глаз слезы, обнял он
Шамуса и стал опять приветствовать его - на этот раз как любимого сына. И во
всем народе было великое ликование.

 

Последний из пиктов

Давным-давно был в этой стране народ, называемый пиктами. Были они
людьми совсем крошечными, с красными волосами, длинными руками, а ступнями
такими широкими,что, когда шел дождь, они могли задрать их поверх голов,и
тогда они служили им как зонтики.
Пикты были великие строители, они построили все древниекрепости в
стране; а знаешь, как они их строили? Я тебе расскажу. Все они становились в
ряд от каменоломни до места, гдестроили, и всяк передавал камни вперед
своему соседу, покудане достраивали всё.
Еще пикты были великим народом из-за эля, который они варили из
вереска: так, знаешь ли, получался необычайно доступный напиток, ибо
вереска, я ручаюсь, было тогда так же много, как и сейчас.
Этого их искусства жадно домогалось другое племя, которое жило в
стране; но пикты никогда не выдавали тайны, а передавали ее от отца к сыну
вместе со строгим наказом от одного к другому: никогда никому не дать ее
узнать!
Под конец у пиктов были большие войны и многие из них были перебиты, и
скоро, поистине, они дошли до того, что стали лишь горсткой людей и наверно
должны были сгинуть с лица земли.
По-прежнему крепко держась за тайну верескового эля, порешили они, что
врагам никогда не вымучить ее из них.
Ладно, дошло наконец до великой битвы между ними и скоттами, в которой
они потерпели полное поражение и все были перебиты, кроме двух - отца и
сына.
И вот перед королем скоттов стояли эти люди, приведенные к нему, дабы
он устрашеньем заставил их выдать тайну. Он прямо сказал им, что, если они
не откроют ее добровольно, он станет пытать их, покуда они не откроются, и
поэтому было бы лучше для них уступить вовремя.
"Ладно, - сказал королю старик, - я вижу, нет толку противиться. Но
есть одно условие, на которое ты должен согласиться, прежде чем уведаешь
тайну". - "И какое же?" - спросил король. "Обещаешь ли ты исполнить его,
если оно не будет ни в чем против твоей корысти?" - спросил старик. "Да, -
сказал король, - я даю такое обещание". Тогда пикт сказал: "Ты должен знать,
что я желаю смерти моего сына, хотя я и не хотел бы взять его жизнь себе.
Сначала сына убей, И я рассказать готов, Как мы варим наш эльИз
вересковых цветов!
Без сомнения, король был сильно изумлен такой просьбой, однако
поскольку он обещал, то приказал, чтобы отрок немедленно был казнен. Когда
старик увидел, что сын его мертв, он высоко подпрыгнул и закричал: "Теперь
делай со мной что хочешь. Сына моего ты мог заставить, ибо был он только
хилым юнцом, но меня ты не сможешь заставить никогда!
И я не скажу тебе, Хотя ты убить готов,Как мы варим наш эль Из
вересковых цветов!
Теперь король был изумлен больше прежнего, ибо не случалось до сих пор,
чтобы его перехитрил простой дикарь. Однако он решил, что не стоит убивать
пикта и что самым большим наказанием ему теперь будет то, что его оставили в
живых. Итак, его забрали как пленника, и он прожил после этого много лет,
пока не стал глубоким-глубоким стариком - неходячим и слепым.
Люди позабыли, что жил такой человек. Но однажды ночью в доме, где он
был, случились какие-то молодцы и устроили великую похвальбу своей силой. Он
приподнялся с постели и сказал, что хотел бы испытать одно из их запястий,
чтобы сравнить его с руками людей, которые жили в былые времена. И они,
смеха ради, протянули ему толстый железный прут. Он просто переломил его
надвое своими пальцами, как ты переломил бы трубку. "Изрядный хрящик, -
сказал он, - но совсем не то, что десницы в мое время".
Это был последний из пиктов.

 

Путешествие Финна в Лохланн

Из древних легенд о фьанахШотландия издавна славилась своими героями.
О самом отважном из них - о Финне Мак Хумале - слагались легенды,
которые передавались от поколения к поколению.
Финн предводительствовал отрядом из девяти тысяч воинов. Назывался этот
отряд Воинством Фьанов; он объединял Ирландию и Шотландию, или, как говорили
древние, Эрйн и Альбу.
Вряд ли найдется хоть клочок земли в этих двух странах, где бы не
сохранилась память об этом герое и его подвигах.
Воинство Фьанов родилось в ту пору, когда лохланнахи, или, как их потом
стали звать, норвежцы, совершали набеги на берега Эрина и Альбы. И верховный
король Эрина созвал большой совет, чтобы решить, как одолеть могущественного
врага. Совет мужей предложил выбрать сто лучших юношей и девушек и поженить
их, чтобы их дети и внуки слились в могучее воинство, которое победит
пришельцев из Лохланна.
Вот как родилось в Эрине племя славных воинов. Под предводительством
Финна они прогнали врагов с родной земли и больше не пускали их на
Британские острова.
Предание говорит, что Финн был не самым могучим воином в Воинстве
Фьанов. Не силой прославился он, но мудростью и великодушием, защитой слабых
и незапятнанной честью. Говорили: "Никогда Финн не продаст друга".
Мы вам поведаем, как Финн ходил однажды в Лохланн.
Вскоре после того как Воинство Фьанов прогнало пришельцев из Лохланна,
Финн и его воины охотились в горах на оленя и увидели незнакомца,
приветствовавшего их на чужом языке.
- Откуда ты и что тебе здесь надо? - спросил Финн.
- Издалека. Я ищу себе господина,- ответил незнакомец.
- Мне как раз нужен слуга,- сказал Финн.- А что ты попросишь, если
прослужишь у меня один день и один год?
- Совсем немного,- ответил незнакомец,- а именно вот что: когда
кончится моя служба, обещай пойти со мной на праздничный ночной пир во
дворец лохланнахского короля. Только пойдешь ты один, никто не должен тебя
сопровождать - ни собака, ни человек, ни теленок, ни дитя. И без оружия!
Финн хлопнул незнакомца по плечу, да так, что тот скатился вниз до
середины горы. И сказал:
- Твои условия мне по душе! Они сулят приключения. Прослужи у меня один
день и один год, и я пойду с тобой на ночной пир в Лохланн.
Один день и один год незнакомец преданно нес свою службу, а когда вышел
срок, явился к Финну и напомнил об условии.
Тогда Финн призвал к себе все девять тысяч своих воинов и сказал им:
- Я должен выполнить уговор с этим юношей, и сейчас я ухожу от вас.
Когда вернусь, я не знаю. Но если через один год и один день я не приду,
значит, меня убили в Лохланне. Коли это случится, пусть все, как один - кто
с острым мечом, кто с тугим луком,- ступят на берег Лохланна, чтобы
отомстить за меня в великой битве.
И Финн покинул свой дом, а его шут крикнул ему вдогонку:
- О Финн, первый среди людей, не побрезгуй моим советом, ибо случается,
что мудрость короля застревает в башке у дурака.
- А каков твой совет? - спросил его Финн.
- Послушай меня, возьми с собой золотой ошейник Брана.
(Бран был верным и самым сильным гончим псом Финна). Ведь ошейник - не
пес, не человек, не теленок, не дитя и не оружие, однако может сослужить
тебе великую службу.
- Послушаю и возьму,- ответил ему Финн.
Он положил в карман ошейник Брана и покинул своих людей в сопровождении
юноши, который прослужил у него один день и один год.
Финн был быстр на ногу и подвижен, однако он с трудом поспевал за своим
спутником - тот летел словно на крыльях. Финн лишь старался не упускать его
из виду, когда они пробирались сквозь заросли и извилистые ущелья,
переходили вброд реки, огибали озера.
Если же юноша пропадал где-нибудь впереди за высокой горой, Финн еще
прибавлял шагу и огибал гору с другой стороны, чтобы скорей увидеть его и не
сбиться с пути.
Путешествие кончилось, когда они достигли королевского замка
лохланнахов.
Зловещий, мрачный, стоял он на самом берегу моря, где пенистые волны с
ревом разбивались об острые скалы.
Измученный и усталый после трудного путешествия, Финн вошел в замок и
опустился в кресло, чтобы отдохнуть, а затем принять участие в пире. Он
хорошо помнил уговор с незнакомцем.
Но не пир ждал Финна Мак Хумала в замке короля лохланнахов.
Сам король и хмурые вожди кланов, а также все лучшие воины Лохланна
собрались в тот день, чтобы решить сообща, какой смерти предать героя
фьанов. С той минуты как Финн вступил в этот замок, он стал их пленником и
знал, что пощады здесь не увидит.
- Повесить его! - сказал один.
- Сжечь!
- Утопить в самом глубоком озере!
Советы следовали один за другим, как удары тупого меча.
- Нет, пусть Финн Мак Хумал умрет позорной смертью! - сказал воин с
самым темным, свирепым лицом.- Пустим его в Большое Ущелье, где живет Серый
Пес. И Пес его растерзает. Нет смерти позорней, чем смерть от зубов собаки!
Эти слова вызвали восторг и громкое одобрение у собравшихся: кто станет
спорить, что нет хуже смерти, чем от клыков и когтей свирепого Серого Пса,
стерегущего мрачное Большое Ущелье, куда даже самый отчаянный воин вот уже
столько лет не смел заходить.
Не мешкая более, воины отвели Финна в Большое Ущелье и оставили там
среди колючих зарослей и неприступных скал, овеянных едкой, сырой мглой,
одного. Только протяжный вой Серого Пса разрывал тишину.
Остаться в Большом Ущелье или бежать - конец для Финна был бы один:
смерть.
Но уж лучше пасть жертвой страшного Пса, чем от руки предателей,
хитростью заманивших его в свой замок,- так решил Финн и остался.
Вдруг где-то во мгле перед ним вырос Серый Пес, и невольно у героя
задрожали колени и страх сжал горло. Пес был ростом не меньше Брана -
любимой гончей Финна. Шерсть встала дыбом у него на спине. Пасть разинулась,
обнажив острые, длинные зубы и красный язык. Из ноздрей с такой силой
вырывалось дыхание, что разметало все вокруг на три мили, не меньше. У Финна
похолодела спина, оцепенело сердце. И тут он вспомнил, что в кармане у него
лежит золотой ошейник Брана, который он прихватил из дома по совету своего
дурака. И вспыхнула искра надежды.
Он вынул ошейник и помахал им в воздухе. И вот словно свершилось чудо.
Серый Пес замер, перестал злобно рычать и завилял хвостом. Потом подполз на
брюхе к Финну и лизнул его сначала в руку, потом в лицо, шею, ноги. Он
зализал Финну все царапины и болячки от колючих кустов и острых камней.
Финн надел Серому Псу на шею золотой ошейник Брана и вывел из Ущелья
этого страшного укрощенного зверя.
Воины и друзья устроили пир в честь возвращения Финна. Но чудом было не
то, что Финн невредимым вернулся домой - все верили в его ум, находчивость и
отвагу,- а встреча Серого Пса с Браном. Правда, секрет этой дружеской
встречи оказался простой: Серый Пес и Бран были братья.

 

Смерть Фраоха

Вздох друга на лужайке Фраоха, вздох по герою за оградой, ее
окружившей; вздох, который заставляет каждого мужчину скорбеть, а каждую
женщину - плакать. Там к западу есть каирн, который укрывает Фраоха с
мягкими волосами, сына Фиахи. Он тот, кто повиновался призыву Мейв, и от
которого этот Каирн Фраоха носит свое имя. Плачут женщины Круахана; горестна
причина их плача, ибо их жалобные вздохи вызваны Фраохом древних оружий,
сыном Фиахи. Больше всех его оплакивает дева, что приходит рыдать на лужайку
Фраоха, - кареглазая, с вьющимися локонами, - единственная дочь Мейв,
которой повинуются герои, единственная дочь Карула прекрасноволосая, чей бок
по ночам был простерт рядом с боком Фраоха. Хотя было много мужчин, что
искали ее любви, она никого не любила, кроме Фраоха.
Когда Мейв нашла, что ей отказал в предпочтении герой с нравом без
изъяна, она замыслила уязвить его тело, поскольку не разделил он с ней ее
буйство. Она поставила для него смертную западню, потому что не уступил он
хотениям женщины. Горестна была гибель его от змея, - каким образом, я
сейчас правдиво поведаю.
На озере Мейв, где южный простирается берег, росла рябина; и во всякий
месяц любого времени года видны были ее спелые плоды. Так хороши были
гроздья ее, что была она слаще цветочного меда, и краснеющий плод
поддерживал человека, лишенного пищи, в течение трех дней. Несомненно,
прибавляла она человеку год жизни, и недужный получал облегчение от сока ее
спелых ягод. Но с добычей ее сопрягалась опасность, ибо, хоть была она
испытанным для людей лекарством, при ее корнях скрывалось ядовитое чудище,
чтобы помешать всякому приблизиться и оборвать ее.
Мейв, дочь Омаха щедрых кубков, охватила мучительная болезнь. Она
отправила посланье к Фраоху, и герой вопросил, в чем желанье ее. Она
отвечала, что не сможет поправиться, пока не получит в свои изящные руки
полную пригоршню плодов с того холодного озера, сорванных никем иным, только
Фраохом. "Не был я нанят плоды собирать, - сказал сын Фиахи с алеющим
лицом, - но, хоть не делал я этого прежде, - добавил Фраох, - сейчас я
пойду, чтобы нарвать плодов для Мейв".
Фраох удалился, нехотя ступая, и пустился плыть по озеру. Он нашел
чудище крепко спящим, а пасть его была раскрыта на дерево. Фраох, сын Фиахи
острооружный, ушел от чудища незамеченным, неся полную пригоршню красных
плодов туда, где Мейв тосковала по ним.
"Хотя хорошо то, что ты сделал, - сказала Мейв с белоснежной грудью, -
ничто не облегчит меня, благородный воин, кроме ветви, оторванной от
ствола".
Фраох, юноша, не знавший страха, снова отправился плыть по спокойному
озеру; однако не мог он, как ни велика была его удача, избежать назначенной
ему смерти. Он ухватил рябину за верхушку и оторвал ветвь от древа; но,
когда он направлялся к берегу, разбуженное чудище заметило его. Оно настигло
его, когда он плыл, и ухватило руку своей зияющей пастью. Фраох схватил
чудище за пасть; если бы у Фраоха был теперь его клинок!
Чудище изгрызло его прекрасную грудь и оторвало ему напрочь руку. В
спешке примчалась белокурая дева, неся клинок, от которого не было проку.
Схватка эта была недолгой; рука его все еще держала чудовище за голову.
Горестным был исход борьбы между Фраохом, сыном Фиахи, и змеем. Они
пали бок о бок у этих прибрежных бурых камней. Когда благородная дева
увидела это, она пала на берег облаком тумана. Очнувшись от забытья, она
взяла в свои ладони его обмякшую руку: "Хотя быть тебе к ночи растерзанной
птичьей добычей, велико деяние, что ты совершил".
Если бы это случилось в схватке героев - что пал Фраох, даритель
золота! Печальна погибель его от чудовища; горестно пережить его. Чернее,
чем ворон, была роща его волос; краснее, чем кровь олененка, были щеки его;
нежнее, чем пена потоков, белее, чем снег, была кожа Фраоха. Крепче, чем
ворота, был его щит; длинна, как меч, была его рука; широк, как доска
корабля, был его клинок; много героев вкруг него
собиралось. Выше, чем мачта, было его копье; слаще, чем струнный лад,
был его голос. Пловец, который превосходил Фраоха, никогда не ступал в реку.
Добротна была крепость его рук, и выше похвалы - быстрота его ног. Душою он
превосходил короля. Никогда он не уклонялся от битвы. Красив был вождь,
которого чтили люди, красивы щеки, что соперничали с розами в алости;
красивы уста, которые не прекословили зову дружбы и не уклонялись целовать
красавиц.
Мы отнесли на лужайку, в ее круговую ограду, тело Фраоха-героя. После
того как умер достойный, мы сожалеем, что остаемся в живых.
Жесточайшей из женщин была она, из тех, что когда-либо видели очи, -
та, что послала Фраоха сорвать ветвь после того, как принес он плоды.
Лужайка носит его имя; Лох Мейв называется озеро, где чудище несло свою
стражу и зев его был раскрыт на дерево.
ПРИМЕЧАНИЯ"Смерть Фраоха" - текст из рукописи шотландского сельского
учителя Джерома Стоуна (1727-1756), собирателя и знатока подлинной гэльской
поэзии. Большинство такого рода произведений, записанных в Шотландии, имеет
единую с ирландской традицией тематику, что естественно для гэлов-скоттов,
имеющих общий культурно-духовный запас. Используя те из гэльских источников,
которые группируются вокруг Финна и его фениев, Джеймс Макферсон сочинял
свои "Поэмы Оссиана", гениальный в своем роде, но отнюдь не подлинный эпос.
"Смерть Фраоха" - реликт другого цикла гэльских преданий, нежели цикл Финна,
и определенно более древнего, чем он.

 

Великое бедствие фениев

Однажды, когда у Патрика не было псалмов для пения, а был досуг для
застолья и беседы, он пошел к дому Ойсина, сына Финна, чьи речи были приятны
его ушам. Патрик сказал: "Приветствуем тебя, неунывающий старец, и пришли
навестить твое жилище, доблестный краснолицый герой, что никогда не
отказывал в просьбе. Желаем услышать от тебя, о внук Кумала с крепким мечом,
рассказ о самой большой напасти, постигшей фениев с тех пор, как впервые ты
начал ходить по их следам".
Ойсин сказал: "Охотно расскажу тебе, о Патрик сладких псалмов, о самой
большой напасти, что когда-либо постигала фениев с тех пор, как впервые
явились герои Финна.
Финн в возрасте героев позабыл позвать на пир при Ал-майне, на красном
холме, нескольких фениев, возгоревшихся
гневом и негодованием. "Поскольку ты не удостоил нас че сти
праздника, - сказал Мак Ронайн сладкоголосый, - я и благородный Айльте
увольняем себя на год от службы Финну". Отъезжая, они молчаливо положили
свои щиты и мечи на борта своих кораблей. Два благородных вождя отправились
в Лохланн, королевство блестящих мужей.
В течение года красавцы бойцы были в друзьях короля - острооружный сын
царственного Коннхара и Айльте, никогда не отказывавший в просьбе. Королеву
Лохланна, страны бурых щитов, постигла сильная страсть, которую не могла она
скрыть, к длинноволосому Айльте-воителю. С ним она привела свой помысел в
исполнение и сблудила от ложа короля.
Это было деяние, за которое пролилась кровь. Они же - королева и
Айльте - отправились в путь через море к Ал-майну героев, жилищу Финна.
Королем Лохланна был в то время человек, который добился победы в
каждом противоборстве, - Айргин, сын Айннира, король кораблей, весьма
искусный в делах оружия. Король собрал свое войско и твердыню из кораблей,
обильно снабженных припасами. Девять владык объединили свои силы в дерзкое
воинство из мужей Лохланна. Они присягнули, что не возвратятся из плавания,
оставив Финна за своей спиной. Но всякий меч хорош, покуда не испытан в
битве.
Они дерзко направили свои корабли к побережью Ирландии и плотно
расположили свои силы вблизи того места, где был Финн, окруженный своими
воинами. Пришло послание к Финну, грозная весть, что была причиной скорби
для многих, - вызов вождям Инисфайла на северный берег.
Мы послали к ним королевну, голубоглазую и белозубую, и послали с ней
сотню коней, лучших из всех, что когда-либо направлялись уздой, а на них сто
всадников, облаченных в атлас, сиявший как солнце.
Когда она спустилась к берегу, то оставила коней позади и зашагала
вперед навстречу мужам Лохланна. Два золотых яблока были в ее правой руке, а
на рукавах ее платья было выткано дерево.
Айргин спросил: "Какие вести от людей Финна, о дева завитых локонов?"
Дева сказала: "Раз твоя жена нарушила свой брачный обет и виновна в
бесчестном деле, тебе предлагается дружба Финна. Ты получишь меня в залог
исполнения дела и, если примешь предложенное, ты получишь дружбу и сотню
коней, лучших из всех, что когда-либо направлялись уздой, а на них сто
всадников, облаченных в атлас, сияющий как солнце. Ты получишь это и сто
поясов, - болезнь не сможет поразить тех, кто подпояшется ими; они
останавливают боль и муку; прекрасный подарок беременным женщинам. Ты
получишь это и сто блюд, которые ставились перед королями мира, - тот, чья
пища приготовлена на них, будет наслаждаться вечной юностью. Ты получишь это
и сто кораблей, что рассекают волны с нарастающей скоростью, с бывалыми
моряками, счастливыми во всякой битве. Ты получишь это и сто воинов, что
добывают дань в суровом сражении. Ты получишь это и сто быстрых ястребов,
победных в воздухе. Ты получишь это и сто плодовитых кобыл, а белого скота
столько, сколько вместит долина. Получив эти дары, возьми свою жену и
заключи с нами мир".
Айргин сказал: "Я не заключу мира ни с Айльте, ни с благородными
фениями, покуда не сделаю Финна моим пленником и не погоню его скот к
берегу".
Дева ответила: "Говорю тебе, Айргин, согласно с моим суждением в этом
деле, что, какова б ни была твоя сила, ты никогда не сделаешь Финна
пленником и не погонишь его скот к берегу. Но так как мои предложенья
неразумно отвергнуты, я возвращаюсь, а потому прощай". Айргин сказал: "Не
уходи, о дева завитых локонов, благородная королевна со сладким голосом; ты
примешь драгоценные камни, и я привяжу себя к твоему боку навсегда".
Дева ответила: "Я возвращаюсь, о вождь этих полчищ, ибо не могу унять
ярость твоего мщения, не могу получить прощенье для безрассудной пары".
Королевна поворотилась и ускакала ко дворцу своего отца. Много было
поднято шелковых знамен, и вскоре фении выстроились в боевом порядке.
Семь раз по двадцать наших лучших воинов и сам Айльте в первых рядах
пали от руки великого Айргина, против которого ополчились войска.
Когда Финн, долго хранивший молчание, увидел погибель своего войска, он
был разъярен. Он многое сделал, побуждая фениев. "Кто сразит Айргина в
битве, иль мы оставим ему это торжество над нами без отмщения?" Тогда
ответил Голл, самый неукротимый из воинов: "Дай мне схватиться с Айрги-ном в
битве, испытай доблесть героя".
Финн сказал: "Возьми Мак Анлута и темноволосого Диар-майда, красавца
Киарана и Мак Анлейга, чтобы защитить себя от ран воина, - возьми их по двое
как по щиту на каждый бок".
Восемь дней без перерыва длилось избиение наших войск. На девятый день
Голл добыл голову короля Лохланна с бурым шитом. Никто не избежал лезвия
меча и, ликуя, не возвратился из битвы. Из полков короля Лохланна никто не
вернулся домой, в родную землю. Четырежды двадцать и еще пять тысяч мужей
славы пало от рук Тары и Голла, а две тысячи - от рук Оскара храбрых деяний
и Кайрилла светлокожего. Поручусь именем, что ты дал мне, о Патрик сладких
псалмов, - там пало от Финна и от меня столько же, сколько от тех четверых.
В той битве почти половина фениев была сражена на юго-западном берегу; а до
захода солнца дожило не больше трети из них".
ПРИМЕЧАНИЯ"Великое бедствие фениев" - одна из старинных гэльских поэм,
записанных в 1784 году доктором Янгом, который отправился в горную Шотландию
с целью разыскать первоисточники сочинений, опубликованных Джеймсом
Макферсоном под названием "Творения Оссиана".
Известно, что вызванная этой публикацией "оссиановская полемика" была
исключительно плодотворной: она сделала всеобщим интерес к подлинной
гэльской (и шире - кельтской) традиции, принесла множество открытий, хотя в
конце концов доказала, что автором "Творений Оссиана" был сам Макферсон.
Благодаря Макферсону, повестям о Финне и его фениях было суждено второе
рождение. "Великое бедствие фениев" было использовано Макферсоном в
сочинении "Битва при Лоре", вошедшем в первый том "Творений Оссиана" (1765).
Это установлено доктором Янгом, опубликовавшим гэльский текст первоисточника
с параллельным английским подстрочником. По этому изданию и выполнен
перевод.

 

Скала кузнеца на острове Скай

Рассказывали, что внутри этой Скалы спят фении и что, если кто-нибудь
войдет туда и 1рижды подует в Деревянного Свистуна, который лежит рядом с
Финном, они поднимутся живыми и здоровыми, какими были прежде.
Кузнец, который жил на острове, слышал этот рассказ и решил попытаться
войти в Скалу. Он дошел до места, где она была, и тогда ему пришла хорошая
мысль насчет ключа к входному отверстию. Он возвратился в кузницу и сделал
ключ, который подходил к скважине. Затем он вернулся к Скале, и как только
повернул ключ в скважине, дверь открылась.
Он увидел перед собой обширное, пространное место и непомерно больших
людей, лежавших на полу. Один человек, громадней, чем остальные, лежал
посредине, а рядом с ним - большой полый деревянный жезл. Кузнец подумал,
что это
Деревянный Свистун. Но он был такой большой, что кузнец испугался, что
не сможет его поднять, не то что свистнуть в него. Постоял он немного,
рассматривая его, но под конец понял, что слишком далеко зашел и любой ценой
должен попытаться. Он взялся за Деревянного Свистуна и с трудом поднес его
ко рту. Он дунул в него что было силы, и звук оказался таким громким, будто
Скала со всем, что было на ней, рухнула ему на голову. Громадные
неповоротливые люди, что лежали на полу, содрогнулись от макушек до подошв.
Он дунул в Деревянного Свистуна в другой раз, и одним рывком привстали
они на локтях. Их пальцы были как лозы лесного винограда, а руки - как ветви
железного дуба. Своей величиной и устрашающей наружностью они ввергли его в
такой ужас, что отбросил он Деревянного Свистуна и помчался прочь. Тогда они
закричали ему вослед: "Худо, что ты нашел нас; еще хуже, что ты нас
оставил!"
Но он не оглядывался, пока не выбрался наружу и не запер дверь. Затем
он вытащил ключ из скважины и забросил его в озеро, что было рядом со Скалой
и что зовется по сей день Озером Скалы Кузнеца.
ПРИМЕЧАНИЯ
Эта короткая, но многозначительная история записана в 1889- 1890 годах
в северошотландском графстве Аргайл со слов гэльского сказителя Александра
Камерона, который, как это обычно бывало, слышал ее в детстве от стариков.

 

Смерть Дуффа, короля Шотландии

После смерти короля Индульфа королевство получил Дуфф, сын Малькольма.
В начале своего правления он сделал Кулена, сына короля Индульфа, правителем
Кумберленда и отправил его на Эбуды, бывшие тогда в усобице и беспорядке,
чтобы обуздать частые разбои, совершаемые там. Ибо молодые воины из знати,
собравшие вокруг себя великое множество приспешников, сделали простых людей
своими данниками, обложив денежною пеней каждую семью сверх обычной
четвертины. И все же Кулен поступил с этими воинами не более сурово, чем с
самими правителями острова, которые должны были обуздать подобные насилия.
Он приказал на будущее, чтобы те, чьим небрежением случатся эти бесчинства,
делали народу возмещение, а также платили пеню королю. Это повеление
поразило таким ужасом этих праздных
никчемных молодцев, что многие из них переправились в Ирландию и
зарабатывали там себе на жизнь поденной работой. Насколько это было
приемлемо для народа, настолько же было оскорбительно для знатных союзников
тех, кто был изгнан, и для многих родом помладше, что свыклись с таким
праздным образом жизни.
Эти люди на всех своих встречах и сборищах, вначале таясь, а затем и в
присутствии множества таких, кто их одобрял, начали откровенно поносить
своего короля. Утверждалось, что он презрел знать и был совращен и обольщен
советом дурных священников; что он унизил людей благородного происхождения и
принудил их к рабским трудам; что он продвинул самых подонков из народа к
высшим почестям; в общем, он сделал так, чтобы всякая вещь перевернулась
вверх дном.
Они прибавляли далее, что если дела пойдут таким чередом, то либо знать
должна перебраться в другие страны, либо, иначе, должна взять себе нового
короля, который сможет править народом по тем древним законам, которыми
королевство достигло сей вершины величия, начавшись со столь малого. Посреди
этих смут король был охвачен новым и необычным недугом, у коего не было
очевидной причины. Когда все средства были испробованы всуе, неведомо от
кого распространилась молва, что он был околдован. Подозрение возникло то ли
от каких-то признаков его недуга, то ли оттого, что тело его истощилось и
иссохло из-за постоянного потения. И силы его столь много были подорваны,
что врачи, присланные из ближних мест и издалека, не знали, что предпринять
ему на пользу. Когда не обнаружилось обычных причин недуга, они разом
возложили вину на счет тайной причины.
И покуда все были заняты болезнью короля, пришли наконец вести, что у
Форреса, крепости в Мюррэе, творились против него ночные сборища и заговоры.
Сообщение было принято за истину, ибо ничто ему не противоречило. Посему к
Дональду, правителю замка, которому король очень доверял даже в своих
важнейших делах, было послано несколько верных посланцев, чтобы он отыскал
истину в этом деле. Из признания, сделанного одной блудницей, чья мать была
замечена в колдовстве, тот раскрыл целый заговор. Ибо юная девушка выболтала
несколькими днями раньше некие слова касательно болезни и смерти короля.
Будучи схвачена и приведена к пытке, она при самом первом взгляде на пытку
тотчас рассказала, что замышлялось против жизни короля. После этого было
послано несколько воинов, разыскавших мать девушки и нескольких других
кумушек, когда те плавили изображение короля, сделанное из воска, на
медленном огне. Замысел их был таков: как постепенно растопится воск, так же
король, исходя потом, капля за каплей сойдет на нет; и когда воска больше не
останется, тогда дыхание покинет его и он тотчас умрет.
Когда изображение из воска было разбито, а ведьмы наказаны, в тот же
месяц, как говорят некоторые, король освободился от своего недуга.
Эти вещи я передаю так, как слышал о них от наших прадедов; что думать
об этом роде колдовства - я представляю суждению читателя, предупреждая его
только, что этого рассказа не было найдено среди наших старинных хроник.
Между тем страх перед королем улегся, поскольку надеялись, что он
вскоре умрет; много разбоев и убийств совершилось повсюду. Дуфф, к которому
вернулась его сила, стал преследо-
вать разбойников по Мюррэю, Россу и Каитнессу и уничтожил многих из них
в нескольких стычках, когда представился случай; но главаря разбойников он
привел в Форрес, чтобы покарать их в этой крепости как можно более
торжественно.
Тут Дональд, правитель крепости и замка, стал ходатайствовать перед
королем о прощении некоторых из его родичей, что были в шайке. Однако
получив отказ, он впал в сильнейшее негодование, как если бы был тяжко
оскорблен. Разум его целиком был занят мыслями о мести, ибо он полагал, что
услуги его, оказанные королю, столь велики, что тот не должен отказывать, о
чем бы он его ни попросил. И сверх того, жена Дональда, находя, что кое-кто
из ее родни также подлежал общему наказанию, еще больше воспламенила без
того негодующее сердце мужа хитрыми и злобными излияниями, побуждая его к
тому же домогаться смерти короля. Она утверждала, что, поелику он правитель
замка, жизнь и смерть короля находятся в его власти и, имея эту власть, он
мог бы не только кончить дело, но и скрыть его, когда оно будет совершено. И
вот когда король, усталый и изнуренный делами, спал крепче обыкновенного, а
свита его, напоенная Дональдом, также полегла в глубоком сне, - он послал
внутрь убийц, о которых не знала ни одна душа.
И после того как они убили короля, они так ловко вынесли его черным
ходом, что не обронили даже капли крови. Так он и был зарыт в двух милях от
аббатства Кинлосс, в укромном месте под маленьким мостом. Поверх него
положили зеленый дерн так, чтобы не было никакого признака, что там
разрывали землю.
Это кажется мне более правдивым рассказом, чем то, что пишут другие:
будто, отведя течение реки, тело его бросили в
яму на дне, а когда воду вернули в ее русло, тогда его могила, какой
она была, сокрылась.
Кроме того, исполнители этого кровавого деяния были убраны Дональдом с
дороги, потому что существует мнение, воспринятое от наших предков, которое
все еще бытует среди простонародья, что "кровь будет истекать из мертвого
тела много дней после того, как человек был убит, прямо, как если бы его
убили только что, - если убийца будет налицо".
Днем позже, когда распространился слух, что короля погубили и что все
его ложе было забрызгано кровью, - Дональд, как бы пораженный ужасностью
деяния, вбегает в спальню короля и, как бы обезумев от гнева и жажды мести,
убивает охранников, назначенных в свиту короля. После этого он учинил
повсюду усердное дознание: не мог ли кто обнаружить мертвое тело? Остальные,
будучи поражены ужасным злодейством, а также страшась за собственные жизни,
возвратились каждый в свой дом.
Так этот добрый король ужасно бесчеловечно и подло был убит во цвете
своих лет, после того, как правил он четыре года и шесть месяцев. А
сословия, как только смогли, собрались, чтобы избрать нового короля.
ПРИМЕЧАНИЯ"Смерть Дуффа, короля Шотландии" - это извлечение из "Истории
Шотландии", написанной на латинском языке Георгом Бухананом (1506-1582). Те
же события, с небольшими разночтениями, содержатся в "Хрониках" Холиншеда,
его современника. И Буханан и Холиншед опирались на труды своих
предшественников (например, Фордуна и Боэция).

 

Гарри и женщины

Вот по какому случаю фении были близки к голодной смерти. Они жили за
счет оленей, на которых охотились, а охота из-за колдовства не удавалась им.
Они были так голодны, что держали свои животы на семи дубовых заколках. Но
их женщины становились все жирнее и жирнее, пока мужчины умирали от голода.
Каждый день они ходили на холм и ничего не добывали на охоте. Финн не знал:
что такое добывают женщины, что помогает им толстеть, - это не могла быть та
малость, что способны были дать им мужчины. Однажды Финн оставил одного
фения по имени Гарри в доме, чтобы последить за женщинами и выяснить, что
они Добывают.
Когда фении ушли, Гарри увидел, как женщины умываются и идут на берег
собирать раковины. Каждая из них
вернулась оттуда с подолом раковин; и когда они приготовили моллюсков и
съели их, то зарыли ракушки, из страха, что фении их заметят.
Увидев это, Гарри пошел в дом, улегся и заснул. Обычно он ужасно
храпел, когда спал. Женщины услышали храп в доме, посмотрели и увидели его,
спящего на полу. Они поняли, что их предали; им ничего не оставалось, кроме
как убить Гарри, потому что, расскажи он другим фениям, что женщины ходят на
берег за раковинами, мужчины опустошили бы берег в два дня, и женщинам
ничего бы не осталось.
Женщины вошли в дом. У Гарри были длинные волосы; они сделали из них
девять кос и наложили девять заколок, по заколке на каждую косу, пригвоздив
их к полу. А затем все они вышли и подняли крик вокруг дома. Гарри вскочил и
оставил свои волосы и кожу пригвожденными к полу; он вышел лысый и
окровавленный, без волос и кожи на голове. Он не знал, что ему сделать с
женщинами, и бегал за ними, пока не загнал всех в дом. Когда они оказались
внутри, он запер дверь и предал дом над их головами огню.
Он знал, что его непременно ждет смерть, когда другие фении придут
домой и найдут сгоревших женщин; и он подумал, что лучше ему бежать. Тогда
случилось, что начал падать снег, и Гарри стал пятиться задом от дома,
покуда не достиг берега; там он нашел пещерку и схоронился в ней.
Когда фении пришли домой с холма, они нашли перед собой только голые
руины и сгоревших женщин. Они увидели следы ног, ведущие к дому, но ни
одного, ведущего от дома. Финн поклялся острием своего меча, Мак а'Луйна,
что никогда не успокоится, пока не обезглавит человека, кото-
рый сделал это. Он велел фениям идти по следам и посмотреть, откуда они
ведут. Они шли по следам, пока не обнаружили Гарри в пещерке на берегу;
тогда они привели его к Финну.
Бедный Гарри рассказал Финну, что с ним приключилось и обо всем, что он
сделал. "Ладно, - сказал Финн, - ты сделал с ними только то, что они
заслужили. Если бы я не поклялся острием своего меча, что не успокоюсь, пока
не обезглавлю Мак а'Луйном человека, который это сделал, я не предал бы тебя
смерти; но теперь ты должен умереть".
"Тогда, - сказал Гарри, - ты должен дать мне ту смерть, которую я
выберу", "Это ты можешь иметь", - сказал Финн.
"Вот какую смерть я выбираю, - сказал Гарри, - пусть мне отрубят голову
на твоем бедре Мак а'Луйном, который будет держать мой сын Аод".
У Гарри был сын по имени Аод; не было из фениев никого более
доблестного, чем он.
Когда Финн услышал, что Гарри хочет быть обезглавленным на его бедре,
он испугался, что потеряет свою ногу, потому что меч его не мог делать
незавершенный удар: он должен был разрубить то, что было перед ним, иначе
потерял бы свою волшебную силу и стал бы не лучше любого другого меча. Но
приходилось держать свое слово. Поэтому он взял семь дубовых балок, семь
старых шкур и семь слоев твердого торфа; голову Гарри положили на его бедро,
а поверх нее семь балок, семь шкур и семь слоев торфа. Привели Аода, сына
Гарри, дали ему меч Мак а'Луйн и велели "разрубить это". Аод не знал, что
было снизу, он взмахнул мечом и перерубил семь
балок, семь шкур и семь слоев твердого торфа и отрубил голову своему
отцу; и меч остановился, коснувшись Финнова бедра.
Когда Аод увидел, как упала голова его отца, он поднял меч, повернулся
к Финну и спросил: "На ком мне выместить смерть моего отца?""Иди, - сказал
Финн, - и вымести ее на высоком приливе, что находит на берег".
Аод пошел, взял весло, вошел в лодку и не пускал высокий прилив в
течение трех приливов после этого. Затем он утомился, положил под руку весло
и заснул; а прилив нахлынул и утопил его, пока он спал.
ПРИМЕЧАНИЯ"Гарри и женщины" - текст, записанный известным фольклористом
Джоном Лорном Кэмпбеллом в 1950 году от гэльского сказителя, уроженца
острова Южный Уист, Энгуса МакЛеллана. Сказители, подобные ему, были на
протяжении веков главными хранителями Традиции. Многое из того, что они
хранили в памяти, было некогда записано средневековыми монахами; многое так
и осталось в устном предании. Во всяком случае, сказитель всегда был
источником не менее ценным и достоверным, чем старинные рукописи; эта
ценность становилась абсолютной в том случае, когда предание веками
оставалось устным. Все свои рассказы сказители-знатоки старины перенимали от
предшественников - членов семьи, соседей, захожих странников, нищих или
бродяг, - "и некоторые истории можно было проследить от рассказчика к
рассказчику на несколько поколений назад, порой до начала XVIII века".

 

Король Малькольм и святые Гексама

Когда Малькольм, король скоттов, опустошал жестокой резней Нортумбрию,
он сохранял в то же время мир с Гексамской обителью, ради славы святых, что
почили в ней. Но когда, по одному случаю, его посланцы попали рядом с
землями этой обители к разбойникам и возвратились к королю ограбленные и
израненные, они возложили вину за эту жестокость на неповинных людей. И
король был взбешен и разъярен этим обвинением и поклялся, что за такую
неблагодарность он полностью уничтожит само это место и людей.
Итак, по приказу короля пришло туда жестокое воинство, охочее до
грабежа, проворное в резне, алчущее злодейства, безжалостное к мольбе и
ненасытное в жадности.
И гнев короля не утаился от людей Гексама. Но что им было делать? Не
было у них ни сил, чтобы сопротивляться, ни
крепости, чтобы укрыться, ни поддержки в союзе с какими-нибудь
вассалами; одна и единственная надежда была у всех на многократно испытанную
доблесть святых. К обители, стало быть, собрались юноши и девушки, старики и
дети, женщины и младенцы, чтобы либо избавиться божественной силою, либо
наверняка быть убитыми перед мощами святых.
Уже прибыл туда король с сильным войском; уже занял он область,
прилегающую к реке Тайн, и насытил бы свою жестокость, однако ночь наступила
и помешала ему переправиться.
Но священник, который был при обители, послал некоторых из духовенства
с мощами святых к королю - чтобы очиститься от обвинения, выдвинутого против
них, и вымолить мир для неповинных людей.
Король был в гневе; он призвал своих галлоуэйских вассалов, более
жестоких, чем прочие, и сказал, чтобы посланцы слышали: "Как только
рассветет, переправьтесь через реку и нападите на них; пусть глаз ваш не
щадит и не жалеет ни звания, ни пола, ни возраста. Что не сможет меч, пусть
уничтожит огонь; ничего чтоб от них не осталось".
Сказав так, он гневно велел посланцам возвратиться. И когда они
возвратились и сообщили, что услышали, поднялось жалостное смятение: великий
крик, плач и причитание.
Итак, уже рассвет покончил с тенями ночи, наступив раньше чем обычно, и
отнял последнюю надежду на спасение, которую они питали; и вдруг -
смотрите! - с запада поднялся туман и заполнил собой все русло реки, от ее
истока до устья. И, постепенно накапливаясь, он за короткое время стал таким
плотным и густым, что случись кому вытянуть свою правую руку, ее поглотила
бы мгла, и она сделалась бы невидимой.
Галлоуэйцы, стало быть, вошли в туман и, пройдя какими-то пустырями,
переправились через реку на западе; вышли на дорогу, что ведет в Кумбрию, а
к вечеру обнаружили себя на границе своей собственной области.
Король ждал галлоуэйцев, которых послал, и отхода тумана, который
возненавидел; и он был в сомнении, что ему делать. Когда же туман поднялся и
открыл то, что скрывал, - река разлилась внезапным половодьем и на три дня
воспрепятствовала предприятию короля.
Тогда король собрал свою знать и сказал: "Что нам делать? Давайте уйдем
отсюда, ибо эти святые пребывают дома".
ПРИМЕЧАНИЯ"Король Малькольм и святые Гексама" - это рассказ
англосаксонского хрониста Айлреда Риеволкского (?-1166), взятый из его труда
"Святые Гексама".
Этот рассказ продолжает два предшествующих текста, посвященных
кельтским королям Шотландии. Важно отметить следующее. В эпоху,
последовавшую за смертью Малькольма Канмора, в XII-XIII веках, южная часть
Шотландии постепенно становится англо-саксонской; здесь складывается
шотландский диалект английского языка и вырастает "смешанная" культура,
субстрат которой, однако, еще много веков остается кельтским.

 

Мастер Микаэль Скотт и ведьма

Был у Мастера Микаэля один крестьянин, жена которого была самой
замечательной ведьмой сво-его времени. Столь необычайны были ее способности,
что народ в округе начал поговаривать, будто в некоторых проделках она
превосходила Мастера. Микаэль не мог стерпеть таких пересудов, ведь у
подобных личностей сильная ревность между собой; и вот однажды он отправился
со своими собаками якобы на охоту, а на самом деле намереваясь ее проучить.
Он нашел женщину в поле одну, когда та пропалывала лен, и дружелюбно
попросил ее показать что-нибудь из ее всесильного искусства.
Она рассердилась и стала отрицать, что имеет какое-либо
сверхъестественное умение. Он стал нажимать на нее; она же резко потребовала
оставить ее в покое, или будет у него причина раскаиваться.
Затем она вырвала жезл из его руки и нанесла ему этим жезлом три резких
удара. Мгновенно он превратился в зайца.
"Шу, Микаэль! Беги или умирай!" - закричала она, смеясь, и натравила на
него его собственных собак.
Его совсем загнали, и ему пришлось плыть по реке и укрыться в сточной
канаве своего замка, где он снова возвратил себе человеческий облик. В
ярости от того, что его перемудрили, Микаэль задумал свое мщение.
Он послал своего человека в Фаулдшоп, где жила ведьма, чтобы взять
взаймы хлеба для своих собак. Если бы она дала хлеба, слуге следовало
поблагодарить и уйти; а если бы отказала, то он должен был прикрепить над
притолокой ее двери полоску, исписанную красными буквами.
Слуга застал женщину из Фаулдшопа когда она пекла хлеб, - Микаэль
уверял его, что так и случится. Она приняла его немилостиво и отказалась
дать хлеба, утверждая, что ей не хватает для прокорма собственных жнецов.
Слуга поместил полоску поверх притолоки и возвратился к Мастеру.
Чары сразу же начали действовать. Сбросив одежду, женщина стала плясать
вокруг очага, напевая:
Мастер Скотт прислал за хлебом малыша: Он от ведьмы не получит ни шиша!
В полдень жнецы тщетно высматривали хозяйку, несущую им обед. Хозяин
послал к ней на помощь девушку-служанку, но та не смогла вернуться. Наконец,
подозревая, что жена его одержима каким-нибудь из своих припадков, он
отослал жнецов домой. Один за другим они заходили в хозяйский дом, и как
только кто-то из них проходил под притолокой, его охватывало безумие.
Хозяин бросил собирать колосья пшеницы, и, когда добрался до дома,
услышал грохот и заглянул в окно. Там были все его люди: они плясали голышом
вокруг очага и распевали с самым что ни на есть дичайшим неистовством:
Мастер Скотт прислал за хлебом малыша:
Он от ведьмы не получит ни шиша!
Его жену, полумертвую, волочили по кругу. Она была в силах только время
от времени произносить какой-нибудь слог из песенки вроде повизгиванья, но
была, казалось, настроена продолжать веселье дальше.
Хозяин вскочил на лошадь, помчался к Мастеру и спросил, зачем тот
сделал всех его людей безумными. Микаэль велел ему снять полоску с притолоки
и сжечь ее; как только это было сделано, люди пришли в себя.
Хозяйка, однако, за ночь умерла, оставив Микаэля несравненным и
единственным искусником в волшебстве и чародействе.
примечанияОдин из традиционных рассказов о "шотландском Мерлине",
могущественном чародее по имени Микаэль (Майкл) Скотт. Рассказ этот в
настоящем виде приводится в сочинении Джеймса Хогга "Тhе Quееn's Wаке"
(1813).

 

Уйсден Мор и жёлтая безрогая коза

Был один славный человек по имени Уйсден Мор, который жил рядом с
Лайден Лин. Бродил он одно время по северному Россширу. Поскольку этот
человек был воином и носил с собой оружие, куда бы он ни шел, - больше всего
любил он бродить по самым опасным местам, которых другие люди боялись. Была
у него страсть сражаться с чудищами всякого рода.
Есть в Гайрлохе поросшая вереском гора, которая зовется Том Буйде и по
склону которой бежит маленький ручей. Почти каждый, кто ходил этой дорогой,
рано или поздно видел огромную волосатую и бородатую козу, которая сильно
донимала прохожих, одних убивая, а других доводя страхом до разрыва сердца.
Желтая Безрогая Коза, что жила на Том Буйде в Гайрлохе, была очень
знаменита.
Уйсден Мор услышал о чудовище и решил пойти и сразиться с ним, невзирая
на опасность и без колебаний.
Он отправился туда довольно рано и, придя к подножью горы, зашел в дом
ткача, который в то время жил там, на Торасдайлских холмах, - его называли
Ткач с Желтыми Ногами. Когда Уйсден вошел, ткач сидел за своим станком.
Уйсден с ткачом завязали беседу.
- Не на Том Буйде ли ты направляешься? - спросил ткач.
- Именно так, - отвечал Уйсден.
- Ты не боишься встречи с Желтой Козой?
- Нет, не боюсь, - сказал Уйсден.
- Какое оружие ты испытаешь против нее сперва?
- Я испытаю, что может сделать с ней меч.
- Что, если меч не выйдет у тебя из ножен? - спросил ткач.
- Если не выйдет, я наведу на нее ружье и испытаю его, - отвечал
Уйсден.
- Что, - спросил ткач, - если твое ружье не даст искры?
- Если не даст, - отвечал Уйсден, - я посмотрю, что Катриона, сестра
моей бабушки, может сделать с Козой.
И на каждое оружие, что упоминал Уйсден, ткач налагал чары; лишь на
нож он не смог наложить чары, потому что Уйсден именовал нож Катрионой,
сестрой своей бабушки.
Сказав это, Уйсден поспешил на Том Буйде веселым бодрым шагом и прибыл
к ручью, когда смеркалось. Придя к ручью, он услышал что-то похожее на
блеянье козы; это его сильно удивило. Однако он поспешил к броду, чтобы
встретить чудище.
- Кличешь, что ли, своего козленка, волосатая? - спросил Уйсден.
- Если так, я его уже нашла, - отвечала коза.
- Еще нет, не может быть, чтобы уже нашла, - сказал Уйсден.
Говоря так, они приближались друг к другу. Уйсден рванул свой меч, но
тот не хотел выходить из ножен. А ружье не хотело давать искры!
Тогда коза схватила его и поставила на колени, сказав при этом:
- Уйсден Мор, ты не уйдешь отсюда живым.
- Ты, подлая, тупая скотина ручьев, - отвечал Уйсден, - не много ты
знаешь об этом!
- Где же Катриона, сестра твоей бабушки, а, Ловкая Рука? - сказала
коза, думая, что одолела его.
- Удачи тебе и спасибо! У тебя память получше! - ответил Уйсден,
доставая свой нож, и нанес твари убийственный удар в живот стальным клинком.
Мгновенно коза исчезла.
Уйсден, оглядевшись вокруг себя, возвратился к жилищу ткача. Он вошел
решительно и непреклонно и вопросил, где хозяин дома. Ему сказали, что тот
лежит больной в постели.
- Я должен видеть его! - сказал Уйсден и, сметя все преграды, добрался
до постели ткача.
Но в постели его не было, и когда Уйсден высек огонь, он нашел того
лежащим под ткацким станком и истекающим кровью.
Он велел, чтобы ткач тут же показал ему свои раны. Тот показал, и когда
Уйсден увидел рану, которую сделал нож в его брюхе, он убедился, что ткач и
коза - одно и то же существо.
- Раз это ты причинил столько вреда на Том Буйде, то больше не сделаешь
ни шагу, - молвил Уйсден. И, вместо того чтобы приложить какую-нибудь мазь к
его ране, он нанес ткачу смертельный удар, убив его под его же станком, а
после пошел своей дорогой.
И с тех пор на Том Буйде не погибло от козы или чудища ни одного
человека.

 

Чудесное лекарство

Один человек обвинялся в том, что призывал и заклинал злых духов, а был
он, как видел всякий, человеком очень простым и неграмотным; и прежде он был
очень беден, однако заработал кое-какие средства, достаточные, чтобы
содержать себя, свою жену и малых детей разного возраста, - с помощью своих
лекарств, сделанных из белого порошка, чему были изрядные доказательства. И
когда судья спросил его, как он раздобыл порошок, он рассказал историю
такого содержания.
Однажды вечером, на исходе дня, когда он шел домой после своих трудов,
будучи очень печален и полон тяжелых мыслей, не зная, как раздобыть еды и
питья для своей жены и детей, встретил он прекрасную женщину в нарядных
одеждах, которая спросила его, почему он так печален, и он сказал ей,
что это из-за его бедности. На это она сказала, что, если он последует
ее совету, она поможет ему приобрести то, что послужит его благосостоянию.
На это он ответил, что согласен всем сердцем, лишь бы это не было
беззаконным путем. Она сказала ему, что произойдет это не каким-нибудь
подобным путем, а через деланье добра и исцеленье больных людей. И, строго
предупредив его, чтобы он встречал ее там следующей ночью в то же время, она
удалилась от него, а он пошел домой.
Следующей ночью в назначенное время он должным образом дожидался ее; и
она, согласно обещанию, пришла и сказала ему: это хорошо, что он пришел; так
и следовало поступить, иначе он лишился бы того благодеяния, что она
намеревалась сделать ему. Итак, она велела ему следовать за ней и не
бояться. Затем она привела его к небольшому холму, постучала три раза, и
холм открылся; они вошли внутрь и пришли в прекрасную залу, где была
королева, восседавшая в чрезвычайном великолепии, и множество людей вокруг
нее. И придворная, которая привела его, представила его королеве, и та
сказала ему "добро пожаловать" и велела придворной дать ему немного белого
порошка и научить, как его использовать. Женщина так и сделала и вручила ему
небольшую деревянную коробочку, полную белого порошка; она велела ему давать
по две или три крупицы всем недужным, и это излечит их. Итак, она вывела его
из холма, и они расстались.
И когда судья спросил его, было ли место внутри холма, которое он
называл залой, светлым или же темным, - он ответил: не различишь, как это
бывает с нами в сумерках. И на
вопрос, как он доставал порошок в дальнейшем, он сказал: когда ему было
нужно, он шел к тому холму, стучал три раза, говоря каждый раз "я иду, я
иду", на что холм открывался. И когда он входил, вышеназванная женщина
сопровождала его к королеве, и так он умножал данный ему порошок.
Это была простая и ясная история, которую он рассказал перед судьей и
заседателями. Доказательств не было, но в том, что лекарства он дал очень
многим, судьи с ним согласились. И, помнится, судья сказал, когда все
свидетели были выслушаны, что если он и заслуживает наказания, то его
следовало бы изгнать отсюда в Чудесный Холм, и что все это представляется
наваждением либо плутовством.

 

Сказки детям
      Rambler's Top100

www.skazki.yaxy.ru ©®§¥ 2000 - 2009

Сказки на ночь | Сказки детям